Марианна поставила кофейник на подставку в виде подсолнуха и села напротив.

— Иногда мы слышим лишь то, что хотим слышать.

Она взяла со стола кофейную чашку и задумчиво сделала глоток.

— Ты выглядишь уставшей, мама.

— Я не очень хорошо спала прошлой ночью. Все время думала о твоем отце. — Ее губ коснулась легкая улыбка, выражение лица смягчилось. — Иногда я представляю, как он сидит в кресле перед телевизором и смотрит программу новостей. В доме скрипнуло, и я проснулась — мне показалось, что я услышала шаги твоего отца. — Марианна печально улыбнулась, она не отрывала взгляда от своей чашки. — Мне его не хватает.

— Мне тоже его не хватает — возможно, он смог бы отговорить Алекса от переезда в Лос-Анджелес.

Марианна подняла голову и посмотрела на дочь с улыбкой.

— С твоим отцом тоже было нелегко, Сьерра, но он был достойным человеком.

— Если Алекс настоит на своем, я поеду, но не стану улыбаться и притворяться счастливой.

— Может, и не надо, но будет лучше, если ты внутренне примешь его решение. Обида и гнев разъедают любовь так же быстро, как ржавчина разъедает садовый металлический стул, там, на заднем дворе. Одна из величайших трагедий жизни — видеть гибель отношений из-за проблемы, которую можно было бы решить, обсудив ее в одном разумном, взрослом разговоре.

Слова матери больно ранили Сьерру.

— Один разговор не в состоянии изменить натуру Алекса.

— В таком случае, все зависит от того, чего ты сама на самом деле хочешь.

Сьерра заглянула полными слез глазами в ясные карие глаза матери.

— Что ты имеешь в виду?

Марианна потянулась к дочери и взяла ее за руку.

— Все просто, Сьерра. Тебе во что бы то ни стало нужно добиться своего? Или тебе нужен Алекс?

Подошло время забирать детей из школы, Сьерра попрощалась с матерью и поехала за ними в Виндзор. Дети забрались в машину и сразу же принялись рьяно соревноваться друг с другом за право владеть вниманием мамы. Сьерру всегда умиляли их забавные проделки. Но сегодня эта бьющая фонтаном энергия юности и тяга к соперничеству раздражали. Она ехала по Брукс-Роуд домой, и до ее поглощенного неспокойными мыслями сознания долетали лишь обрывки сумбурных рассказов детей о событиях дня. Сьерре очень хотелось остаться наконец одной, прийти в себя.

Сердце Сьерры тревожно забилось, когда возле дома она увидела «хонду» Алекса. Он никогда не приезжал домой раньше половины шестого.

— Папа дома! — воскликнула Каролина. Она выскочила из машины, забыв свой ранец на переднем сиденье.

Сьерра нажала на кнопку подъемного механизма гаражной двери и смотрела, как она медленно поднимается. Она въехала в гараж, переключила скорости, нажала на тормоза и выключила зажигание. В каждом ее движении ощущалось полное владение ситуацией и выверенная точность.

— Клэнтон, прихвати с собой, пожалуйста, вещи Каролины.

— Пускай сама вернется и заберет.

— Тебя ведь не слишком затруднит помочь сестре…

— Я не ее личная прислуга! К тому же, она совсем недавно заявила мне, что девчонки лучше мальчишек. Так пусть маленькая мисс Совершенство сама и несет свой ранец!

— Не спорь со мной. Я не в том настроении сегодня.

Клэнтон попытался было протестовать, но одного взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы он прекратил спорить. Сьерра взяла свои вещи и пошла следом за сыном на кухню. Послышалось счастливое щебетанье Каролины и смех Алекса. Острая боль пронзила ее сердце, хотя была ли то боль или ярость, она, пожалуй, не знала наверняка. Возможно, и то, и другое. Как Алекс может смеяться в такую минуту? Неужели ему совершенно безразлично, что чувствует его жена?

— Почему ты так рано пришел сегодня, папа? — отчетливо донесся восторженный голос Клэнтона, тут же послышался глухой стук двух ранцев, сваленных на пол в гостиной. Алекс ответил слишком тихо, чтобы из кухни можно было расслышать его слова, и Сьерра плотно стиснула зубы. Когда она открыла кухонный шкафчик и достала с полки банку кофе, до ее слуха донеслись приглушенные голоса. Говорил ли он в эту минуту детям, что решил в корне поменять их образ жизни и место жительства, увезти прочь от родных и друзей? Как они отреагировали на это? Она знала, ей следовало находиться рядом, помочь им понять… но как она могла, если ей самой не мешало бы во всем разобраться? Рука ее слегка подрагивала, пока она брала ложечкой молотый кофе.

Как только она краем глаза уловила появление Алекса на кухне, в горле у нее моментально пересохло от напряжения. Она не смотрела на него. Просто не могла, если хотела сохранить хоть какую-то видимость самообладания. Она налила воду в кофеварку и затем принялась за сверток с курицей, которую оставила на столе размораживаться.

— Прости, я бросил трубку во время разговора, — тихо произнес Алекс своим глубоким низким голосом.

Глаза жгло. Она сдернула пластиковую обертку с курицы и открыла кран.

— Ты сказал им?

— Да.

Сьерра взяла один из куриных окорочков и принялась тщательнейшим образом промывать его.

— Ну и?

— Каролина уже бежит к дому Карен. Клэнтон же на велосипеде поехал к Дейвиду.

— Я никогда не позволяю им куда-либо выходить, пока они не сделают уроки.

— Но сегодня, я думаю, можно сделать исключение, согласна? — Голос Алекса звучал степенно и уверенно. И это особенно раздражало. — Я велел им быть дома к пяти. — Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. — Подумал, что неплохо отправить детей на прогулку, пока мы будем обсуждать дела.

— Обсуждать? — выдавила она натянуто. — Поздновато для «обсуждения», не считаешь? У меня создалось такое впечатление, что ты уже все решил.

— Прекрасно, — сухо сказал Алекс. — Как скажешь. Обсуждать не будем.

Оглянувшись, она увидела, как он направился обратно в гостиную. Сердце сильно заколотилось, желудок снова свело. Вот уже второй раз за сегодняшний день он несправедливо упрекал ее! Она шлепнула последний кусок промытой курицы на разделочную доску, вымыла руки и закрыла кран. Подхватила висевшее на дверце духовки полотенце, торопливо вытерла руки, швырнула на стол и пошла за Алексом. Все внутри нее кипело от гнева.

— Как скажешь, — повторила она, подражая интонации мужа. — Не ты ли позвонил и сообщил, что мы переезжаем? «Да, кстати, Сьерра, вечером придет агент из риелторской конторы, ему необходимо занести твой дом в список!»

— Наш дом, — поправил он, прищурив темные глаза.

— Да, и я так считала, пока ты не оглушил меня новостью!

— Я принял обдуманное решение.

— Ты только-только получил повышение и надбавку к зарплате. В то время как у большинства людей поджилки трясутся от мысли об увольнении, у тебя гарантированное рабочее место, медицинская страховка, пенсионные накопления. У нас чудесный дом. Наши дети счастливы…

— У большинства людей никогда не будет подобной перспективы, Сьерра.

— Какой перспективы? Работать в новой компании, которая через год может лопнуть как мыльный пузырь?

— Не думаю, что такое может случиться.

— Но знать с полной уверенностью ты не можешь.

— Нет, полной уверенности нет, — процедил он, теперь уже свирепея. — Я не гадалка. Но чутье подсказывает мне, в каком направлении будет развиваться компания, и поэтому мне очень хочется «вскочить в тот же поезд».

— Чутье? И ты еще можешь обвинять меня в том, что я всегда основываюсь на эмоциях?

— Тут другое, — проскрежетал он.

— Да? Ты видишь разницу? Ты так много труда вложил, чтобы обеспечить себе уверенность в завтрашнем дне…

— Уверенность — это еще не все.

Она пропустила мимо ушей его последнее замечание.

— И теперь, в силу какой-то прихоти, ты все это пускаешь на ветер.

— Я ничего не пускаю на ветер. Ты еще не понимаешь, да? Все, что я до сих пор делал, являлось для меня лишь подготовкой к такому вот благоприятному случаю. И я не собираюсь тратить всю оставшуюся жизнь на реализацию чьих-то идей, когда у меня есть свои собственные!