Многие русские дворяне, среди них и декабристы, обиделись на Александра I за то, что первой конституцию и парламент получила Польша, а не вся Российская империя целиком или, по крайней мере, ее великорусские губернии. Недовольство подогревалось слухами, будто император собирается вернуть полякам земли, отошедшие к России в результате разделов Польши в конце XVIII века. Дело дошло до того, что в среде декабристов созрел так называемый «московский заговор», целью которого стало убийство монарха. Парадокс чисто нашенский, российский: революционеры собираются убить императора, который намерен уничтожить крепостное право и дать стране конституцию, — но что поделаешь, у нас от власти или ждут всего и сразу, или, если у нее все и сразу не получается, начинают неистово с ней бороться... А ведь разговоры о конституции в 1818 году не были простым сотрясением воздуха.

В Варшаве, в канцелярии наместника в обстановке строжайшей секретности был подготовлен проект Конституционной хартии Российской империи, который мог стать поворотным пунктом в истории нашей страны. Не стал. Как не было отменено в первой четверти девятнадцатого столетия и крепостное право. Александр I, в конце концов, не решился на столь радикальные перемены. Упрямство все-таки мало чем напоминает твердость, да и... Впрочем, о том, что из себя представляет это «да и...», речь еще впереди. А пока — прав оказался мудрый военачальник А. П. Ермолов, который в 1818 году писал: «Я думаю, судьба не доведет нас до унижения иметь поляков за образец и все остается при одних обещаниях всеобъемлющей перемены». П. А. Вяземский, один из активнейших участников работы над Конституционной хартией, также понял тщетность своих надежд, хотя и случилось это несколько позднее. В 1820 году он писал Н. И. Тургеневу: «Злоупотребления режутся на меди, а добрые замыслы пишутся на песке. Грустно и гадко!».

Действительно, картина получалась грустная. Как заметил знаток александровской эпохи С. В. Мироненко: «Вместо освобождения крестьян... последовал ряд указов, резко ухудшивших положение крестьян... Вместо конституции — фактическая передача всей полноты государственной власти и руки всесильного временщика... А. А. Аракчеева. Вместо развития наук и просвещения — изгнание наиболее прогрессивных и талантливых профессоров из университетов». В общем, хотели... но не получилось.

Энтузиазм и замешательство пополам со страхом, планы реформ и поворот к ретроградству, надежды и разочарования, пробуждение национального самосознания и рабство, тайные революционные организации и создание тайной полиции... Не случайно, ох, не случайно наш герой появился ни свет в эти беспокойные и так много обещавшие России годы...

Великий князь Александр Николаевич родился 17 апреля 1818 года в Москве, в доме митрополита Платона при Чудовом монастыре в Кремле. Чудов монастырь был основан в 1385 году, а в XVIII веке здесь располагалось греко-латинское училище. Отцом Александра был третий сын императора Павла I великий князь Николай Павлович, матерью — дочь прусского короля Фридриха III принцесса Шарлотта, ставшая после православного крещения, необходимого для свадьбы с Николаем Павловичем, Александрой Федоровной. Она доводилась племянницей и крестной дочерью английской королеве Шарлотте, супруге короля Георга III, а значит, являлась родственницей будущей главы Великобритании королевы Виктории10. Забегая вперед, скажем, что это никак не повлияло на улучшение отношений между Англией и Россией, которые (имеются в виду страны) на протяжении всего XIX века враждовали друг с другом в различных концах Европы и Азии. Нашему герою тоже не раз придется столкнуться с королевой Викторией, и эти столкновения за редким исключением, не доставят ему большого удовольствия.

Семья Николая Павловича с 1817 года переехала на временное жительство в Москву, чтобы своим присутствием морально поддержать обитателей древней столицы, пострадавших от нашествия Наполеона и страшного пожара 1812 года. Рождение первенца принесло Николаю и Александре огромную радость, и это чувство разделялось не только ими, так как имело важное государственное значение. Спустя год они узнали о намерении императора Александра I объявить наследником престола Николая Павловича, и дело было не только в том, что его брат великий князь Константин Павлович наотрез отказался от российского трона11; свою роль сыграло рождение именно Александра Николаевича, поскольку на протяжении двадцати лет в царствующей фамилии рождались только девочки. Таким образом, наш герой, не подозревая об этом, укрепил положение Романовых на престоле. Император Александр I получил радостное известие о рождении племянника на пути из Варшавы в Одессу и назначил маленького родственника шефом лейб-гвардии гусарского полка. Со временем Александр Николаевич станет шефом 30 российских и зарубежных воинских частей, да еще будет числиться офицером более чем в 20 подразделениях.

Однако к радости родителей Саши примешивалась изрядная доля грусти, объясняемая предчувствием неизбежно трудной участи сына «В 11 часов (утра. — Л. Л.), — вспоминала Александра Федоровна, — я услыхала первый крик моего первого ребенка Никс (Николай Павлович — Л. Л.) целовал меня... не зная еще, даровал нам Бог сына или дочь, когда матушка (вдовствующая императрица Мария Федоровна — Л. Л.), подойдя к нам, сказала „Это сын“. Счастье наше удвоилось, однако, я помню, что почувствовала что-то внушительное и грустное при мысли, что это маленькое существо будет со временем императором». Эти слова, хотя они и написаны задним числом, можно считать первым предостережением нашему герою. Материнское сердце, как говорят, вещун.

201 орудийный залп и плошки повсеместной иллюминации возвестили москвичам о рождении будущего наследника престола, положив начало соответствующим торжествам по городам и весям Российской империи. Крещение новорожденного произошло в церкви Чудова монастыря, где в свое время крестили детей Ивана Грозного и Алексея Михайловича (в том числе и преобразователя России Петра Великого). В первые годы своей жизни Саша попал в ласковые руки женщин: его воспитательницами стали Ю. Ф. Баранова и Н. А. Тауберг, а боннами (то есть нянями) — М. В. Коссовская и А. А. Кристи (тезка знаменитого автора детективных романов действительно была англичанкой, что не удивительно, поскольку именно англичанки считались в то время лучшими няньками в мире). До шестилетнего возраста жизнь великого князя не была обременена чрезмерными заботами. Зимой он жил с родителями в Аничковом дворце, а летом выезжал в Павловск к бабушке Марии Федоровне, которая успешно командовала маленьким внуком. Впрочем, эта властная и решительная дама считала себя главой клана Романовых и стремилась, с большим или меньшим успехом, руководить ими всеми. Жены Александра и Николая Павловичей перед ней трепетали, можно представить себе, как воспринимал ее команды маленький Николаевич.

С шестилетнего возраста компания воспитателей великого князя становится, как это было принято, чисто мужской. Ее главой был назначен Карл Карлович Мердер, ротный командир школы гвардейских подпрапорщиков, ветеран войн с Наполеоном12. В. А. Жуковский, близко знавший заслуженного офицера и работавший вместе с ним над образованием наследника, отмечал: «Отменно здравый ум, редкое добродушие и живая чувствительность, соединенные с холодной твердостью воли и неизменным спокойствием души — таковы отличительные черты его характера». Сестра нашего героя, Ольга Николаевна писала о Мердере в своих воспоминаниях: «Он не признавал никакой дрессировки, не подлаживался под отца, не докучал матери, он просто принадлежал Семье: действительно драгоценный человек!».

Главной задачей, поставленной перед ним родителями Саши, являлось военно-физическое воспитание великого князя, включавшее обучение верховой езде, знакомство с военными уставами, «фрунтом» (строевой подготовкой и приемами с оружием), гимнастические упражнения. Вскоре Александр увлеченно гарцевал на парадах и разводах, отдавая звонким голосом команды гвардейским гусарам. Однако только военными занятиями воспитатель великого князя ограничиться, к счастью, не захотел. В своем дневнике, к которому мы будем еще не раз обращаться, Мердер писал: «Государь дал мне то, что для него и для целой России всего драгоценнее. Да поможет мне Бог исполнить свое великое дело. Буду считать себя несчастным, если не достигну того, что он (наследник. — Л. Л.) будет считать единственным наслаждением — помогать несчастным».