Приехав в Тобольск, о. Зосима был весьма удивлён, увидев там советницу Васильеву с дочерью и келейницей.
Они явились туда из Туринского монастыря, чтобы постричься, опасаясь, что молодые племянницы о. Зосимы займут в монастыре места выше их. Смущённые неожиданным приездом старца, Васильевы стали уверять его, что приехали просить пострига не для себя, а для келейницы, солдатской дочери. Старец понял, что этим они думали смирить его племянниц, сравняв их, внучек Смоленского воеводы, потомственных дворянок, с простой девушкой. Но он исполнил их желание с кротостью.
Вместе с племянницами он посетил старца Василиска, которого уже год не видел, и просил благословить юных инокинь на новую жизнь. Девушки робко подошли к о. Василиску, хотели ему поклониться, но он сам поклонился им в ноги.
Жизнь, заведённая в Туринском монастыре старцем Зосимой, постоянно требовала его присутствия: прибывали новые сёстры, их было уже 40. Из хижинки старца Василиска ежедневно ходить в монастырь было тяжело, и о. Зосима поселился за его оградой, в старой монастырской бане. Казалось, мир и тишина царили в Туринской обители, о. Зосима не предполагал, что зависть к его племянницам, желание властвовать и нерасположение к нему заставит мать и дочь Васильевых самовольно отправиться в Тобольск с жалобами и доносами. Они обвиняли его в расколе, в безрассудном и неправильном употреблении монастырских денег, в притеснении сестёр. Кончилось дело тем, что несмотря на доказанное отсутствие вины, по предписанию Св. синода о. Зосима должен был покинуть монастырь и уехать из Тобольска в Москву. Он выполнил предписание лишь после кончины о. Василиска, которому было 90 лет.
Следом за ним уехали его племянницы и ещё 20 сестёр. Приехав в Москву, о. Зосима посетил своего неизменного покровителя, архиепископа Московского, Филарета, и рассказал ему о своих злоключениях. Владыка дал ему прибежище в Чудовом монастыре, где он получил письмо от сестёр из Казани. Куда поместить их, когда они придут? Этот вопрос не давал покоя. Старый архимандрит Симоновский познакомил его с вдовой Бахметевой 60 лет. Старец Зосима поклонился ей в ноги со словами: «Христа ради, дайте убежище двадцати двум девицам, странным и бедным, посвятившим себя Богу, но не имеющим где голову преклонить». Бахметева в Москве владела двумя домами, один из которых решила целиком отдать монахиням. Для большего уединения она приказала обнести этот дом тесовой оградой. Сёстры приехали в феврале 1826 года, когда по случаю предстоящей коронации императора Николая I в Москву стало съезжаться множество народа.
Вот тогда-то Бахметева предложила им отправиться в своё имение в Верейском уезде, в 60 верстах от Москвы. Она туда приехала заранее и встретила их на крыльце с образом апостола Кодрата (Кодрат Никомедийский — святой мученик, казнённый в стране Геллеспонской в середине III в.), хлебом с солью. Их ждал рыбный обед и предложение навсегда остаться на мызе, которую хозяйка назвала в честь святого Кодрата.
О. Зосима не сразу согласился на это предложение. Его страшили окружающие мызу леса и болота, непроходимая весной и осенью дорога к ближайшей приходской церкви, находившейся на расстоянии 4 вёрст. Он стал искать более удобное место, но все поиски были напрасными. С согласия сестёр и благословения митрополита Филарета о. Зосима приступил к устройству обители.
Прежде всего он выстроил на долине, которую предварительно окопал канавами со всех сторон, деревянный дом. В нём сёстры поселились в Праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Потом он поставил ещё несколько деревянных келий, выкопал глубокий колодец и обнёс долинку оградой, за которой с трёх сторон был лес, а с четвёртой невдалеке виднелась мыза госпожи Бахметевой. Для устройства всего этого о. Зосима нанимал рабочих, а по расчистке леса и на огородах трудился сам с мотыгой и топором. С ним вместе работали все сёстры.
Так они жили до тех пор, пока архимандрит Донского монастыря Афанасий не пожертвовал в пустынь большое резное распятие. Для этой святыни о. Зосима выстроил часовню в уединённом месте. Туда он и сёстры ходили на молитву. Свою обитель они назвали Одигитриевской в память чудотворной иконы Смоленской Божьей Матери Одигитрии (по-гречески Одигитрия — Путеводительница, Наставница). Эту икону особенно почитали на родине старца Зосимы.
Вскоре после этого, на 67 году жизни, 24 октября 1833 года (в день праздника иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих радости») старец Зосима умер.
Через несколько лет после смерти о. Зосимы Св. синод разрешил выстроить в центре территории будущего монастыря домовую церковь во имя святой Троицы. Её оставили над гробом основателя обители. Через полгода грузинская царевна Тамара подала прошение в Св. синод о разрешении устроить при церкви женский монастырь и обратить домовую церковь в монастырский храм. На строительство монастыря жертвовали деньги С. Лепёшкин, Д. Самгин, грузинский царевич Ираклий и другие. Деньги были приняты Св. синодом, и по величайшему повелению императора Николая I обитель была утверждена на правах общежития до возведения её в степень монастыря. С. Лепёшкин, видя обитель утверждённою, выстроил каменную ограду таким образом, что храм оказался в центре, а прямо против святых врат построил три каменных корпуса (два больших и один поменьше) с каменными погребами. Он уже купил огороды для обители близ Москвы, так как земля вокруг монастыря не для всех огородных культур пригодна.
С давних пор в соседнем казённом поселении Рыжкове, в часовне, находилась икона Божией Матери Одигитрии, считавшаяся чудотворной. Ещё в 1812 году, во время нашествия французов, крестьяне скрывали её в чаще леса на том самом месте, где теперь монастырь. Крестьяне по очереди сторожили её и однажды увидели неизвестно откуда взявшегося седенького старичка. Его появление здесь казалось невероятным — кругом были непроходимые леса и болота, ни дороги, ни тропинки. Старичок сказал им: «Матерь Божия прославит здесь имя своё!»
Услышав эту легенду от стариков, сёстры пожелали икону Одигитрии крестным ходом принести в обитель. На деньги одной из благотворительниц, чудесным образом исцелившейся Матерью Божией, был построен надвратный храм во имя Одигитрии. 27 июля 1852 года этот храм был освящён, и престарелая мать исцелённой отдала в него чудотворную икону Одигитрии Смоленской. Икона находилась в храме не один десяток лет.
После смерти старца Зосимы игуменьей стала его старшая племянница Вера, затем удивительная и легендарная личность — матушка Афанасия, после неё — внучатая племянница о. Зосимы — Магдалина.
Эта игуменья заслуживает того, чтобы о ней рассказать.
В миру — Наталья Григорьевна Качалова, была дочерью дворянина, родилась в сельце Стрельне Козельского уезда Калужской губернии 12 января 1818 года. Она была живой и весёлой до семнадцати лет, ничто не предвещало в ней внезапной перемены — решения посвятить себя служению Богу. Семь лет она странствовала по святым местам и по благословению своего духовного отца всегда одевалась в мужское платье. В 1845 году старец Антоний из Оптиной пустыни благословил её совсем расстаться с семьёй и посвятить себя монашеской жизни в уединённой Троице Одигитриевской женской Зосимовой пустыни. Вначале — послушница, затем — письмоводительница, всегда вместо кучера, когда надо было куда-нибудь ехать. Ей приходилось петь на клиросе, читать шестопсалмие, каноны, акафисты и т. д., она хорошо знала службу.
В 1847 году обитель была переименована в монастырь, и Наталья Григорьевна была пострижена своим отцом духовным, старцем Антонием в большой постриг под именем Афанасии. Вскоре она получила своё назначение. Более 20 лет она исправляла эту должность и была глубоко уважаема и любима всеми, кто имел с ней дело. После кончины игуменьи Веры сёстры просили начальство назначить её игуменьей. В этот сан она была посвящена в 1869 году.
Монастырь при ней расцветал. К тому времени в нём было более сотни сестёр, матушка Афанасия вникала во все монастырские нужды, поновила церковь, поправила строения, завела лошадей и скотный двор.
