Джемма только что выписала себе билетик на принудительную госпитализацию.

И мы ни капли не приблизились к выяснению того, что на самом деле случилось с Кэтрин.

После злополучного интервью я сидела за своим столом, откусывая от сэндвича с грушей и сыром бри — заслуга Габриэля. Было ли совпадением, что Джемма упомянула короля и воду… или же она знакома с убийцей? В её комментарии про «жертвоприношение» что-то было, или это просто безумная догадка?

Я сказала, что убийца нашёл женщину с именем Кэтрин и стал подражать Потрошителю только после того, как газеты начали называть его «Террористом-Потрошителем». Но если Джемма знакома с убийцей, возможно, он выбрал Кэтрин задолго до этого. Может, он просто решил убить её на Митр-сквер ради подражания Потрошителю.

Я была уверена лишь в одном: мне нужно снова побеседовать с Джеммой после того, как ей дадут лекарства. Может, мне и самой лекарства нужны, но пока что я пыталась игнорировать этот повод для беспокойства.

Тем временем, я просматривала новостные статьи об убийствах викторианского Потрошителя. И я не сомневалась, что наш маньяк-любитель детских стишков делал то же самое.

Что он чувствовал, читая про самого себя? Радость? Удовлетворение? Может, дело было скорее в азарте погони, перемене ситуации таким образом, что охотник становился жертвой? А может, он просто хотел стать частью истории, заслужить место на чудовищном троне возле Потрошителя?

Отсылки к королеве сбивали меня с толку. Имела ли она отношение к Червовому Королю из предыдущего стишка? Была ли она важной женщиной в его жизни? Может, это его мать? Джемма могла бы оказаться подозреваемой, но её алиби подтверждалось тремя не связанными между собой свидетелями.

Я вздохнула, откинувшись на спинку стула. В действительности я ни капли не продвинулась, и всё это время мучительные образы незнакомца из переулка вторгались в мои мысли. Запах мускуса и дуба окутывал меня, прикосновение его пальцев к моей коже прямо над тазовой костью поистине наэлектризовывало. Ощущение его горячих губ на шее. Моё тело согревалось при мысли о нём.

Что бы произошло, если бы я его не остановила? Я почти не сомневалась, что он поимел бы меня прямо там, и почему-то мне не удавалось выбросить эту мысль из головы…

Как бы там ни было, мне надо полностью изгнать эти горячие мысли из своего мозга. О незнакомце из переулка я точно знала только одно. Несмотря на тот факт, что он мне помог, он казался чертовски опасным. Таится недалеко от места преступления, очарованием пробирается в трусики женщин. Такому парню запросто удалось бы заманить невинных жертв куда угодно.

— Кассандра.

Низкий голос Габриэля заставил меня повернуть голову, и я подпрыгнула. Он наклонился над моим столом, изучая меня мягкими ореховыми глазами. «К слову об очаровании».

— Какие у тебя планы на ужин? — спросил он.

— Ужин? — я попыталась выдернуть себя из раздумий, и взгляд метнулся к часам. Было уже семь вечера, и мой желудок начинал урчать. — Я собиралась просто перехватить что-нибудь в пабе, который прилегает к моему отелю.

— Не рекомендую, если у тебя нет мазохистских наклонностей. Бургеры там состоят из обугленной кожи, а картошка сама утопилась в масле, чтобы положить конец своим страданиям.

— Есть предложения получше? — спросила я. Честно говоря, в нынешнем голодном состоянии я бы съела и картонный торт.

— Тут есть хороший паб, прямо за углом. «Водный Поэт». Я прямо сейчас направляюсь туда. Хочешь присоединиться?

— Эм… конечно, — удивлённо ответила я. Всё общение с Габриэлем до сих пор создавало у меня впечатление, что он скорее перенесёт стоматологическую операцию, нежели проведёт время со мной.

Тем не менее, я схватила сумку и пошла за ним к выходу из участка.

***

Красные стены, пол из тёмного дерева и мягкие кожаные диваны в «Водном Поэте» были на удивление гостеприимными. Всё это место обладало причудливой, разношёрстной атмосферой: люстры и зеркала в золочёных рамах сочетались с оленьими рогами на стенах.

Я уселась в удобное кожаное кресло перед деревянным столиком. Через окно справа, чьи панели покривились от старости, я поглядывала на улицу. Мокрая брусчатка блестела в свете фонарей. Солнце ещё не село, но небо затянулось облаками, и по тротуарам барабанил сильный дождь.

На мгновение я почти забыла, что сидела в центре города, в котором жило больше людей, чем во всём штате Вирджиния. На этой маленькой изогнутой улочке мне казалось, будто мы провалились в прошлое, в эпоху, когда люди знали всех своих соседей по именам.

Я взглянула на Габриэля, который заказывал еду и напитки в баре. Судя по тому, как барменша-блондинка наклонялась, чтобы дать ему обзор на её декольте, у меня сложилось впечатление, что они знали друг друга по имени. Пока она наливала две пинты Гиннесса, Габриэль одарил её ослепительной улыбкой.

Заплатив барменше, он направился обратно к нашему столику, держа в обеих руках по пинте.

— Ты хотела попробовать что-нибудь английское, так что я заказал нам стейки и пироги из почек.

Я поморщилась.

— Из почек?

Его улыбка померкла, когда он опустился на своё место.

— Ох, точно. Я и забыл, что ты весь день читала про убийства Потрошителя, — он отпил глоток своего пива. — Забудь, что я упоминал почки.

— Я так проголодалась, что наверняка смогу это проигнорировать.

Габриэль поставил свой напиток, пристально присмотревшись ко мне.

— Прошлой ночью что-то случилось? Не припоминаю, чтобы видел этот синяк при нашей первой встрече.

Я прикоснулась к своей щеке.

— А. Я так понимаю, тональник уже смывается.

Его челюсти сжались.

— Что случилось? — повторил он более твёрдо.

— Я шла домой и по ошибке свернула в переулок Колеса Кэтрин. Двое мужчин напали на меня. Одному из них я сломала нос; мне самой досталось по лицу. К сожалению, у меня не оказалось при себе пистолета. К счастью, появился ещё более страшный чувак и прогнал их. А потом я добралась до своего гостиничного номера.

Он выругался себе под нос, его очаровательная улыбка испарилась без следа.

— Почему ты мне не позвонила? Или не сообщила в полицию?

— Я позвонила в участок, чтобы сообщить о происшествии. Я хотела, чтобы туда направили патруль. Они сказали мне подать заявление на следующий день, но я не видела смысла. К утру этих парней и след простыл.

— С кем ты говорила по телефону?

Я покачала головой.

— Не знаю. Это неважно. В любом случае, у полиции Сити сейчас есть дела поважнее, — я отпила пива. — Мне не кажется, что наш убийца настолько глуп, чтобы бродить возле места преступления и грабить людей. И мне не кажется, что он работает с напарником, как те, кто напал на меня прошлой ночью.

— Дело не в этом.

Я склонила голову набок, размышляя.

— Но третий мужчина… тот, что пришёл мне на помощь. В нём было кое-что очень странное.

— В каком смысле странное?

Может, мне не стоило заходить так далеко с этим разговором. Я не могла сказать ему, что мне привиделось, как из головы незнакомца выступают рога, и я определённо не могла поведать ему о моём желании поцеловать того парня.

Я сделала глубокий вдох.

— Он был очень сильным и быстрым. Но его эмоции не согласовывались с действиями. Он помогал мне, его слова были вежливыми. Он казался как будто очарованным мной. Но при этом он выглядел… сердитым.

— Сердитым?

— Он говорил сквозь стиснутые зубы, сжимал кулаки. У меня сложилось впечатление, что его злость была глубоко личной. О, и когда он предложил мне помощь с моим чемоданом, он назвал его тачкой.

Габриэль уставился на меня.

— Тачкой, — повторил он.

— Ага. Может, он сумасшедший, но его одежда выглядела дорогой. Даже элегантной. Что-то тут не складывается. Тот, кто пребывает в состоянии психоза, не может расхаживать по улице в новом кашемировом свитере, — и психи не бывали такими чертовски сексуальными, в этом я не сомневалась.