Воины дотрагивались до своих талисманов, молились святым покровителям и отпускали шуточки, как обычно перед битвой.

- Держи забрало поднятым, Джон. Проклятые французы увидят твою рожу и разбегутся как зайцы.

Они смотрели, как тусклый свет разгорается все ярче и в мертвый мир возвращаются цвета. Они разговаривали о прежних битвах.

Пытались скрыть нервозность. Они часто отлучались, чтобы помочиться, в животе у них урчало. Они так хотели выпить вина или эля, их глотки пересохли.

Французов было двадцать четыре тысячи, тридцать тысяч, сорок тысяч! Они смотрели, как командиры верхом на лошадях встречаются в центре боевого строя.

- С ними то все в порядке, - ворчали воины. - Кто убьет проклятого принца или графа? Они просто заплатят чертов выкуп и отправятся обратно к своим шлюхам. Это мы - те проклятые Богом ублюдки, которые должны умереть.

Воины думали о женах, детях, шлюхах и матерях. Мальчишки подносили пучки стрел лучникам, стоявшим по бокам.

Принц наблюдал за холмом на западе и никого там не видел. Спят ли французы?

- Мы готовы? - спросил он сира Реджинальда Кобэма.

- Одно ваше слово, сир, и мы можем отправляться.

То, что хотел сделать принц, было одной из самых трудных вещей, которую мог предпринять командующий. Он хотел сбежать, находясь под боком у врага.

Он не получил никаких известий от кардиналов и сделал вывод, что французы будут атаковать, так что его войскам придется сдерживать их, пока обоз и авангард будут переходить через Миоссон и продвинутся дальше.

Если ему это удастся, если он сможет перевезти обоз через реку, а потом отступить, шаг за шагом, постоянно отражая атаки врага, то он сможет выиграть день пути, может, и два, но опасность, чудовищная опасность, заключалась в том, что французы могли загнать в ловушку половину армии на берегу и уничтожить ее, а потом догнать остальных и тоже их перерезать.

Принц должен был сражаться и отступать, отступать и сражаться, не подпуская врага врага близко, при сокращающемся числе воинов. При мысли об этом риске он перекрестился, а потом кивнул сиру Реджинальду Кобэму.

- Отправляйтесь, - велел он, - пусть обоз начнет движение! - решение было принято, игральные кости покатились. - А ты, милорд, обратился он к графу Уорику, - твои люди будут охранять место переправы?

- Да, сир.

- Да пребудет с вами Бог.

Граф и сир Реджинальд поскакали на юг, а принц, в великолепии королевских цветов восседающий на высоком вороном коне, медленно последовал за ними. Его красивое лицо обрамляла сталь.

Шлем был отделан золотом и увенчан тремя страусиными перьями. Через каждые несколько ярдов он останавливался и разговаривал с ожидающими воинами.

- Возможно, сегодня нам придется драться! И здесь мы сделаем то же, что сделали при Креси!

Господь на нашей стороне, Святой Георгий присматривает за нами! Оставайтесь в строю! Слышите? Никто не уйдет из строя! Даже если в рядах врага вы увидите голую шлюху, пусть там и остается! Если вы нарушите строй, то враг нас разобьет!

- Оставайтесь в строю! С нами Святой Георгий! - он снова и снова повторял эти слова. Оставайтесь в строю. Не покидайте строй. Подчиняйтесь командирам. Стойте рядом, щит к щиту. Пусть враг сам подойдет к нам. Не нарушайте строй!

- Сир! - из центра строя, где в широкой живой изгороди зиял большой проем, галопом прискакал гонец. - Едет кардинал!

- Встретьтесь с ним, узнайте, чего он хочет! - сказал принц и снова повернулся к воинам. - Оставайтесь в строю! Плечом к плечу с соседом! Не покидайте строй! Щит к щиту!

Граф Солсбери принес новости о том, что кардинал предлагает еще пять дней перемирия.

- Через пять дней мы умрем с голоду, - отозвался принц, - и он это знает.

Армии не хватало еды ни для людей, ни для лошадей, а присутствие врага означало, что фуражиры не смогут обыскать окрестности в поисках припасов.

- Он просто делает то, о чем его попросил французский король, - произнес принц, - так что велите ему вознести свои молитвы и оставить нас в покое. Теперь мы в руках Божьих.

Миссия церкви провалилась. Лучники надели тетивы на луки. Солнце почти поднялось над горизонтом, и небо наполнилось бледным светом.

- Оставайтесь в строю! Не покидайте строй! Слышите меня? Оставайтесь в строю!

У подножия холма, подле реки, там, где ещё держались ночные тени, первые повозки тронулись к броду.

Потому что армия пыталась сбежать.

Оси визжали, как свиньи, которых режут с наступлением зимы. Телеги, подводы и повозки, ни одна не похожа на другую, покачиваясь, двигались по неровной дороге, что вела вдоль северного берега реки.

Большинство было нагружено доверху, но невозможно было сказать чем, потому что груз закрывала грубая ткань.

- Добыча, - сказал Сэм неодобрительно.

- Интересно, сколько монастырей, замков и церквей пошло на то, чтобы нагрузить эту большую подводу, - произнес Томас, наблюдая, как первая повозка вкатилась в брод.

Ее тянули четыре крупные лошади, и к его облегчению, громоздкая повозка спокойно пересекла реку, вода едва достигала ее осей.

- Это не просто добыча, отобранная у богачей, - сказал Сэм, - они забирают всё! Косы, бороны, серпы и даже котелки. Я бы не возражал, если бы они обирали богачей, но они берут всё, что сделано из металла.

Всадник с эмблемой графа Уорика, золотым львом, пришпорил коня, проскакав вдоль телег и повод.

- Быстрее! - прокричал он.

- Матерь Божья! - с отвращением произнес Сэм, - несчастные ублюдки не могут передвигаться быстрее!

Возницам приходилось поворачивать свои телеги в сторону брода, для больших повозок место было крайне неудобным.

- Они сделают это медленно, но верно.

Рядом с повозками шагали многочисленные женщины и дети. Это был обоз, сопровождающий любую армию. Одной длинной поводой правила женщина.

Она восседала наверху, шляпа на ее голове с буйной каштановой шевелюрой выглядела как маленький птенчик в огромном гнезде. Рядом находились двое мальчуганов, один держал деревянный меч, а другой цеплялся за широкие юбки матери.

Ее повозка была нагружена добычей и украшена лентами всех цветов радуги. Она улыбнулась Томасу и Сэму.

- Он думает, что проклятые французишки придут за нами! - сказала она, кивнув головой в сторону всадника.

Она взмахнула хлыстом над одной из ведущих лошадей, и повозка въехала в брод.

- Вперед, вперед! - прикрикнула она. - Смотрите не отстаньте, ребятки, - весело бросила она лучникам Томаса, а потом дернула поводья, так что четыре лошади почувствовали их на своей шее и потянули повозку на дальний берег.

Некоторые женщины с детьми ехали в пустых повозках, предназначенных для провизии и фуража, все это было съедено, а другие телеги везли лишь пустые бочки, в которых кожаные пластины раньше удерживали стрелы, чтобы их перья не сломались.

Таких повозок было множество, и эти бочки напомнили Томасу о побеге из Монпелье.

- Продолжайте двигаться! - прокричал всадник. Он нервно посмотрел через плечо, вглядываясь в северном направлении, на поднимающуюся вверх долину, что лежала между удерживаемым англичанами холмом и полем Александра.

Томас посмотрел в том направлении и увидел, как перемещаются знамена на английском холме. Они двигались в его сторону, просто разноцветное мерцание на вершине. То были люди графа Уорика, отправляющиеся на охрану реки.

Значит, отступление началось. Горн не прозвучал, никаких семи протяжных нот, возвещающих о перемирии. Вместо этого будет переправа через реку, и, как предположил Томас, длинный день, во время которого нужно удерживать французов и не дать им помешать переправе.

- Не тяните время, черт возьми! - прокричал всадник. Его раздражение вызвала тяжело нагруженная телега, остановившаяся там, где дорога поворачивала, поэтому он подъехал к двум тягловым лошадям и хлопнул одну из них по крупу мечом плашмя.