— Угу. А этот, Суворов, что-ли, что за человек? Может его двинуть наверх?
— Мне кажется, и его личное дело этот факт подтверждает, что у него сплошные взлеты и падения. Ровно себя вести не умеет. Юношеский максимализм просто зашкаливает. Летчик он, конечно, великолепный, но, если бы не его счет, то дальше штрафной роты он… Он — не военный человек. Хотя в людях разбирается хорошо и умеет руководить людьми в любой ситуации. Он — находится на месте. Жаль, что нет такой должности: старший летчик полка. Самое то, было бы.
— Зам командира по летной подготовке?
— Не то. Там инструкций и бумажек выше крыши, а он — боец. Лейтенанта ему присвоить можно. А двигать наверх — рановато. Можем нахлебаться.
— Ну, я тогда заскочу к ним, погляжу на это чудо. Нюхом чую, что из него можно выжать больше.
Крестьянский сын понял, что появился «бриллиант», с помощью которого можно неплохо приподняться в глазах «некоторых товарищей», поэтому интерес был взаимным. Он приехал знакомиться не с полком, а со мной, и львиную часть времени, проведенного в полку, уделил именно мне. А тут Соломоныч расстарался, и мы смогли показать «новый» «МиГ». Фактически, свободный компрессор срезал его высотность, так как был рассчитан на другой объем двигателя: 29 литров. Но на малых и средних высотах это была совершенно другая машина! Верткая, маневренная, отзывчивая, а нарастить производительность довольно просто: нужно заказать у англов компрессор для 47 литров. И, кстати, не придется топтаться по тинидуровой стружке, чтобы сделать движок для «МиГ-15». Компрессор для «Мерлина» изготавливался из нее. Заодно забросили удочку, что, дескать, ежели на «МиГ» поставить «мерлин», но сами мы это сделать не в состоянии, то машина получится просто сказочной. А ситуация с «союзниками» была просто замечательной: англам удалось направить Гитлера в нужном им направлении, и теперь они могли вздохнуть свободно и заняться тем делом, которым они привыкли заниматься: делать деньги. А русские, точнее, советские, пусть гибнут во славу Британии! Расчеты для «нового компрессора» я вытряс из Соломоныча и передал их Жигареву. Показали генералу и установку радиостанций, в результате на год раньше вышло постановление МАП о требованиях к сети умформеров на летательных аппаратах. Много слов было потрачено на появившиеся в полку «ЛаГГи», что, дескать, машина хорошая, но вот движок не к черту, и жарища в кабине, как в парной, а на носу — зима. Прозрачно намекнул на «Су-2» и конструкцию его двигателя «М-82» с нижним расположением воздухозаборника. Плюс подробно остановился на заборе воздуха из центроплана. Париться в ранних «Ла-5» совершенно не хотелось, хоть убейся. Тем более, что «МиГ» со свободным компрессором летал ну очень неплохо. Мне он нравился, и Соломоныч уже пообещал сделать такое чудо и для меня. Наш «учебный», первую переделку, Жигарев приказал отправить в НИИ ВВС, а это теперь под Свердловском. Но выдал разрешение на использование ЗиПа первых прибывших «Харрикейнов», и вместо подержанного «румына» на мою машину встанет новенький «англичанин». Но как я проклинал себя, что в училище валял дурку, и не учил то, что нам давали! Сдал и забыл. Не любил я механику и «вышку», а все же это нам «давали»! Бесплатно! Одевали и обували, только учись! А теперь кучу «Сталинок» приходится собственными руками отдавать в «другие руки»! Вот идиот старый! Хрен с ним! Ежели пройдут «предложения», то может быть выжить удастся. Летать на «гробах» уже надоело.
— Тут «союзники» предлагают построить завод по производству «Мерлинов», по ленд-лизу, с передачей патентов.
— Ну а чё? Дают — бери, бьют — беги, товарищ генерал-лейтенант. Народная мудрость. По меньшей мере М-105 на более приличный движок заменим.
— Это — да, это ты точно подметил! А говорили, что ты — неуправляемый. Подхода к тебе не нашли. Я-то тебя сразу раскусил! Наш человек! Сработаемся!
Он поковырялся в своем портфеле, и, сволочь, вручил мне золотую «Звезду» и два ордена Ленина. А я надеялся в Кремль попасть и с «самим» поговорить! Хрен тебе, младший лейтенант Суворов! Тебя от «Иосифа» будут оберегать. В жизни не покажут!
— Имею, понимаш, поручение от лица Председателя Верховного Совета…
— Ну, так-то поручение не выполняют…
— Ну, это да… Тем паче, не одному тебе привез, но обстановка, сам понимаш. В общем, всем, кто не был по уважительной причине и служит неподалеку, приказано передать. Здесь на всю вашу эскадрилью.
— Всем героев?
— Нет, остальным ордена, 12-ти человекам. Есть по несколько штук. Было еще четыре Героя из вашего полка, один еще в госпитале, а трем награды уже не нужны, вечная им память. А по тебе представление только за 22-е, Ленина, затем за первые двенадцать сбитых от комдива Галунова, от двадцать пятого июня. На нем не было подписей двух вышестоящих штабов, но в Москву оно каким-то образом попало. А от второго июля имелось только на старшего политрука Хохлова, в котором указано, что действовал он в паре с тобой, ведомым. На тебя представления не было. В общем, я подписал за 25-е, так что, это за те бои. Щаз построимся, вручим всем. Пойдем.
Так ли все это было на самом деле? А кто его знает! Но, точно известно, что вход в Кремль некоторое время был сильно ограничен, велись какие-то работы, видимо, оборонительного и минно-взрывного характера, которые никому не показывали, встречалась эта информация у Старинова, знаменитого подрывника, и в паре мемуаров эНКаВэДэшников. Вновь Большой дворец открыли для посещений ко дню рождения Сталина, уже после начала наступления под Москвой, а следующие награждения участников войны состоялись только в январе 1942-го, во второй его половине. Закрытие Кремля и части центральных улиц для приведения их в готовность для уличных боев, породили слухи, а приказ о начале эвакуации населения вызвал панику, включая отъезд части представителей Правительства СССР в сторону Куйбышева. Их вернул тогда подполковник авиации Голованов. Он же провел несколько операций в Москве по ликвидации паники и грабежей магазинов. Но эти события обошли стороной наш полк, стояли мы довольно далеко от Москвы и к ним не привлекались. Занимались поддержкой наших войск в районе Мценска, затем переключились на Юхнов. Вторая эскадрилья за три дня вошла в строй, хотя хлопот ей «ЛаГГи» доставили довольно много, причем, подержанные вели себя лучше, чем новые. На них часть брака уже ликвидировали предыдущие механики и ремонтники. Но погода начала портиться, затянувшееся бабье лето уступило место дождям. Но в целом ситуация мало отличалась от того 41-го года. Разве что Западный фронт пострадал меньше и несколько активнее работала наша авиация, так как у немцев явно образовался мощный дефицит ударных самолетов. С ухудшением погоды участились воздушные тревоги в Москве. Немцы пытались использовать превосходство в системах слепой посадки и пытались прорваться ночью одиночными машинами к столице, в том числе, бомбить через облака. «Беспокоящие бомбардировки». Мы отвечали тем же, и, пользуясь большей дальностью наших самолетов, трепали им нервы непосредственно на их площадках приземления. Но успехи были довольно ограниченные. ПВО немцы усилили, а эффективность штурмовых ударов из-за некачественного вооружения и скверных прицелов была низкой. Да и полк вынужденно занимался этим, основным нашим действом стало длительное барражирование над Москвой. Особенно доставалось второй эскадрилье, «МиГи» для этого использовали реже. Где-то 18–19 октября погода окончательно испортилась и пошел непрерывный дождь, остановивший фронт напрочь. Нас с Хохловым эти две недели, в основном, гоняли на разведку, правда, под сильным прикрытием из 16-ти машин, но погода не всегда позволяла снимать то, что нужно, с безопасной высоты. Приходилось снижаться, и далеко не всегда доставляемые снимки были высокого качества. Но, по меньшей мере, командование этим занималось, так как Жигареву объяснили, что наличие у нас фотоаппаратуры и компрессоров от «Харь» — это возможность спокойно везти командованию самые последние новости. Это он уловил, машины быстро переделали, нагнав в полк кучу «спецов», и «первая» залетала. Дожидаться окончания «испытаний» где-то глубоко в тылу мы просто не стали. Провели несколько боев, но их вело прикрытие, мы же ныряли в облака, и делали «ноги». Но благодаря этому и подключению большого количества чисто бомбардировочной авиации, плюс многократное превосходство в силах и средствах авиации, решило многие задачи, хотя Ярцевский выступ войскам пришлось оставить, бои шли за Вязьму, Сычевку и Новодугино. Несмотря на общий численный перевес, противник таких успехов, как в тот раз, добиться не сумел. Сейчас у всех тайм-аут, идет переформировка и подготавливается второй штурм Москвы. Хоть какой-то, но результат!
