Жизнь Шопена в Париже сложилась если и не счастливо, то благоприятно для творчества. Талант его достиг вершины. Издание произведений Шопена уже не встречает препятствий, брать у него уроки считается большой честью, а услышать его игру — редким счастьем, доступным немногим избранным.

Последние годы жизни композитора были печальны. Умер его друг Ян Матушиньский, вслед за ним — горячо любимый отец. Ссора и разрыв с Жорж Санд оставили его совсем одиноким. Шопен так и не смог оправиться от этих жестоких ударов.

Обострилась болезнь легких, которой Шопен страдал с юных лет. Последние два года композитор почти ничего не писал. Средства его иссякли.

Чтобы поправить свое тяжелое материальное положение, Шопен предпринял поездку в Лондон по приглашению английских друзей. Собрав последние силы, больной, он дает там концерты, уроки. Восторженный прием вначале радовал его, вселял бодрость. Но сырой климат Англии быстро оказал свое губительное действие. Беспокойная жизнь, полная светских, часто пустых и бессодержательных развлечений, начала утомлять его. Письма Шопена из Лондона отражают его мрачное настроение, а нередко и страдание. «Я же ни беспокоиться, ни радоваться уже не в состоянии — совсем перестал что-либо чувствовать — только прозябаю и жду, чтобы это поскорее кончилось», — писал он одному из своих друзей.

Свой последний концерт в Лондоне, оказавшийся последним в его жизни, Шопен дал в пользу польских эмигрантов. По совету врачей он спешно возвратился в Париж.

Последним произведением композитора была мазурка фа минор, которую он уже не мог сыграть, записав лишь на бумаге. По его просьбе из Польши приехала его старшая сестра Людвика, на руках которой он умер.

Похороны Шопена были торжественными. Лучшие артисты Парижа исполнили Реквием так любимого им Моцарта. Прозвучали и его собственные сочинения, среди них — похоронный марш из фортепианной сонаты си-бемоль минор в исполнении оркестра.

Друзья принесли на его могилу кубок с родной польской землей. Похоронен Шопен в Париже, рядом с могилой своего друга Беллини. А сердце его, как он и завещал, было отправлено в сосуде в Польшу, в Варшаву, где до сих пор бережно хранится в костеле Св. Креста.

Ослепительный блеск кометы, которая 22 октября 1811 года пронеслась над венгерскими селениями, как бы отметил приход в мир только что родившегося Ференца Листа. Уже в детстве он проявлял удивительный талант, и эта счастливая звезда словно сопровождала всю его жизнь.

Быстрые успехи Путци, как называли его родители, в игре на фортепиано сулили ему славу вундеркинда. Отец это предвидел, даже опасался, что скоропреходящая популярность плохо отразится на незрелом и неокрепшем таланте. Первые дебюты Путци были пробными. В 1819 году он играл в салонах Эйзенштадта и Бадена. Опыт оказался удачным. Игру молодого пианиста горячо одобряли. Только в 1820 году состоялись открытые дебюты Путци. Выступление юного таланта привело публику в восторг.

Лист вместе с отцом отправился в Вену. Здесь ежедневно с мальчиком стал заниматься Карл Черни — один из любимейших учеников Бетховена. Ференц упорно учился, преодолевая технические трудности, разучивая этюды.

Зимой 1823 года Листы переехали в Париж. Адам Лист — отец молодого дарования надеялся на поступление сына в консерваторию. Однако туда Ференца не приняли, так как он был иностранцем. Слава чудо-ребенка опередила его приезд. Блестящие рекомендации открывали двери самых аристократических салонов столицы. Не прошло и нескольких недель, как Ференц играл во дворце герцогини Беррийской, где собиралась королевская семья. Успех этого выступления был равносильным признанию всего Парижа.

Однажды он играл у герцога Орлеанского — будущего короля Франции Луи-Филиппа. Своими импровизациями он привел его в такой восторг, что герцог решил устроить концерт Листа в Итальянском оперном театре. Вместе с Листом в этом концерте выступала известная певица Джудитта Паста, аккомпанировал оркестр Итальянской оперы, один из лучших в Париже. Во время концерта, когда Лист играл сольный раздел, свободные от игры музыканты настолько увлеклись его исполнением, что забыли вступить вовремя. Это дало повод одному из рецензентов написать: «Орфей зачаровывал зверей в лесу и заставлял двигаться камни, маленький Лист так потряс оркестр, что тот онемел».

Этот триумф окончательно закрепил за Листом славу нового Моцарта. Его музыкальную карьеру в Париже можно было считать обеспеченной. Отец обращается к видным парижским музыкантам Фердинанду Паэру и Антонину Рейха с просьбой заниматься с Ференцем по теории и композиции.

Композитор и капельмейстер Итальянской оперы Пауэр согласился преподавать инструментовку, профессор Рейха — гармонию и контрапункт. Что касается фортепиано, то Ференц после Черни ни с кем не занимался. В искусстве композиции Ференц феноменально быстро достиг поразительных успехов. И у Паэра возникает мысль ошеломить Париж: его 12-летний ученик напишет оперу. Работа над оперой прервалась поездкой в Англию, куда Листов пригласил друг семьи, фабрикант роялей — Эрар. У него в Лондоне был филиал фабрики, и он хотел, чтобы Ференц опробовал новые инструменты.

Лондон оказал парижской знаменитости теплый прием. К нему отнеслись здесь не просто как к баловню салонов, а как к истинному артисту, настоящему маэстро.

Изумительно одаренный, Лист попал в среду состязающихся виртуозов и, естественно, не мог не поддаться общему поветрию. В 1825–1830 годы лишь очень чуткие и наблюдательные музыканты могли бы выделить Листа среди множества модных виртуозов и предугадать его уникальное артистическое будущее.

Однако редчайшая природная одаренность Листа-художника и его упорное стремление к совершенствованию должны были рано или поздно сыграть решающую роль. В том, что это все же случилось довольно рано, велика заслуга трех великих музыкантов: Берлиоза, Паганини и Шопена. С ними Лист познакомился в начале 1830-х годов.

Если Берлиоз произвел на Листа впечатление грандиозными замыслами, фанатической преданностью великому искусству и полным отрицанием всего, бьющего на внешний эффект или подверженного моде, то Паганини потряс его демонической виртуозностью, связанной с коренным обновлением всей скрипичной техники. Шопен покорил Листа несравненной поэтичностью музыки и фортепианного исполнения.

Особое внимание Листа привлекли шопеновские этюды, в которых техника всецело служила поэтическому замыслу. Последующее разучивание этих этюдов, как отмечают многие современники, буквально преобразило игру Листа, который вскоре стал даже соперничать с самим автором.

Во второй половине тридцатых годов музыкант совершает путешествие с Мари д'Агу по Швейцарии и Италии. Эта Диана парижских салонов сразу пленила Листа. Подобно героине своей подруги Жорж Санд она во имя любви отказывается от семьи, дома и едет вместе с любимым искать счастья на чужбине. В декабре 1835 года у них рождается первый ребенок — дочь Бландина. Через несколько лет они расстались. Но осталось счастье взаимной любви…

Концертные выступления Листа в то время были редкими и имели случайный характер.

Но к концу 1830-х годов он начинает выступать все чаще и чаще. Тщательно изучив музыкальное наследие Бетховена, Лист дает в Париже серию камерных бетховенских концертов.

«Успех был огромный, — пишет Легуве в своем отчете о концертах, — превзошедший все надежды. Это самый замечательный ансамбль, который мы когда-либо слышали, это были три души, слившиеся воедино… Пусть мне не говорят, что успех был вызван модой. Мода заставляет прийти, мода заставляет аплодировать, но мода не может заставить слушать, а между тем неслыханное дело — трио, простое трио… было прослушано аудиторией в пятьсот человек в молчании, нарушавшемся только шепотом восторга, который подавлялся из боязни упустить хотя бы единую ноту».

Творческое уединение середины 1830-х годов сменилось активнейшей деятельностью пианиста-гастролера, объехавшего за десять лет (1837–1847 годы) всю Европу — от Лиссабона до Москвы, от Гетеборга до Афин. Только в Россию Лист приезжал трижды — в 1842, 1843 и 1847 годах. Своеобразные творческие контакты возникли у него с четырьмя русскими композиторами — Бородиным, Римским-Корсаковым, Кюи и Лядовым.