- Несомненно, милорд.

- Тогда забирай ее, - великодушно разрешил граф.

- Церковь всегда будет у тебя в долгу, милорд, - сказал отец Маршан и сделал знак Скалли и Робби вывести Женевьеву. Он указал на Хью. - Его тоже заберите.

И Робби вздохнул с облегчением.

Томас стоял на коленях на опушке.

- Что он сказал? - спросил он в десятый раз.

- Возвращаться с первыми лучами солнца, - ответил Кин.

А что случится с Женевьевой между серединой ночи и первыми лучами солнца? Этот вопрос мучил Томаса, воображение подсказывало грязные ответы, а разум не находил решения.

Он не мог ее спасти. Не мог пересечь ров, взобраться на стену и проложить себе путь внутри. Для этого нужна была армия и время.

- Вам следует поспать, - сказал он своим людям, и это была правда, но лучники предпочли бодрствовать вместе с Томасом. Никто не хотел засыпать. - Сколько человек внутри? - гадал Томас вслух.

- У ублюдка было около сотни воинов, когда мы дрались в Вийоне, - напомнил Сэм.

- Они все не могут быть внутри, - сказал Томас, хотя это было лишь то, на что он надеялся.

- Это довольно большое место, - произнес Кин.

- А здесь у нас тридцать четыре лучника, - заметил Томас.

- И у нас есть латники, - добавил Карил.

- У него около сорока арбалетчиков, - сказал Сэм, - может, больше.

- Он не сказал, что обменяет ее? - спросил Томас в десятый раз.

- Он просто велел возвращаться, - ответил Кин. - Я бы задал парню пару вопросов, если б смог, но они отправили намек из арбалета, что мы с отцом Левонном не очень-то желанные гости.

Если Женевьеве причинили боль, подумал Томас, он забудет о Злобе, забудет о принце Уэльском, забудет обо всем, пока не привяжет Лабруйяда к столу и не отрежет ему то, что граф отрезал Вийону.

Такова была его тщетная надежда той лунной ночью. Бывают времена, клогда единственное, что можно сделать - это ждать и тешить себя мечтами, чтобы избавиться от отчаяния.

- На заре, - произнес Томас, - мне нужен каждый лучник и каждый латник. Мы покажемся им. Мы будем готовы драться, но останемся вне пределов досягаемости арбалетов.

Это был просто жест, не больше, и он знал это, но сейчас ему осталось только это.

- Мы уже готовы, - сказал Сэм. Как и остальные лучники, он держал свой лук, хотя в ожидании утренней росы снял тетиву и спрятал ее под шапку. - А это будет на заре.

- Вам следует поспать, - повторил Томас, - всем, кто не в карауле, нужно поспать.

- Ага, нужно, - отозвался Сэм.

Но никто не сдвинулся с места.

Отец Маршан мягко прикоснулся к руке Роланда.

- Ты прав, сын мой. Она твоя пленница, и ты должен ее защищать, но с осторожностью.

- С осторожностью?

- Это владения графа. Он здесь правит, - он улыбнулся. - Но это в прошлом. Теперь приведи пленницу к нам.

- Пленницу? - спросил Роланд. - Она заложница, отец.

Отец Маршан поколебался.

- Что ты о ней знаешь? - спросил он.

Роланд нахмурился.

- Она низкого происхождения и замужем за Бастардом, но помимо этого ничего существенного.

- Тебе она нравится?

Роланд поколебался, но потом вспомнил, что его долг - говорить правду.

- Поначалу она мне не понравилась, отец, но потом я стал восхищаться ей. У нее есть сила духа. У нее есть разум. Да, она мне нравится.

- Она околдовала тебя, - сухо произнес отец Маршан, - и ты в этом не виноват. Но тебе следует знать, что она отлучена от церкви, проклята святой матерью церковью.

Ее должны были сжечь за ересь, но Бастард ее спас, а потом, чтобы скрыть свое зло, она убила благочестивого доминиканца, открывшего в ней ересь.

Находясь в здравом уме, я не могу позволить ей уйти, не могу позволить ей распространять свое омерзительное учение. Она приговорена.

- Я поклялся защищать ее, - с трудом вымолвил Роланд.

- Я освобождаю тебя от этой клятвы.

- Но она кажется такой хорошей женщиной!

- Дьявол скрывает свои деяния, сын мой, - сказал отец Маршан, - он заворачивает низость и одеяние света и подслащивает грязь нежными словами. Она выглядит такой приятной, но на самом деле - дьявольское отродье, как и ее муж.

Они оба отлучены от церкви, оба еретики, - он повернулся к своему слуге, приближающемуся из темного коридора. - Спасибо, - произнес он, взяв из его рук сокола.

Он натянул кожаную перчатку и теперь накручивал путцы птицы вокруг запястья, а потом постучал по клобуку, закрывающему ее глаза.

- Ты знаешь, - поинтересовался он у Роланда, - почему еретики отправились в Монпелье?

- Она сказала мне, что они сопровождали английского монаха, который должен был поступить в университет, отец.

Отец Маршан печально улыбнулся.

- Она солгала об этом, сын мой.

- Правда?

- Ее муж ищет Злобу.

- Нет! - воскликнул Роланд, выражая не несогласие, а удивление.

- Я подозреваю, ему сказали, что меч может быть там.

Роланд покачал головой.

- Не думаю, - произнес он уверенно.

Теперь настал через удивиться для отца Маршана.

- Ты не думаешь..., - тихо сказал он и замолчал.

- Что ж, конечно же, я не уверен, - пояснил Роланд, - и, возможно, у тебя есть новости о Злобе, которых я не слышал?

- Мы слышали, что она находилась в местечке под названием Мутуме, но к нашему приезду уже покинула его.

- Возможно, ее отвезли в Монпелье, - сказал Роланд задумчиво, - но человек, который о ней заботится, скорее вернул ее на надлежащее место.

- А есть надлежащее ей место? - осторожно поинтересовался священник. Он поглаживал накрытую клубуком голову птицы, палец нежно касался мягкой кожи.

Роланд слегка улыбнулся.

- Моя мать, да благословит ее Господь, происходила из древнего рода графов Камбре. Они были великими воинами, но один из них не подчинился отцу, бросил свои воинские занятия и стал монахом.

Жуньен, так его звали, как гласит семейная легенда, был благословлен Святым Петром, явившимся ему во сне и преподнесшим ему меч. Святой Петр сказал Жуньену, что только человек, который одновременно и святой, и воин, способен защищать этот клинок.

- Святой Жуньен?

- Он не очень хорошо известен, - печально заметил Роланд, - вообще-то, он известен только за то, что спал во время метели, которая должна была бы убить его, но спасся милостию Божьей.

Он замолчал, потому что отец Маршан сжал его руку так сильно, что причинил боль.

- Отец? - удивился он.

- У Жуньена есть храм?

- Бенедиктинцы в Нуайе хранят его останки, отец.

- В Нуайе?

- Это в Пуату, отец.

- Да благословит тебя Господь, сын мой, - сказал отец Маршан.

Роланд услышал облегчение в голосе священника.

- Я не знаю, там ли Злоба, отец, - осмотрительно предупредил он.

- Но она может там быть, может, - произнес отец Маршан, потом замолчал, когда мимо по проходу, освещенному лишь тем слабым светом, что просачивался из зала, прошел слуга, несущий ночной горшок. - Не знаю, - наконец признался он, когда слуга скрылся из вида.

- Не знаю, - устало повторил он. - Она может быть где угодно! Не знаю, где еще искать, но, может, Бастард знает? - он погладил сокола, беспокойно задвигавшегося на его запястье.

- Значит, мы должно понять, что он знает и почему ездил в Монпелье, - он поднял руку, на которой восседал сокол. - Скоро, мой дорогой, - сказал он птице, - очень скоро мы снимем с тебя клобук.

- Снять клобук? - спросил Роланд. Ему это показалось странным в ночное время.

- Это каладрий, - объяснил отец Маршан.

- Каладрий? - спросил Роланд.

- Большинство каладриев находят в людях болезнь, - пояснил отец Маршан, - но у этой птицы есть также данный Богом дар открывать правду, - он сделал шаг в сторону от Роланда. - Ты выглядишь усталым, сын мой. Могу я предложить тебе поспать?

Роланд уныло улыбнулся.

- В последние ночи я мало спал.

- Тогда отдохни сейчас, сын мой, с Божьего благословения, отдохни, - он проводил Роланда глазами, а потом повернулся к концу коридора, где ждали другие рыцари.