— Тащ лейтенант, Вас начтаба зовет, срочно. — буковку «Ша» я у него так и не услышал. Он ее глотал. Бегу на СКП, но по дороге вижу, что садится «МиГ» с моргающими АНО. Если они в воздухе моргают, то с неисправностью. Что, блин горелый! «Просраливсеполимеры?» Мне же нужен исправный! Пропустив четыре машины с «коробочки» садится незнакомый мне самолет, напоминающий «Як-1», но с двойной кабиной. Который подбежал к выкатившемуся за границу поля «МиГу». А от СКП в мою сторону бежит целое отделение красноармейцев и механиков.

— Тащ Суворов, нам приказали с Вами бежать к «МиГу».

Ну, побежали! Задачей отделения было дважды приподнять крыло истребителя. Я и, насколько я понимаю, Владимир Иванович Иванов им тоже помогали. Под крыло воткнули стойку, и вручную открыли замок стойки шасси, после этого аккуратно положили самолет. Все отбежали, Владимир Иванович щелкнул фотоаппаратом. После этого крыло еще раз приподняли, поставили на аварийную стойку и подняли его до места, пока не щелкнул замок, и крыло освободили от стояночной стойки.

— Витя, ночью пришел приказ машины сжечь и следовать в город Рыбинск, поездом. Нас переформировывают в ЗАП на «Яках». Еще одну перегоню в Болгарицу, чтобы не на один аэродром садиться. Вот суки! 57 новеньких «МиГов» в костер. Немцы где-то прорвались, и что-то перерезали, в общем, наше топливо там сожгли, а нам его много дней не подвозили, и летчиков готовых для «МиГов» у них нет. А своих переучить — топлива не дали. Это твой, если помнишь, двигатель заменили и облетали. «Мишку» твоего под креслом нашли. Второй, Михалыча, подгоню, тоже с новым движком. У вас единственных было топливо в баках. Говорил же, блин, что без железной дороги — это не подскок! Третий не перегнать, ему вот этот козел шасси подломил. — он пальцем показал на молоденького летчика. — Все, рад был увидеть. Ты как?

— Да с боевого, еще не отошел.

— Жарко было?

— Не очень, но шея болит, покрутить ею пришлось.

— А мы так и просидели! На Бахмутке кто-то мост сжег, так что отрезали нас от железной дороги, и машин на площадке не осталось. Так что, отомсти за нас за всех. Давай, отгоняй машину, не дай бог налетят. Да, вот держи! — он передал фотографию какой-то накидной гайки с незавязанной проволочной контролькой. — На заводе не законтрили, вот у тебя топливо и ушло.

Я вспомнил, что летной книжке была вынужденная посадка в пятницу вечером. Какое это сейчас имеет значение? Но, запас карман не оттягивает, пригодится. Я занял место в машине, перед посадкой отдал «бывшему» командиру подтверждение на сбитый «мессер». Мне его уже засчитали, а ему пригодится.

Опять приходится приводить мое представление о «МиГ-3», восстановленного на НАЗе, и изделия Московского авиационного завода № 1. Подкачал вручную топливо и масло, дал воздух и включил магнето. Ну, да, это не «Ишак». Плюс пять огневых точек. И АФА-И. А радио потрескивает! Непорядок! Но сегодня этот треск придется слушать. Владимир Иванович запустил движок вслед за мной, предварительно посадив пассажира в заднюю кабину. Но, вначале они пропустили меня, затем развернулись и пошли на взлет. А меня начали «обслуживать», читая талмуд из заднего лючка. Я продолжал оставаться в машине и разбирался с настройкой АФА-И. Затем вылез из машины и посмотрел установки на приборе. Аккуратно погладив новую машину по боку, пошел в штурманский класс готовиться к вылету. Физическая карта нужна и прогноз погоды. Перед уходом попросил проверить кислород и кислородную систему. Глянул на время, оставалось полтора часа до вылета. Успею. Заодно, прочел от корки до корки наставление по эксплуатации, и сунул его в карман на всякий пожарный. Через час десять глазами проводил свою эскадрилью, ушедшую на штурмовку Бобоку, а за двадцать минут до вылета у меня появился ведомый. Старший политрук Дима Хохлов, политрук нашей эскадрильи, оказался с допуском на «МиГ-3» и успел перегнать из Болгарицы второй «МиГ» 146-го РАП. Его закатили в соседний крытый капонир и заправляют. А он прибыл за получением задания.

— Куда идем? — заинтересовано спросил он.

— Фетешти, Когэлничану и авиашкола в Констанце, оттуда домой. Допуск к высотным есть?

— Есть.

— Тогда пошли одеваться? Там карту перерисуешь.

— Хорошо.

Это целая процедура в то время: правильно одеться для высотного полета. Имеет значение все! Здесь же крутится врач полка, который, замерив у нас давление и заглянув нам в рот и нос, подписал допуск, и распечатал две упаковки нижнего белья. При нем сменили на себе все, а он проверил, что ноги перед этим у нас были сухие.

— Все, ребятки, дальше самостоятельно!

Напяливаем на себя подштанники из верблюжьей шерсти, такие же свитера бежевого цвета, как у водолазов, только швы у нас обрабатываются иначе. Надеваем кожаные штаны с мехом вовнутрь, унты, берем с собой куртки, планшеты, ремни, и идем в автобус. Нам ходить противопоказано и запрещено. Сели, тронулись к капонирам. Там, опять-таки, стоит «санитарка», а доктор замеряет нам пульс. Не забалуешь! Все, куртка, жужжит ее молния, проверяем наличие пистолета и второй обоймы в кармане. Перебрасываем через голову планшетку и нам протягивают зимние шлемофоны. Их одеваем уже в кабине и с запущенным двигателем. Кстати, надо мужиков попросить сделать лифт для кресел, очень неудобно смотреть вперед. Проверяем связь между собой и с СКП. И получаем добро на рулежку. Выкатываемся и взлетаем. Пока отопление в кабину не подаем. Вираж и уходим в набор. На высоте 6000 закрываем фонари, приоткрываем обдув фонаря и через пару минут включаемся в СКУ. Время я засек, и чуть подрегулировал подачу кислорода, уменьшив ее. На 14-й минуте полета я перевел машину в горизонталь. Идем под самым потолком, но не на нулевой, чуть ниже. Идем на Бобоку, снимем результаты удара, затем просмотрим еще одну крупную авиабазу в Алексени, она в пределах досягаемости для нашего полка, дальше будет основная цель, две запасных и возвращение домой. Всего пятьсот восемьдесят километров или 52–54 минуты полета. Обе машины пятиточечные и малость неустойчивые по курсу, так что работенки было много, но на точку прибыли вовремя, наши заканчивали работать, Хохлов снял это безобразие на пленку. Мы довернули на юг, легли на курс 190. Через шесть минут Дима отработал второй раз, сняв работу впустую зенитной артиллерии в Алексени. Мы прошли чуть дальше, до реки Лаломица, и только там повернули на восток. Судя по всему, нас пытались перехватить «Ярки», видели их взлет, но сами самолеты так и не появились рядом с нами. Дальше работал камерой я. Противодействия нам не оказывали. Но у Фетешти пришлось доворачивать на глазах у противника, так как там расстояние очень небольшое до базы Когэлничану. Еще на подходе я обнаружил звено каких-то истребителей, поднимавшихся к нам. И, судя по всему, подняться они успевали. Шли они шустренько, и это были не румыны, явно, у тех таких самолетов, да еще с такой высотностью, не было. Но, высота 12 тысяч, и маневры здесь довольно ограничены. Скорость мы держали 600 километров, поэтому, подав сигнал «Плюс» по радио, я прибавил, топлива было много, даже трети не выработали. Немцы перли «буром», в лоб. Одна пара была немного выше другой. А в лоб они лезут напрасно: у них три точки, у нас — пять. По весу залпа мы их превосходили примерно втрое. Но ввязываться в бой совсем не хотелось. Поэтому быстро приказал Хохлову подтянуться по дистанции и занять позицию по фронту чуть ближе и ниже.

— Оба работаем по ведущему, как понял.

— Понял тебя, понял. — когда по немцу шарахнули из 10 стволов, ему это дело очень не понравилось! Но предпринять что-либо он уже не успел, а его ведомый шарахнулся вниз. Ведущий второй пары понял просчет первого, и встал на вираж вправо, немцы провалились, как по высоте, так и по скорости, а мы ушли в море и вернулись с одной групповой победой. Ну а что делать? Нас же в разведку посылали, а не гоняться за «Мессерами». Чисто по скорости мы их опережали, так что догнать они нас просто не смогли. Но из-за высокой скороподъемности, ребята они опасные и шустрые. Они преследовали нас почти до Измаила, втроем, я уже собрался повторить фокус с залповой стрельбой, но у Каталоя они, видимо, нас потеряли, там облачность появилась, отвернули и начали спускаться.