- Сир Робби! Приведите девушку и мальчика, - он распахнул первую попавшуюся дверь и оказался в маленькой комнате, где вокруг стола с кувшинами, воронками и кубками стояли бочки с вином.

Он смахнул всё со стола.

- Это подойдет, - сказал он, - и принесите свечи!

Он погладил сокола

- Ты голоден? - спросил он птицу. - Мой дорогой голоден? Скоро мы тебя накормим.

Он стоял у одной из стен маленькой комнаты, когда Робби ввел Женевьеву через дверь.

Он прижимала платье к груди.

- Похоже, ты уже встречался с этой еретичкой? - поинтересовался отец Маршан у Робби.

- Да, отец, - ответил тот.

- Он предатель, - заявила Женевьева и плюнула Робби в лицо.

- Он поклялся служить Господу, - сказал отец Маршан, а ты проклята Богом.

Скалли втащил в дверь Хью и толкнул его к столу.

- Свечи, - потребовал у Скалли отец Маршан. - Принеси несколько из зала.

- Нравится видеть, что делаешь, да? - осклабился Скалли.

- Иди, - приказал отец Маршан грубо, а потом повернулся к Робби. - Хочу, чтобы она была на столе. Если будет сопротивляться, можешь ее ударить.

Женевьева не сопротивлялась. Она знала, что не сможет драться с Робби и наводящим ужас человеком с костями в волосах, который принес две большие свечи и поместил их на винные бочки.

- Лежи спокойно, - приказал ей отец Маршан, - или умрешь.

Он увидел, как она задрожала. Она положила руки на грудь, чтобы удерживать порванное платье на месте, и теперь священник отвязал путцы от своей перчатки и поместил сокола на ее запястье.

Когти вонзились в нежную кожу, и она приглушенно взвыла.

- ‘In nomine Patris, - тихо произнес отец Маршан, - et Filii, et Spiritus Sancti, amen. - Сир Роберт.

- Отец?

- У нас нет нотариуса, чтобы записать признание грешницы, так что слушай внимательно, ты будешь свидетелем всего сказанного. Твой священный долг - запомнить всю правду.

- Да, отец.

Священник посмотрел на Женевьеву, лежащую с закрытыми глазами и сложенными руками.

- Грешница, - тихо сказал он, - поведай мне, зачем вы ездили в Монпелье.

- Мы отвозили туда английского монаха, - ответила Женевьева.

- Зачем?

- Он должен был учиться медицине в университете.

- Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что Бастард проделал весь этот путь в Монпелье лишь для того, чтобы сопроводить монаха? - спросил отец Маршан.

- Это была услуга его сеньору, - объяснила Женевьева.

- Открой глаза, - приказал священник. Он по-прежнему говорил очень тихо и подождал, пока она выполнит приказ. - А теперь скажи мне, ты слышала о Святом Жуньене?

- Нет, - ответила Женевьева.

Сокол в клобуке не сдвинулся с места.

- Ты ведь отлучена от церкви?

Она поколебалась, но потом коротко кивнула.

- И отправилась в Монпелье, чтобы оказать любезность монаху?

- Да, - сказал она слабым голосом.

- В твоих интересах, - заявил отец Маршан, - говорить правду, - он наклонился и развязал клобук, сняв его с головы птицы.

- Это каладрий, - сказал он ей, - птица, которая может узнать, говоришь ли ты правду или врешь, - Женевьева заглянула соколу в глаза и содрогнулась. Отец Маршан сделал шаг назад. - А теперь поведай мне, грешница, зачем вы отправились в Монпелье?

- Я ответила тебе, чтобы сопроводить монаха.

Ее крик пронесся эхом по всему замку.

Роланд был внезапно разбужен криком.

Граф и не подумал предоставить им постели. Замок был наводнен людьми, ожидающими выступления к Буржу, и они спали где придется.

Многие все еще пили в большом зале, а другие легли спать во дворе, там же находились и лошади, которым не нашлось места на конюшне, но сообразительный оруженосец Роланда Мишель отыскал сундук, наполненный знаменами, и разложил их на каменной скамье в прихожей часовни.

Роланд только что заснул на этой импровизированной постели, как крик прокатился эхом по коридорам. Он проснулся и был сбит с толку, подумав, что снова дома, с матерью.

- Что это? - спросил он.

Мишель всматривался в длинный коридор и ничего не ответил. Затем по коридору прокатилось эхо гневного рева, которое полностью пробудило Роланда.

Он скатился со скамьи и схватил меч.

- Сапоги, сир? - спросил Мишель, протянув их ему, но Роланд уже бежал.

Человек в конце коридора выглядел встревоженным, но вроде бы никто больше не был обеспокоен воплями и криком. Роланд толкнул дверь винного склада и застыл.

Комната была почти полностью погружена в темноту, потому что свечи упали, но в тусклом свете Роланд разглядел Женевьеву, сидящую на столе, прижимая руку к глазу.

Ее разорванное платье упало к талии. Отец Маршан с окровавленными губами распростерся на спине, обезглавленный сокол валялся на полу, а Скалли ухмылялся.

Робби Дуглас стоял, держа меч над священником и, как только на месте происшествия появился Роланд, шотландец еще раз стукнул Маршана рукояткой меча.

- Ублюдок!

Хью ревел, но увидев Роланда, подбежал к нему. Роланд рассказывал ему истории и нравился Хью, мальчик приник к Роланду, вздрогнувшему, когда Робби нанес священнику удар в третий раз, стукнув его головой о бочку.

- Ты собирался ослепить ее, ублюдок? - прокричал Робби.

- Что..., - начал Роланд.

- Нужно уходить! - крикнула Женевьева.

Скалли, казалось, нравилось то, что он видел.

- Милые титьки, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, и эти слова, казалось, заставили Робби осознать, что он натворил.

- Куда уходить? - спросил Робби.

- Найди какую-нибудь нору и заройся в нее, - посоветовал Скалли, а потом снова перевел взгляд на Женевьеву. - Немного маловаты, но милые.

- Что случилось? - наконец-то смог спросить Роланд.

- Ублюдок хотел ее ослепить, - объяснил Робби.

- Мне нравятся титьки, - сказал Скалли.

- Заткнись, - рявкнул ему Робби. Он считал, что нашел цель жизни и духовное утешение в ордене Рыбака, но зрелище сокола, целящегося своим клювом в глаз Женевьевы, открыло его собственные глаза.

Он понял, что бежал от старых клятв, что предал сделанные обещания, и теперь должен поступить правильно. Он вытащил меч из ножен и одним махом снес соколу голову, а потом повернулся к отцу Маршану и врезал ему рукоятью меча, сломав зубы и разбив губы, и теперь не представлял, что делать дальше.

- Нам нужно уходить прямо сейчас, - сказала Женевьева.

- Куда? - снова спросил Робби.

- В очень глубокую нору, - произнес Скалли, развеселившись, а потом нахмурился, повернувшись к Робби. - Нам нужно с кем-нибудь драться?

- Нет, - ответил Робби.

- Принеси мой плащ, - приказал Роланд Мишелю, и когда оруженосец принес его, рыцарь-девственник накинул плащ на голые плечи Женевьевы. - Прости меня, - сказал он.

- Простить тебя?

- Ты была под моей защитой, - сказал он, - и я не смог тебя уберечь.

Робби взглянул на Роланда.

- Нам нужно идти, - сказал он испуганным голосом.

Роланд кивнул. Как и Робби, он обнаружил, что его мир вывернут наизнанку. Он отчаянно пытался подумать о том, что следует предпринять, что будет правильным.

Девушка была еретичкой, а как раз в тот вечер он поклялся перед Господом присоединиться к ордену Рыбака, но капеллан ордена лежал здесь и стонал, истекая кровью, а еретичка смотрела на него одним глазом, по-прежнему прикрывая другой глаз рукой, и Роланд знал, что должен спасти ее.

Он обещал ей защиту.

- Нам нужно идти, - повторил он за Робби.

Оба сознавали, что находятся в глубине замка, который внезапно превратился во враждебное место, но когда Роланд выглянул в коридор, там никого не оказалось, а шум из большого зала, где до сих пор пили воины, был достаточно громким, чтобы заглушить крики Женевьевы.

Роланд подтянул перевязь.

- Нам нужно идти, - произнес он с удивлением.