Каванот едет с нами в Калифорнию. Я этому рада. Говорит, что никогда прежде не был в тех местах, но много слышал о них. Он предупредил, что предстоящие восемьсот миль будут намного тяжелее, чем все, что мы проехали до сих пор.

Джеймс говорит, зато меньше людей туда доедет.

Мы пересекли реку Рафт и дошли до самого Города Скал. Целый день провели здесь, отдыхая и набираясь сил. Бет и я играли, воображая, что видим разные предметы в уступах скал. Некоторые из этих скал очень высокие — в сотни футов. Мы разглядели в них очертания черепах и кроликов. Генри показал выступ, очень напоминающий орла.

Джошуа сказал, что не играет в детские игры, и ускакал. Сейчас я вижу, как он вскарабкался на одну из скал и колесной мазью выводит на ней свое имя для всеобщего обозрения.

С того момента как мы покинули этот перевалочный пункт, дорога стала невообразимо трудной Каванот говорит, что река Гумбольдт все еще в одном дне пути отсюда.

Как бы мне хотелось, чтобы мы ехали в Орегон.

Мы отдыхаем по три часа после полудня, когда особенно жарко, а затем снова трогаемся в путь и едем вплоть до самого заката. Пыль нещадная. Мы смахиваем ее, но ветер старательно наметает ее вновь. Нелли тошнит от солончаковой пыли. А я так загорела, что похожа на индианку.

Дети продолжают спрашивать, сколько еще осталось до Калифорнии. Джеймс вышел из себя и сказал, что доедем тогда, когда доедем, и если они спросят еще раз, то он возьмется за ремень. У него совсем сдали нервы из-за этой жары и тяжкого труда. Дороги ужасные.

Думаю, и он жалеет, что не поехал в Орегон.

Сегодня мы подъехали к горным тропам и добрались по ним до Долины тысячи источников. Лагерь разбили у хорошей воды. Джошуа повел лошадей пастись в густой траве. Генри пошел с ним, чтобы накосить побольше травы для скота. Я слишком устала, чтобы писать.

Мы устроили привал у реки Гумбольдт. Задержимся здесь на один лишний день. Животным требуется отдых. Да и нам бы не помешало прийти в себя. Радует обилие травы и хорошей воды. Живописный уголок, да к тому же есть тень, в которой можно спрятаться от солнца.

Каванот не горит желанием сказать нам, что нас ожидает впереди. Его молчание тревожит меня, выбивает из колеи. Если бы дорога впереди была легкой, он бы так и сказал. Лето накрыло нас своей тяжелой жаркой рукой.

Джошуа спросил меня, кто его отец. Я сказала, Джеймс, но он не унимался и просил назвать имя настоящего отца. Я спросила его, зачем ему знать. Он ответил, что уже долгое время об этом думает. Сказал, что Кловис как-то обмолвился, будто он, Джошуа, уже был у меня, когда я пришла к тете Марте. Я сказала, что Джеймс его единственный отец. Ответ его не удовлетворил. Он заявил, что человек должен знать, где его корни. Мне пришлось рассказать, что мой брат Мэттью Макмюррей женился на Салли Мэй Грейсон, и он, Джошуа, их дитя. Он захотел узнать, что случилось с его матерью, и я рассказала, как она умерла при родах. Потом Джошуа захотел узнать, что сталось с его отцом. Я сказала, что и он умер. Он захотел знать, как умер его отец. А я ответила, что это не имеет значения. Он мертв. Джошуа взбесился и потребовал сказать ему, почему это мне так трудно говорить правду. Я заметила, что никогда в жизни не лгала ни ему, ни кому бы то ни было. Сказала, что мне очень трудно говорить о людях, которых я любила и которых уже нет. Я добавила, что прошлое все равно не имеет значения, потому что он такой же сын мне, как Мэттью и Генри. Он заявил, что нет. Я даже не подозревала, что слова могут так сильно ранить. Я объяснила ему, что люблю его с того момента, как помогла ему появиться на этот свет.

Он больше не расспрашивал меня после этого. Просто смотрел на меня, будто знал, что было за всем этим нечто большее, чем я говорю.

Джошуа поехал вперед. Я боюсь за него. Джеймс возразил, что у парня есть голова на плечах, да и Каванот присмотрит за ним. Я боюсь по другой причине.

Стерн Янссен сегодня потерял колесо. Деревянный обод так рассохся, что спицы выпали. Джеймс помогает ему. Они сняли все колеса и вымачивают их в водах реки Гумбольдт.

Джошуа не вернулся. Каванот сказал, что видел его. У него все в порядке, но он не готов вернуться.

У нас появилась традиция собираться и ужинать всем вместе. Нелли опять было плохо, и готовить пришлось мне. Мужчины дали мне все, что нужно из провизии для приготовления большого ужина.

Пока я готовила, Нелли читала из Библии, а мужская половина занялась ремонтом повозок. Дети слишком устали и ослабли, чтобы шалить.

Еще до того, как волов освободили от ярма, Джошуа убил двух гремучих змей. Каванот сказал, что змеи — хорошая еда. Я возразила, что он может пожарить их и съесть обеих с моими наилучшими пожеланиями. Он именно это и сделал, а Джошуа присоединился к нему.

Волы слишком устали, чтобы пугаться змей. Бет находится в повозке и, возможно, останется там до самой Калифорнии. Не исключаю, что и я скоро присоединюсь к ней. Мальчики с Джеймсом легли спать под повозку.

На ужин у нас была форель. Бингер наловил много рыбы, хватило всем.

Джошуа сегодня дежурит вместе с Уэллсом.

Сегодня мы проехали мимо мертвого вола. Используем полынь, чтобы разжечь огонь.

Каванот сказал, что впереди нас, милях в двенадцати или около того, движется еще один обоз. Приятно знать, что где-то едут другие люди, которые тоже выжили.

Сегодня проехали мимо двух мертвых волов.

Дорога песчаная, и нашей упряжке очень тяжело.

Уэллс застрял, и нам пришлось использовать нашу скотину, чтобы вытащить его. Травы здесь мало, зато воды хоть отбавляй. Небо покрывается облаками. Уже можно расслышать раскаты грома вдали.

Неплохо бы передохнуть от этой выжигающей все внутренности жары.

Наш вол учуял воду и как бешеный помчался к ней. Мы не сумели остановить его, и он выпил солончаковой воды. Мы с Джеймсом лечили его. Джеймс держал вола, пока я вливала жир ему б глотку. Бет наблюдает за ним сейчас и молится, чтобы он выжил.

У молочной коровы пропало молоко. Мы можем запрячь ее вместе с волом, если кто-то из животных околеет. Думаю, что так оно и будет, потому что за последние четыре дня мы видели на дороге множество останков издохшей скотины.

Сегодня мы проехали мимо могилы. Тобиас Уэнтворт. Бингер потерял еще одного вола.

Нелли сказала, что мы бродим, как израильтяне по пустыне. Земля сухая и твердая, жара просто испепеляющая. Выезжаем мы на рассвете с появлением первых лучей солнца и останавливаемся, когда оно уже в зените. Отдыхаем пару часиков в тени, какую нам удается отыскать, и потом идем дальше до самого заката. Но даже в это время мы продвигаемся медленно и мучительно, иногда мне хочется лечь и умереть, покончить со всем этим.

Возможно, мы и похожи на израильтян. Бог смотрел, как они умирают, идя в землю обетованную.

Река Гумбольдт полностью пересохла. Каванот только что поведал нам, что у нас впереди сорок миль пустыни. Я думаю, что мне это не по силам.

Повозка Стерна Янссена так глубоко увязла в песках, что ему пришлось распрячь животных. Мы вытащили трех волов из песка, но четвертый просто лег и испустил дух.

Нелли так плохо из-за жары, что она едет в повозке. Уэллс боится, что она умрет. Если эта пустыня не убьет нас всех, то нас убьют горы, которые виднеются вдали.

Сьерра замахнулась битой, ударила, почувствовав резкую отдачу мяча. Она выронила биту и побежала на первую базу.