— Ты не должен был этого делать.

— Почему нет?

— Потому что. Мы едва знаем друг друга.

— Мы бы познакомились до окончания ночи и довольно тесно, — протянул он, прежде чем лукаво улыбнуться.

— Не знаю, какую магию ты используешь на мне, просто прекрати.

— Никакой магии. Только чистое влечение.

— Ты меня не привлекаешь.

Ложь. Привлекал. Но Телис учила ее никогда не признавать правду, если она не в ее пользу.

— Думаю, я легко докажу обратное, или, если захочешь, покажу снова?

«Да, пожалуйста».

Дженни отступила на шаг, и он низко и хрипловато засмеялся, от чего дрожь побежала по ее позвоночнику. И они были не от страха.

— Прекрати это.

— Прекратить что? — спросил Фелипе, поднимаясь с дивана.

— Чтобы ты не делал.

— Я показываю свое отношение к красивой женщине. Что в этом неправильного?

«Он думает, я красивая? Лжец!»

Его слова вернули ее к холодной реальности.

— Ты так делаешь, потому что думаешь убедить меня пойти с тобой. Ну, можешь перестать. Тебе не нужно притворяться, что заинтересован мной. Если я пойду, то по собственному желанию, а не из-за твоих навыков любовника.

— Думаешь, я прикидывался?

Его тон и поднятые брови говорили о реальном удивлении, но Дженни прекрасно знала о собственных недостатках.

— Ой, пожалуйста. Хочешь сказать, что такого мужчину, как ты, одолеет похоть при виде меня? Знаешь ли, у меня есть зеркало.　

Многие годы Дженни тратила время, сравнивая себя с идеально красивыми тетками. В отличие от их золотистой кожи и различных, но стройных, фигур, она выглядела бледной, странной копией. Всего в ней было слишком, начиная от голоса, заканчивая волосами и чрезмерно широкими бедрами и большой грудью, даже ее бледная кожа отказывалась загореть хоть немного. Ох, а как же тот факт, что ее ноги покрывала блестящая чешуя? Ее единственного парня очаровали тетки, чтобы она с ним была, и все же Фелипе считает, что она поверит во внезапно вспыхнувшую страсть к ней? Смешно. Она не настолько наивна. Если ее мать не увидела ничего, за что можно полюбить, как тогда прекрасный незнакомец смог?

— Думаю, пришло время, идти спать, — заявила она.

— Прекрасная идея.

— Одной, — добавила Дженни прямо.

— Ай, но мой котенок любит обниматься.

Как взрослый мужчина может выглядеть настолько милым с надутыми губами, она не могла сказать. Дженни только знала, что потребовалось много силы воли, чтобы отрицательно покачать головой. После этого она не произнесла ни слова. И так уже наговорила за один день больше, чем когда-либо могла вспомнить, новизна от того, что кто-то мог не только ее слушать, но и притворяться заинтересованным, и, поскольку это ни одна из теток, Дженни ощутила неожиданную радость.

Неужели в Аду она может найти больше людей, способных выносить ее голос? Дженни спрашивала себя, чтобы игнорировать его дразнящую улыбку, адресованную ей, когда она бросила его подушку и одеяло. Могла она начать новую жизнь в кругах? Дженни обдумывала это, когда указывала Фелипе на диван, игнорируя разочарованную гримасу гостя. Есть ли у нее мужество для попытки покинуть остров? Даже если они смогут пройти мимо монстров Стикса, сможет ли она начать сначала?

Возможно.

Но… ей было страшно.

«Я не хочу остаться одна снова».

Она потратила большую часть своего детства фактически одна. Что если, попав в Ад, увидит, что ее избегают снова?

«Тогда я всегда могу вернуться назад».

Тети любят ее, даже сварливая Телксиопи.

А если любовник, которого она жаждала, мужчина, который бы принял ее такой, никогда не попадет на этот берег? Она умрет в одиночестве? Или найдет в себе мужество, и обретёт свое возможное счастье? Да, она может потерпеть неудачу, но также может отыскать большое счастье. В любом случае, Дженни никогда не узнает, если не попытается. И на этой ноте она пошла, спать, хотя не могла проигнорировать тот факт, что сексуальный мужчина спит неподалеку, но все же ей удалось глубоко заснуть. Приятный сон, где она бежала по мшистому лугу на острове, а гигантский котенок ее преследовал. Ему понадобился всего один прыжок, чтобы опрокинуть ее на мягкую поверхность. Усевшись на нее сверху и прижав своим весом, он лизал ее лицо холодными, влажными движениями, пока прохладный воздух…

Дженни внезапно проснулась и поняла, что ее сон не развеялся полностью. Что-то давило на ее грудь, и что-то влажное прикрывало ей рот, не давая закричать.

Широко раскрыв глаза, она всмотрелась в темноту, видя лишь размытые очертания фигуры на ней, это был не Фелипе, и от него жутко воняло. Смертью, разложением, гниющей рыбой и застоялыми водорослями. Каким бы ни был запах, это было неважно. Дженни только знала, что существо не из этой пещеры, она не хотела его прикосновений и точно знала, что не собиралась уходить с ним добровольно. Грубо или нет, она вцепилась зубами в плоть, прикрывающую ее рот, и, когда существо издало мучительный стон, Дженни закричала.

И она кричала не одна.

Фелипе никогда крепко не спал. Он был котом, другими словами хищником, а первое правило любого убийцы с инстинктом самосохранения гласило: «всегда держи один глаз открытым на тот случай, если придет кто-то больше и лучше тебя, и решит тобой поужинать». Или сделать потрясающую шубку, а учитывая редкость его меха, такие попытки предпринимались куда чаще, чем хотелось бы.

Таким образом, когда темные фигуры, воняющие рыбой, которая долго пролежала на свежем воздухе, проскользнули в пещеру, минуя его собственную кровать, и направились туда, где спала Дженни, он мгновенно почувствовал неладное.

«Какого хрена?»

Определенно не ужин. Он предпочитал более свежие суши. Не друг, потому что друзья обычно стучаться, а не крадутся под покровом ночи. И Фелипе сильно сомневался, что они пришли с благими намерениями. Называйте это чутьем, или очевидным. Осторожно двигаясь, как только в пещеру проскочил последний незваный гость, Фелипе соскользну с дивана, встал на колени и выглянул из-за спинки. С его острым зрением, у которого не было никаких проблем даже в этой непроглядной тьме, Фелипе отметил четырех существ, окруживших кровать Дженни. Самое интересно, что, кажется, они совершенно не замечали присутствие Фелипе, что означало, у существ вероятнее всего отсутствовало обоняние. Ни одно существо, имей оно нос, не смогло бы проигнорировать запах кошки, который насквозь пронизывал это место.

Судя по их мокрому виду, он был готов поспорить, что они принадлежали к обитателям водоёма и ничем хорошим это не кончится.

Согнувшись на диване, Фелипе планировал следующий ход. Только идиоты бросались, сломя голову, в драку. Фелипе итак из-за своего скудоумия разбазарил семь из девяти жизней. Поэтому он сосредоточился на изучении их оружия.

У каждого было черное, длинное, зазубренное лезвие, учитывая отсутствие блеска, сделано оно не из стали, но определенно из чего-то твердого. Когда один из них откинул простынь, покрывающую Дженни, Фелипе рассмотрел что у них перепончатые пальцы с изогнутыми и острыми, как крюки, когтями.

Беззащитная Дженни была одета лишь в тонкую длинную ночную рубашку и задрожала от холодного воздуха. Вспышка ярости пронеслась по Фелипе.

«Как они посмели нарушить ее сон? Как они вообще смеют смотреть на нее?», — прорычал его кот.

Маленькие тлеющие уголки гнева воспламенились, когда один из уродов обхватил Дженни за грудь и зажал ей рот рукой. Он трогает её. Не только как мужчине, ему это не понравилось. Его котенок тоже взбесился. Время ночной закуски.

До того, как Фелипе смог атаковать, существо, удерживающее Дженни, с мучительным фырканьем одернуло руку, и Дженни закричала, от вопля которого даже Фелипе передернуло. Боги, девчонка, которая не являлась ни сиреной, ни русалкой, могла заставить ее услышать. Стоявшие вокруг темные фигуры от ее крика хлопали ладонями по маленьким ушкам, качая головами из стороны в сторону.