Через четыре года после этого печального события король Иоанн умер в плену у англичан. Карл наследовал после него королевскую власть, которой фактически обладал уже несколько лет. Он был государь благоразумный и осмотрительный, имевший самые высокие понятия о королевском долге. Подобно своему предку Людовику Святому, он отличался мягкостью и искренним благочестием. Однако в нём не было ничего рыцарского: турниры, поединки, война совсем не занимали его. Карл проводил время в работе, серьёзных размышлениях, совещаниях, в неутомительных прогулках и учёных беседах. Как и любой государь нового времени, Карл уделял исключительное внимание финансам, которые получил по наследству от отца в самом расстроенном состоянии. Чтобы поправить положение, он ввёл целый ряд новых налогов, причём делал это поначалу без всякого одобрения Генеральных штатов, а потом — вопреки их прямому запрету. Полученные деньги он тратил очень вдумчиво и целенаправленно, избегая лишних расходов, ввёл строгую отчётность и контроль за сбором и расходом денег. Он постарался создать хорошую наёмную армию и возродить королевский флот. Это было тем более необходимо, что мир с Англией продолжался всего восемь лет, а мир с Карлом Наваррским и того меньше. Сам король был человеком слабого здоровья, он не любил ратных трудов и был плохим военачальником. Поэтому настоящей находкой стал для него Бертран дю Геклен, бедный бретанский рыцарь, которого он за его исключительные таланты сделал первым полководцем. После смерти герцога Бургундского король наваррский требовал себе его владения, но Иоанн передал их своему сыну Филиппу. В 1362 году Карл решил силой овладеть бургундским наследством, однако получил твёрдый отпор: весной 1364 года дю Геклен разбил наваррцев в битве при Кошереле и принудил их короля заключить мир.

Четыре следующих года Карл упорно и методично приготовлялся к войне с Англией. Разрыв произошёл в 1368 году, после того как принц Уэльский, которому было поручено управление континентальными владениями, вознамерился обложить своих подданных подымным налогом (эта подать должна была взиматься с каждого жилого строения). Вельможи и города покорённых провинций возмутились против этого нововведения и обратились за поддержкой к французскому королю. Карл потребовал, чтобы Чёрный Принц явился в Париж на суд пэров и ответил на жалобы своих подданных. Взбешённый принц отвечал, что он придёт в Париж, но с железным шлемом на голове и имея под своим началом 60 тысяч солдат. Военные действия возобновились в 1369 году. Карл назначил дю Геклена коннетаблем и главнокомандующим всей французской армией. Этот искусный полководец избегал решительных сражений, но создал для англичан множество затруднений. Он устраивал засады, маневрировал и нападал на врагов тогда, когда они меньше всего этого ожидали. В 1370 году он разбил англичан у Понваллена. В том же году Чёрный Принц, одолеваемый тяжёлым недугом, уплыл в Англию. Лишившись своего знаменитого полководца, англичане стали терпеть одно поражение за другим. Дю Геклен вновь завладел южными провинциями и Пуату. В 1372 году были взяты Ла-Рошель, Монконтур, Пуатье, Туарс и ещё несколько значительных городов. В 1373 году власть Карла признала вся Бретань, кроме нескольких прибрежных городов. В 1374 году дю Геклен и герцог Анжуйский вторглись в Гасконь и взяли около 50 замков. В 1375 году при посредничестве папы было заключено перемирие на два года. К этому времени в руках англичан остались только Кале, Байона, Бордо и несколько замков на Дордонье.

Возобновившаяся в 1378 году война шла уже не так успешно. Бретанский герцог Монфор, воевавший на стороне англичан, сумел вернуть себе большую часть своих владений. Король наваррский также выступил на стороне Англии. Всё это обещало в последующие годы упорную борьбу, но Карл не дожил до развязки. Он умер в сентябре 1380 года сравнительно молодым человеком, но успел возвратить Франции почти все владения, утраченные в годы его детства и юности.

Своё прозвище Керавн («Молния») Птолемей — сын египетского царя Птолемея Лага от его первой жены Эвридики — получил за то, что быстро и внезапно решался на смелые поступки и так же стремительно претворял их в жизнь. Незадолго до смерти в 283 году до Р.Х. царь объявил своим наследником и соправителем младшего сына от другой жены — Береники. Опасаясь преследований со стороны своего более удачливого брата, Птолемей бежал из Египта в Македонию к тамошнему царю Лисимаху. Когда в 281 году до Р.Х. Лисимах был разбит сирийским царём Селевком I и пал в бою, Птолемей Керавн перешёл на службу к победителю. Селевк принял его как несчастного сына своего старого друга, покровительствовал ему и всюду водил с собой. Но эта забота не смягчила сердца честолюбивого юноши. Птолемей узнал, что Селевк хочет ехать в Македонию и присоединить её к своим владениям. Улучив момент, он внезапно напал на старого царя и убил его. После этого Птолемей сам отправился в Македонию и овладел престолом. В 280 году до Р.Х. он разбил другого претендента на Македонское царство — Антигона Гоната. С Антиохом I (сыном умерщвлённого им Селевка) был заключён мир, а ещё с одним опасным соседом — эпирским царём Пирром — Птолемей породнился, выдав за него замуж свою дочь.

Избавившись от внешней опасности, пишет Юстин, Птолемей замыслил преступления против своих родичей. Так, он начал строить козни против вдовы Лисимаха — своей единокровной сестры Арсинои. Прежде всего он хотел убить двух её сыновей, которые со временем могли стать для него опасными соперниками, а кроме того, Керавну очень хотелось отнять у бывшей царицы принадлежавший ей богатый город Кассандрию. Чтобы легче добиться желаемого, Птолемей, по своему обыкновению, решил действовать коварством: он притворился влюблённым и стал просить сестру выйти за него замуж. Иным путём, кроме как разыгрывая из себя друга сестры, он не мог подобраться к её детям, царством которых уже завладел. Но Арсиноя знала, что воля её братца всегда направлена ко злу, и потому долго не поддавалась на его ухаживания. Видя её недоверчивость, Птолемей громогласно объявил, будто хочет управлять государством совместно с её сыновьями и будто он не потому сражался с ними, что хотел отнять у них владения, но потому только, что желал вернуть Македонию потомкам Лисимаха как дар из своих рук. Пусть, говорил он, сестра пошлёт к нему свидетеля клятвы, которую он готов дать; в присутствии этого человека он поклянётся перед лицом отечественных богов и свяжет себя какими только захочет клятвами. Арсиноя колебалась, не зная, как ей поступить. Наконец, опасаясь больше за детей, чем за себя, и считая, что своим браком она обеспечит по крайней мере безопасность своим сыновьям, Арсиноя отправила к Птолемею одного из своих друзей — Диона. Птолемей привёл его в святилище Зевса, древнейшую македонскую святыню, и, возложив руки на жертвенник, коснувшись великих изображений и священных седалищ богов, поклялся неслыханными и самыми страшными клятвами в том, что совершенно искренне просит сестриной руки, что поименует её царицей и что не будет иметь других детей, кроме её сыновей. После этого Арсиноя исполнилась надежд и, отбросив опасения, сама переговорила с братом. Выражение его лица и глаза, полные ласки, обещавшие верность, не менее чем клятвы привели к тому, что она согласилась на брак с братом, несмотря на протесты своего старшего сына Птолемея, убеждавшего мать, что её обманывают.

Свадьба была отпразднована с большой пышностью на радость всем. Птолемей возложил венец на голову своей сестры и провозгласил её царицей. Это привело Арсиною в восторг, так как она снова получила то, чего лишилась после смерти своего первого мужа Лисимаха. На радостях она пригласила своего мужа в свой город Кассандрию. (Она ведь не знала, что страстное желание Керавна обладать им и заставило его подстроить весь этот обман!) Прибыв в Кассандрию раньше супруга, царица объявила день его приезда праздничным днём, приказала украсить дома, храмы и все улицы, всюду разместила жертвенники и жертвы. Своим сыновьям, отличавшимся замечательной красотой, — шестнадцатилетнему Лиси и тринадцатилетнему Филиппу — Арсиноя приказала, надев венцы, выйти навстречу отчиму и самим приветствовать его. Так исполнились все надежды злокозненного царя!