— Все, это Хана Росс, — дежурно представил меня подпольщик, и я не стала его поправлять несмотря на то, что уже несколько дней как официально сменила фамилию. — Хана Росс, это все те, кто поддерживает идею о роспуске Общества.

— А ты времени зря не терял, — присвистнув, заметила я, насчитав с ходу по головам не меньше двадцати бестий.

— И мы все согласны с тем, что лучше сделать это как можно скорее, — добавил Меркурио, сложив руки на груди и буравя меня обеспокоенным взглядом. — Мы до сих пор не знаем, как много Анни и Карл могли рассказать Церкви.

— Думаешь, она могла… сдать вас? — спросила я, с трудом удержав голос ровным.

— Понятия не имею, — встряхнул волосами он. — У Анни всегда было довольно… специфическое представление о добре и зле и правильном и неправильном. Но мне казалось, что она понимает важность нашего дела и то, почему мы скрываемся от Церкви.

— Он пообещал ей, что она сможет родить много детенышей, — тихо произнесла я, вспоминая речь омеги перед камерами. — А это было ее самым большим желанием. И она правда… верила Церкви.

Собравшиеся в комнате бестии начали недовольно ворчать, перебивая друг друга. Судя по всему, многих здесь выходка Анни напугала и разозлила, и я не могла их за это винить.

— Стоило лучше следить за ней, — раздосадованно мотнул головой Меркурио. — Но теперь уже что поделаешь. Хана, нам нужна будет ваша с Йоном помощь в расселении ребят. У нас есть кое-какие связи наверху, но за такие короткие сроки все не устроить. Нам нужно будет где-то переждать, пока я не утрясу вопрос с документами для всех и прочим.

— Это не проблема, — кивнула я. — Мы можем спрятать вас прямо в «Элизиуме» на какое-то время. Там вас точно не найдут — и вряд ли будут искать в принципе.

— Если только Анни не сболтнет и про вас тоже, — тяжело вздохнул подпольщик, с усилием потерев собственный лоб, словно пытаясь вручную разогнать застоявшиеся под ним мысли. — Но ладно, на первое время сойдет, наверное. Вряд ли Церковь решится штурмовать вашу ледяную крепость, чтобы только добраться до нас.

— Я даже думать об этом не хочу, — честно призналась я, на мгновение в красках представив себе перспективу такого противостояния. — Так какой у вас план?

— Дождемся ночи и будем выбираться, — развел руками он. — Днем слишком опасно.

Я еще раз обвела глазами собравшихся в его кабинете. В глазах многих из них был виден неподдельный страх, и я прекрасно их понимала — даже мне было не по себе от того, что мы затеяли, чего можно было ждать от тех, кто почти всю сознательную жизнь провел под землей, а теперь был вынужден бросить все и бежать.

— А что насчет остальных? — наконец спросила я. — Что насчет… детей?

— Мы возьмем их с собой, конечно, — вместо Меркурио ответила мне молодая женщина, стоявшая ближе прочих.

— Как раз тех, у кого есть маленькие дети, уговорить оказалось проще, — подтвердил подпольщик. — Всем хочется дать новому поколению шанс на иную жизнь. Шанс на что-то большее, чем сидеть под землей и хранить старую тайну, смысла и ценности которой многие уже не понимают.

— А Гвин? Ты с ней говорил об этом? — Я снова посмотрела на него, и от меня не укрылось, как альфа смутился.

— Напрямую нет, — неохотно признал он. — Я же не планировал, что это будет так скоро. А она из-за Анни с самого утра словно не в себе, к ней подойти страшно. Но с другой стороны, если мы все решим уйти, она не сможет нас остановить, верно? — Меркурио поднял на меня сомневающийся и как будто даже робкий взгляд.

— Ты у меня спрашиваешь? — не поверила своим ушам я.

— Я не спрашиваю, я просто… — Он в своей привычной манере страдальчески поморщился, чуть запрокинув голову назад. — Короче, ребят, собирайтесь потихоньку, но не особо размахивайте чемоданами. После полуночи выходим, — обратился он к присутствующим. — Мы с Ханой пока обсудим тут детали.

Бестии, удовлетворенные полученными указаниями, начали расходиться, и, когда дверь закрылась за последним из них, я повернулась к альфе и голосом, не терпящим возражений, заявила:

— Мы должны поговорить с Гвин. Прямо сейчас. Я не очень пока поняла, тирания у вас тут или демократия, но если она в ответе за всех вас, ей нужно знать о том, что происходит. Может быть, она и вовсе поддержит наш план и поможет убедить остальных, что тут оставаться опасно.

Я видела по его лицу, что он медлит, и в целом могла понять причину его сомнений, но вовсе не собиралась им потакать. Хотя внутри меня и теплилась надежда, что Анни хватило ума и совести не сдавать Общество, сейчас медлить уже точно не стоило. Тем более мы ведь обсуждали это раньше и в целом пришли к выводу, что роспуск Общества является обязательным и важным пунктом нашего плана по противостоянии Церкви. Конечно, все не должно было случиться вот так, но мне категорически не нравилась идея, что мы сговорились за спиной Гвин. Какие бы мотивы ею ни двигали и какого бы мнения она сама ни придерживалась, все эти заговоры и подковерные интриги скверно попахивали. Да и в текущей ситуации могли принести больше вреда, чем пользы.

— Ты, конечно, права, но… Она правда сейчас не в лучшем настроении, и я боюсь как бы чего не вышло, — пробормотал подпольщик.

— То есть ты считаешь, что легче просто поставить ее перед фактом, что мы собираемся увести несколько десятков членов Общества на поверхность? — не совсем поняла его логику я.

— Может, и так, — осторожно кивнул Меркурио. — Тогда она точно вряд ли сможет что-то сделать. У нее просто не будет возможности как-то организовать оставшихся и попытаться остановить нас силой. Сама подумай.

— Думаешь, она на это способна? — возразила я, ощущая, как происходящее как-то слишком быстро стягивается вокруг меня в тугой узел, заставляя ощущать себя загнанной в угол.

— Я уже не знаю, — честно ответил он. — Мне удалось поговорить далеко не со всеми, только с самыми надежными ребятами, которые и без того выражали недовольство текущим положением дел. Я не хотел торопиться, а теперь… чувствую, что должен вытащить отсюда хотя бы тех, кого смогу. И я боюсь рисковать, Хана. Боюсь, что если мы пойдем на прямую конфронтацию с Гвин сейчас, она прикажет закрыть все входы и выходы, и тогда мы все окажемся тут заперты Зверь знает насколько. А если Анни что-то разболтала Церкви… Ты же понимаешь, да? Им даже не придется ничего делать, просто подождать, пока мы сами либо перемрем от голода, либо начнем выходить по одному с поднятыми руками.

— Мы этого не знаем, — возразила я, однако спокойствия мне самой эти слова не прибавили. — Не знаем, рассказала она им что-то или нет. Меркурио, у тебя есть план этого места? Сколько вообще тут входов и выходов?

— Да, конечно, — кивнул он, подойдя к одному из металлических шкафов с выдвижными ящиками, и вынул из него пачку перетянутых бечевкой старых бумаг. — Я планировал воспользоваться самым дальним и редко патрулируемым, он ведет к промышленным кварталам возле залива. Там мы вряд ли привлечем чье-то внимание, особенно ночью.

— У Гвин хватит подручных, чтобы патрулировать их все в случае чего? — уточнила я, склонившись над чертежами, которые он аккуратно расстелил на своем столе.

— Половину из них можно просто запечатать, — нахмурившись, отозвался альфа. — Или перекрыть механически. В любом случае сделать это быстро у нее не выйдет, и именно поэтому я не думаю, что нам стоит рисковать и ставить ее в известность о том, что мы планируем вывести часть ребят наверх. Она… Хана, я правда опасаюсь, что в текущих обстоятельствах она нас просто не выпустит. До того, как Анни ушла, у меня был шанс ее переубедить, но сейчас я в этом совсем не уверен.

Я молчала, рассматривая местами выцветшие линии на старых чертежах. Где-то на задворках моего сознания билась насмерть перепуганная мысль о том, что я никогда на это не подписывалась. Что я вовсе не гожусь на роль пусть даже не лидера сопротивления, но как будто советника для такого лидера. Я ужасно боялась допустить ошибку и в то же время отчетливо осознавала, что промолчать и уйти от этой ответственности будет еще большей трусостью. Если мы с Меркурио пойдем на это — решим действовать за спиной Гвин, — можно будет забыть о дальнейшем сотрудничестве с Обществом. Забыть обо всех тех договоренностях, что были сделаны и закреплены во время нашей трехсторонней встречи в доме у озера. Более того мы бы не смогли ни контролировать, ни даже банально узнать наперед о том, что Гвин будет делать после нашего «предательства». А учитывая все эти разговоры про «месть Церкви», это могло быть что угодно — вплоть до самой большой глупости.