— Я иногда жалею, что мы связаны. Ведь если бы не это, ты мог бы сейчас выбрать… любую женщину, самую красивую и самую…

— Я уже выбрал, — помотал головой он, обнимая меня и поднимая пальцами мой подбородок. — Самую красивую и самую лучшую. Захочешь с ней познакомиться, посмотри в зеркало.

— Дурак ты, — еще больше покраснела я.

— Не спорю, — согласился он, легонько потершись своим носом о мой. — Только дураки влюбляются в таких дурочек, как ты, маленькая омега.

И хотя образ зеленоглазой омеги еще какое-то время преследовал меня, заставляя сомневаться в самой себе и в том, что кто-то в здравом уме может влюбиться в такую, как я, когда по земле ходят такие красавицы, очень скоро эта мысль оказалась вытеснена совсем другими заботами.

— Я нашел их, Хана, — произнес Йон, протягивая мне чашку со свежезаваренным чаем и сам устраиваясь со своим традиционным кофе со льдом рядом.

— Кого? — не поняла я.

— Фермы Сэма. Отчасти с помощью Кадо, но он скорее подтвердил мои догадки.

— Оу, — многозначительно протянула я, не зная толком, как реагировать на эти новости.

— Я собираюсь съездить туда завтра с утра, — добавил он. — Сегодня кое-как договорился с местным управляющим, что мне устроят… экскурсию. Что за бред вообще — я полноправный владелец всего, что там находится, но со мной обращаются, как с надоедливым подростком, который лезет в дела взрослых. — Он недовольно поморщился. — Все документы и записи по этому проекту как сквозь землю провалились. Юристы говорят, что они могли «затеряться» еще на этапе передачи ферм в собственность Стоуна, но какого Зверя меня это вообще должно волновать.

— Значит хорошо, что ты туда поедешь, — кивнула я. — Наконец-то расставишь все точки над i. Эта история и впрямь… немного затянулась.

— Ты поедешь со мной, Хана? — вдруг негромко спросил альфа, поймав мой взгляд.

Очевидно напрашивавшееся слово «нет» буквально застряло у меня в горле, не желая срываться с губ. И дело было не только в том, как он на меня смотрел. Разве не об этом я думала совсем недавно? О том, чтобы как-то разделить его ношу, приняв на себя ее часть. Стать ему не просто уютной гаванью, куда он может возвращаться после своих битв, но и боевым товарищем в этих самых битвах. Ведь то, что он звал меня с собой, говорило очень о многом. Не только о том, что Йон безусловно и полностью мне доверял, но и о том, что воспринимал как равную себе. Я для него была не просто омегой, которую он мог запереть дома и приятно сношать в разных позах, когда ему того захочется. Нет, я была кем-то большим — ну или могла стать, если бы сама того пожелала.

— Конечно, — кивнула я, поддавшись порыву и коротко сжав его руку. — Конечно, поеду.

— Тогда придется встать пораньше, — сразу предупредил он. — Кадо будет ждать в машине в восемь утра.

— А… без него никак не обойтись? — все же не сдержала легкой досады я.

— Он лучше знает дорогу. И знает тех, кто работает на ферме, так что с ним мы проще попадем внутрь. Не хочу начинать день с громких увольнений или оторванных голов, это как-то… утомляет. — Он немного разморенно улыбнулся, склонив голову и поставив пустую чашку на столик возле дивана. — Иди сюда, маленькая омега. Я тоже соскучился.

Не знаю, может быть, мне показалось, но в тот вечер он как будто бы старался чуть больше обычного, буквально испытывая на прочность предел моего терпения и возможностей. И позволил мне разрядиться лишь тогда, когда я начала бесстыдно и беспомощно умолять его об этом.

— А ты бы выбрала кого-нибудь другого, если бы могла? — уже засыпая, пробормотал он, прижимая меня к себе.

— Что за глупости ты говоришь, — так же сонно возмутилась я.

— Вот и сама их не говори тогда, — резюмировал он, легонько куснув меня за плечо.

В восемь утра следующего дня мы оба спустились в холл нашего здания. «Элизиум» еще не открылся, и за дымно-стеклянными дверями ресторана неторопливо двигались тени персонала, расставляющего стулья и накрывающего свежие скатерти на столы. С кухни уже тянуло ароматом свежей выпечки и жарящегося бекона, и я мучительно сглотнула набежавшую слюну.

— Я предлагал тебе встать пораньше и позавтракать нормально, — заметил Йон, заметив мой голодный взгляд.

— Выбирая между едой и получасом утреннего сна, я согласна поесть в машине, — горестно вздохнула я, усилием воли заставляя себя отвернуться от источника соблазнительных запахов. Мой альфа ничего на это не ответил, видимо сочтя такой обмен совершенно неравноправным. В его случае он бы, скорее, согласился вообще всю ночь не спать, чем пропустить хотя бы один прием пищи.

На улице было неожиданно пасмурно и свежо — кажется, это был первый за долгое время день, когда температура не била все рекорды с утра пораньше. Мне даже на мгновение стало зябко в относительно легком шелковом топе, и я с удовольствием нырнула в уютный и мягкий салон автомобиля сквозь открытую Кадо дверцу. Как и вчера, мужчина источал доброжелательность, которая балансировала на грани шутливого раболепия, но сегодня он вызывал у меня уже меньше негативных эмоций. Как ни пыталась я держать себя в руках и не вестись на его дружелюбные улыбки и заверения в вечной верности, доверять тому, кто протягивал мне открытую руку, для меня было привычным и естественным состоянием, а потому я легко позволяла себе забыть о второй руке, в которой могло быть спрятано все, что угодно.

На выезде из города мы остановились всего однажды — чтобы купить мне сэндвич с яйцом и стаканчик чая. Йон, наблюдавший за тем, как я делаю заказ, не удержался и попросил бургер и для себя, а потом, подумав, и для Кадо тоже. Последнего, кажется, такая внезапная щедрость немного удивила, но отказываться он не стал, и в итоге мы втроем неплохо перекусили на парковке возле ресторана, после чего даже пасмурная хмарь за окном перестала казаться такой уж серой и тоскливой.

Вот правда — сказал бы мне кто-нибудь еще неделю назад, что мы с Кадо будем завтракать в одной машине и при том никто из нас не будет находиться там под дулом пистолета, я бы едва ли смогла в такое поверить.

— На что они вообще похожи? Эти фермы? — поинтересовалась я, проглотив остатки сэндвича.

— Да ну сказать, — задумался он. — Это легче… увидеть, чем описать словами. И я кстати могу понять, почему вас так не хотели туда пускать.

— Почему? — сухо поинтересовался Йон, которого этот факт, кажется, все еще задевал за живое.

— Скоро и сами поймете, — многозначительно двинул бровями мужчина. — Мне все это никогда особо не нравилось, да кто ж моего мнения будет спрашивать. Едемте, босс?

— Да, поехали, — кивнул мой альфа.

В дороге я все пыталась представить себе, что же может нас ждать. После того, с чем нам уже довелось столкнуться, я бы уже, наверное, ничему не удивилась, и все-таки мне было как-то не по себе. Возможно, стоило отказать Йону, когда он позвал меня с собой. Возможно, я слишком много на себя брала и напрасно пыталась прыгнуть выше головы. В конце концов, я же была просто омегой, которая…

«Не просто омегой, — возразил мой внутренний голос. — Ты та, кто ты есть, но это не определяет то, кем ты можешь быть».

Я узнала эти интонации — точно так же он говорил со мной перед тем, как я смогла выпустить когти и дать Джерому отпор. Это же, наверное, пыталась донести до меня Барбара. То, кем я родилась, не было моей слабостью, как и не было оправданием для того, чтобы не пытаться эту слабость преодолеть. Я боялась увидеть то, что нас ждало на фермах Красной Лилии не потому, что была омегой. А потому, что там могли храниться секреты, способные напугать и лишить покоя кого угодно, даже сильнейшего из альф.

«Все будет хорошо, маленькая, — мысленно обратился ко мне Йон, почувствовав нотки тревоги и сомнений в моем изменившемся запахе. — Я с тобой».

«Да, — согласилась я, немного через силу улыбнувшись ему и сжав его руку. — Ты со мной».

Пока мы ехали, успел пройти небольшой дождь, и это отчего-то напомнило мне прошлый ноябрь, и то, как мы с Джен и Максом ночевали в мотеле где-то на окраине города после того, как буквально чудом спасли его задницу от больших проблем. Это был последний раз, когда я вообще его видела, и, честно говоря, с тех пор ни разу не задавалась вопросом, что с ним стало. А теперь вдруг поняла, что он бы, наверное, смог вернуться и в Восточный город, и на прежнюю работу — потому что теперь те, кто его тогда преследовал, и те, кто едва не убил нас самих, перешли в подчинение к моему альфе. Я почти решила задать Йону прямой вопрос, но в последний момент почему-то передумала.