Мы сошлись на двадцать восьмой минуте: три группе по 27 машин на трех уровнях по высоте и восемнадцать опытнейших истребителей бывшего 67-го истребительного авиаполка ПВО. Плюс три «ротте», «пары», «стодевятых». На высоте 5100, полный третий штурмовой гешвадер следовал бомбить позиции Западного фронта и его штаб, согласно добытым разведданным, доставленных агентурной и стратегической разведками. Небо на востоке уже украшено сполохами взрывов. Идет немецкая артподготовка. Через семь минут ее должна сменить авиаподготовка, которая выбьет все остальное. Рассчитано все, в том числе, что штаб фронта будет заботливо разбужен этими новостями и соберется в небольшой красивой и очень ухоженной усадьбе. И она является целью одной из этих группе.

— Атака!

Из темноты ночи, еще восемь минут до рассвета, у немцев все рассчитано до секунды, под брюхо выскакивают «МиГи», а там нет огневых точек! И бьют в упор. По заклепкам. Одиночные «МиГи» связывают непосредственное прикрытие, и бьют по ведущим. Их наводят три станции РУС-12. А немцы следуют в темноте. В эфире, на немецких волнах, сплошные вопли. Но большая часть истребителей, хоть и готова к бою, у немцев, но находится в 240 километрах от мест событий: аэродром Сеща. Их только что перебросили из-под Брянска. А третий штурмовой гешвадер ощипывают уже сейчас. Семьсот двадцать восемь секунд непрерывных атак. Они еще не разделились, им требовалось еще три с половиной минуты. Их бьют со всех 90-та стволов 18 истребителей. На выбор. «Берты», составляющие 80–90 процентов машин, оказались беззащитными. «Перестали падать на пол даже наши малыши!» Четыре молодых летчика эскадрильи привезли семь побед. Еще один — три. Но он летал со мной. Одна из них была совсем не «Юнкерсом», а «Мессершмиттом». Не важно! Потом подсчитаем. Отходим, а следом за нами, к той же стае немцев, пристраивается просто орда «И-16». Они их не отпустят.

— Русские применили нестандартный подход! Это — обман! Рыцари так не поступают! — наверняка последуют именно такие доклады у немцев наверх. Бой, действительно, проходил в необычном месте, для сил Западного фронта. Они в глубине немецкой обороны действуют в первый раз. А мы уже потрошили немецко-румынские авиабазы в 170–200 километрах от линии фронта. И до Сещи тоже доберемся. Сейчас отходим, с посадкой на дозаправку и перевооружение в Отяково, так как задержались несколько у большой группы самолетов. Добивали ее уже засветло. Нас переснаряжают местные товарищи, подвешивают, вместе с ракетами, 50 килограммовые бомбы. Даже группе прикрытия. Дела на фронте не очень, немцы перебросили из-под Ленинграда танки, применив систему того же самого Тришкиного кафтана, и наше доблестное командование вновь посылает «микроскоп» забивать гвозди. Восемь полков ночных «истребителей» Пе-3 стоят за нашими плечами, раскиданные по аэродромам подскока и стационарам, но лететь должны высотные истребители, и работать по земле. А «МиГ» становится королем воздуха выше 5 тысяч. Но летчик должен следить за тем, чтобы не свалиться вниз. Второй раз набрать высоту у него может и не получиться. Компрессор у «МиГа» привязан к двигателю довольно большим и длинным валом. Дает очень неплохую высотность, но сжирает почти 30 % мощности. То есть, из 1270 лошадок на подъем работает только 900. Я летал на восстановленном «МиГе», у которого стоял «АМ-35А», но вместо приводного компрессора там стоял трехступенчатый свободный, с которым двигатель выдавал 1820 сил, правда, на другом бензине и маслах. Машина просто порхала в небе. А тут!!! Стоп! А это — идея! Так, надо быстрее добраться до своего аэродрома, желательно, стационарного. Мозг манагера включился в работу, а это — страшная сила! Но, черт побери, даже с девочками из радиороты встретиться не получилось, уходим к Ярцево, обвешанные разными «игрушками», как новогодние елки.

«Атака!» Под нами — танки. Бьем с пикирования, стараясь уронить пятидесятки как можно точнее, но 36 бомб эту армаду не остановят. Это больше для поддержки штанов: пехота должна быть уверена, что «Юнкерсы» не прилетят. Идем в набор, большинство летчиков выпустило и ракеты по легкобронированным целям. Теперь спешим набрать высоту, так как «Паркет» выдал появление большой группы истребителей. Считать «Паркет» еще не научился. Точки сливаются на экране-живопырке. Чуть отошли на восток, расползлись по высоте в этажерку. Я точно знаю, что никакого численного превосходства у немцев нет. Их выбили еще до начала наступления на Москву. 158 бомбардировщиков и 126 истребителей сумели собрать со всех фронтов. Но «мессеробоязнь» уже распространилась по ВВС, благодаря «успешному командованию героями-кавалеристами». Тройку истребителей, какими бы супергероями они не были, свободно валит звено «сто девятых». У них преимущество в скороподъемности, скорости и внезапности атак. А вот с нами это не пройдет! У нас внизу — затравка для боя, те ребята, которые мастерски умеют уклоняться от атак. И немцы пойдут на вертикаль! Это — отработано, сидит у них в мозгах, и, «автоматом», немец дергает ручку на себя. Теряет скорость, маневренность, и превращается в куропатку для охотника в засаде. У нас — свобода маневра и выбора цели. А высоту держим мы, шестеро «охотников», у нас выше максимальная, на сорок километров в час, чем у них, больший вес залпа, и мы деремся за свою землю. Немецким «охотникам» здесь делать нечего. Они — наша добыча!

Отработав и проведя четыре боестолкновения с четырьмя четверками немцев, отходим домой в Чехов-6. Тем более, что нескольким машинам требуется ремонт. Зениток у танковых соединений более чем достаточно, но будет еще больше, я знаю! Мой «голубок» тоже пробит. Три насквозь, один с разрывом на обшивке. Повезло, что не наоборот. Немцы скоро перестанут использовать бронебойные, так как, в основном, все наши «штурмовики» больше сбивались осколочно-фугасными, а брони они не имели, все. Даже пресловутый «летающий танк».

На земле я сразу побежал к Соломонычу. Он был нашим зампотехом, еще в 67-м. Так как был «замом», то выезжал из Болграда вместе с командованием, и не «потерялся». К нам, в Курске, он перешел не по глупости, потому, что с остававшимися в «новом» полку и с Шолоховым был не в ладах из-за «обоза», имущества техслужбы, которое он вытащил из котла. Ему рекомендовали все это дело бросить, а его здорово мучила «амфибийная асфикция», и он приволок это дело даже в Чехов-6. Одесса — особый город, там никогда не было лимитов на койки для семитов, и они там размножились, как в раю. До 16-ти детишек на семейство, и это было практически нормой. Когда выяснилось, что можно вместо, точнее, вместе с банковской службой использовать авиацию, с тем же экономическим успехом, в нее влилось большое количество «одесситов». Которые, понятно, стремились вернуться туда, откуда вылетели на задание. Тот же Немирович, вовсе даже не был «пóляком», и должен был иметь вторую букву «Э» в фамилии, что не делало его ни хуже и ни лучше. Он был «своим», до мозга костей. Но полк формировался в Московском округе, летная его часть, а «тэхническая» в городе Адэсе. Сами понимаете!

— Соломоныч, привет! Как жив здоров?

— Твоими молитвами, Витенька. Как слеталось?

— Тьфу-тьфу-тьфу, но машину уже тянут в ваше «королевство».

— Так ты за этим? Чего ты паникуешь, как барышня перед первым соитием. Сделаем твою «ласточку» в пять минут, ежели долетел.

— Да я не об этом! Помните, мы «Харрикейна» притаскивали, потом ваши его раздели до нуля.

— Ну, ты же начал! Прицел снял, зеркала…

— Начал я, не в этом проблема. А где его двигатель?

— Точно сказать не могу. Щаз Моисея кликну, узнаем. — он приоткрыл дверь комнатки, которую для него соорудили в конце большого, полностью закрытого, капонира и сказал кому-то:

— Голубчик, сходи к складу МТС, покличь старшину Энгельсона. Да чего ты ногу за ногу цепляешь! Бегом! Марш!

— Рафаилыч! И тебе не хворать. Что можешь сказать вот по этой учетной единице? — до этого он ковырялся в довольно большой картотеке слева на столе.