Я как можно равнодушнее пожала плечами – мол, я знала, что так оно и будет. Хот на самом деле, я очень огорчена. Говорят, надежда умирает последней? Ну так вот, она умерла.

Возможно, это потому, что быть жабой – мое определение, записанное в Божественной Книге Судеб.

Я собираюсь развернуться и отправиться в свою комнату, но неожиданно понимаю, что что-то изменилось.

Такое чувство, что на меня напялили две меховые шапки и поставили на туфли с высокими каблуками. По крайней мере, угол зрения точно сместился.

Я резко обернулась к зеркалу и изумленно обомлела.

Я сомневалась в словах принца? Теперь мне очень стыдно за это. Но вслух я этого никогда не скажу.

Я судорожно вдохнула, понимая, что воздуха категорически не хватает. Почувствовала, как на глаза навернулись слёзы, застилая мое собственное отражение. Вдыхаю воздух маленькими глоточками, потому что по-другому не выходит. Провожу рукой по волосам, стираю мокрую дорожку со щеки.

Всю свою жизнь... я старалась забыть... забыть, кто я такая и как я выгляжу. Старалась быть сильнее других. Давала отпор если не руками, то словами. И сейчас...

Я всегда боялась мечтать о том, что с меня снимут иллюзию. Старалась не представлять, как выгляжу – потому что боялась, что разрушу всё собственными мыслями.

А ведь получается, что всё это время Энн могла снять с меня иллюзию. Но не делала этого, потому что была уверена, что на мне лежит проклятие. У меня такое чувство, что я росла в мыльном пузыре. Одно движение – и стенка лопнет, а я окажусь на свободе. Другой вопрос, что стена могла взорваться, убив меня.

Кто лопнул пузырь?

Тот, кого я считала своим врагом.

Едва слышно всхлипнула и поспешно зажала рукой. Нельзя плакать, нельзя плакать. Не при принце.

Я могу убежать к себе в комнату, но я не хочу. Не хочу отрываться от зеркала. Не хочу, что бы всё это оказалось сиюминутным видением, жестоким сном, глупым розыгрышем. Не хочу потерять обретенную внешность, оторвавшись от собственного отражения. Возможно, это несколько самовлюбленно, но меня это ничуть не обескураживает.

Почему я плачу? От сильно пошатнувшегося эмоционального равновесия.

Свободной рукой медленно стираю с глаз слезы. Помогает, но лишь на секунду – тут же появляется новая пелена слёз.

Я находилась под непрозрачным колпаком, который был разрушен только теперь, являя реальность. Пугающе-завораживающую реальность.

И я не уверена, что смогу выжить в новой реальности.

Я ужасно благодарна принцу за то, что он просто стоял в стороне и ничего не сделал. Если бы он сказал хоть слово – уверена, я бы разревелась с новой силой.

Снова вытираю слёзы. Ну вот, теперь я хоть что-то могу видеть. Хотя до того, как начала плакать, я точно выглядела лучше – длинные ресницы местами слиплись, изумрудно-зеленые глаза покраснели, к тому же, кожа с непривычки кажется неестественно-бледной. Я бы даже сказала – фарфоровой. Раньше-то я смуглой была.

Беру за кончик каштановую волнистую прядь и вытягиваю её перед собой. Длинная. Примерно до талии.

- Спасибо... - очень тихо благодарю я принца и, взлетев вверх по лестнице, запираюсь в своей комнате.

Холодно. Ну и что?

Поставив на дыру в окне воздушный щит, наблюдаю за тем, как Кинг выходит из моего дома и направляется к дому старосты. Не уверена, что он идет именно туда, но направление совпадает.

Что мне делать дальше? Читать сейчас я точно не смогу. Просто ничего не запомню и не осознаю.

Потому я спустилась на кухню, заварила себе чай и вернулась в свою комнату – смотреть в окошко.

Где-то через полчаса я заметила немалую толпу людей в конце улицы. Присмотревшись получше, в самой гуще толпы я сумела-таки разглядеть принца. Он уже уезжает? Что ж, так даже лучше. Не надо будет париться по поводу благодарности, которую я не знаю, как выразить.

Когда толпа поравнялась с моим окном, я с трудом сдержалась, чтобы не выбежать из дома. Выгляжу я сейчас совсем не так, как раньше, а лишние вопросы касательно того, кто я и откуда, мне не нужны. Если всплывет то, что во время отсутствия моей тёти с меня сняли проклятие, авторитет Энн как сильной колдуньи будет под большой угрозой.

Потому всё, что мне оставалось делать – махать принцу из окошка, надеясь, что все остальные при прощании с принцем не будут смотреть в окно комнаты местной уродины.

До конца зимних каникул еще чуть меньше двух недель. Конечно, за это время я не смогу безвылазно сидеть тут, и со временем деревенские всё равно узнают, что я живу тут. Представлюсь какой-нибудь кузиной Энн. Но лучше пусть о моем существовании узнают поздно, чем рано.

Ближе к полудню к дверям моего дома приполз бывший барон. Громко колотя в дверь, он приказным тоном потребовал впустить его в дом. Да, если он надеялся найти у меня хоть каплю сочувствия, он явно просчитался. И почему он к своим дружкам не отправился? Или он там уже был, но его не пустили?

Через пять минут барон завыл так отчаянно, что я не выдержала и сняла с окна щит – не столько от жалости, сколько от любопытства.

Ледяной ветер тут же ударил мне в лицо, но у меня было такое прекрасное настроение, что я даже не обратила на это внимания.

Громко прокашлялась. Вард поднял взгляд и увидел в окне меня. На мгновение на его лице отразилось удивление, потом взгляд стал враждебным.

- А ты кто такая? – с явным недружелюбием выплюнул он.

- Дальняя родственница тётушки Энн, присматриваю за домом, пока она и её племянница отсутствуют. – Миролюбиво ответила я.

- Как тебя зовут? – осторожно поинтересовался парень.

Упс. Об этом я как-то не подумала. Сдуру выпалила первое пришедшее в голову имя.

- Рэй. – И спешно добавила: - Меня так друзья зовут, на самом деле, меня зовут Рейчел!

Боги, ну и что я несу? Как можно представиться именем принца? Еще и будучи девушкой?

- Слушай, Рейчел. – Голос барона стал слащаво-подобострастным. – Не могла бы ты открыть мне дверь? Дело в том, что совсем недавно я лишился жилья, а мы с Шейлин были очень близки, и я надеялся, что она впустит меня переночевать.

Ого. Да по сравнению с проповедью Варда, я сказала чистейшую правду. Надо же – были очень близки. Как много нового можно о себе узнать.

- Не-а. Не могла бы. – Безразлично ответила я на вопрос барона и притянула к себе первую попавшуюся книгу, делая вид, что ни капли не заинтересована в дальнейших словах парня.

- Я... могу заплатить... - неуверенно промямлил Вард.

Я покосилась на него. На голове, судя по всему, воробьи долго и упорно пытались построить себе гнездо, одежда, да и он сам тоже, перепачканы, шуба местами порвана... и чем он может заплатить?

- Я тебя слушаю. – Нацепив мину безразличия, сообщила я.

- Вот... - Вард поспешно стянул с пальца какую-то фиговину. – Это кольцо стоит не меньше сотни золотых. Взамен я смогу жить тут... три месяца. Вместе с едой.

Я сфокусировала взгляд на кольце.

- Это? Стоит не меньше сотни золотых? Не смеши меня. Это кольцо старое, потертое и, кажется, ржавое. Три месяца проживания, да еще и с едой? Я что, на дуру похожа?

Кстати, а ведь зеленые и синие глаза бывают только у очень сильных магов. А изумрудные – только у сильных магов с сильной магической родословной. Это в какой же Дарисийской семье меня угораздило родиться?

- Ржавое?! – возмущенно вскрикнул Вард. И повод для возмущения был. Внешне этот материал действительно был очень похож на ржавое железо, но суть его была в том, что он многократно усиливал магическую мощь. Стоит он действительно очень дорого, а я... ржавчина... конечно, я, как маг, могу отличить кусок старого железа от нарисии, но как можно не позлить Варда, если есть возможность? – Ты хоть понимаешь, о че́м говоришь и с ке́м говоришь, идиотка? Да к твоему сведению, перед тобой наследник барона Лонхейского, Вард Лонхейский!

А еще ужасный лжец и дурак.

- Мальчик, ты себя со стороны-то видел? И кстати, утром огласили, что тебя лишили принадлежности к семье. Не имею ни малейшего желания разговаривать с тобой. А, если тебе нужно где-то жить, продай свое драгоценное кольцо и поселись в гостинице. – Фыркнула я, возвращаясь к чтению.