— Любой интерес можно купить, — пожал плечами мужчина. — Или продать, если на то пошло. На наше счастье, Церковь еще не официальный орган власти в этом городе, и ей тоже известно не все, что происходит в высоких кабинетах, даже если церковники и льстят себя этой мыслью.

— Порой мне кажется, что в этом городе все продается и покупается, — поежилась я. — Нужно просто знать, у кого спросить и какую предложить цену.

— Я никогда не жил там наверху, но, судя по тому, что рассказывают ребята, которых приводят наши, так и есть, — серьезно кивнула Карл.

— Ну что за мрачные у вас разговоры, — впорхнула в нашу беседу Анни, аккуратно поставив на табурет поднос с чаем и печеньем и придвинув его ближе к кровати, на которой мы с Карлом оба сидели, потому что других подходящих мест для сидения в комнате попросту не было. — Мне вот очень нравилось жить наверху, и я думаю, что там было совсем не так уж плохо. Просто нам всем нужно найти свой путь и идти по нему неукоснительно и твердо. Разве я не права, милый?

— Права, — подтвердил он, подняв на нее глаза, и я заметила, как неуловимо изменилось выражение его лица, когда он смотрел на свою вторую половинку. Не знай я о свойствах метки, назвала бы его просто влюбленным, но, имея собственный опыт и понимание, как это работает изнутри, я не могла не признать, что взгляд его словно бы затуманился, на пару мгновений полностью потеряв осмысленность. Слепое обожание на грани с легкой формой одержимости — в таком состоянии невозможно было здраво оценивать слова или поведение своего партнера или тем более подходить к ним критически.

— Хана, так что нового наверху? — уточнила Анни, протягивая мне кружку с чаем. Он пах черникой и мятой, и я с большим удовольствием сделала первый маленький глоток.

— Вы слышали о назначении нового Иерарха? — спросила я, а когда они оба немного растерянно помотали головами, рассказала им о последних событиях в высшем эшелоне церковной власти — в том числе о том, что кардинал Боро выдвинул свою кандидатуру на пост нового Иерарха, и о том, что его поддержали большинством голосов благодаря возвращению из мертвых его сына. О золотом ребенке Боро Анни, как выяснилось, знала — по крайней мере, о том, что он был и якобы трагически скончался много лет назад. Не и стоит и говорить, что новости о том, что он вернулся, сперва повергли ее в шок, а потом привели в совершеннейший восторг. Она трижды заставила меня пересказать, как все было, и в конце третьего раза Карл, извинившись, оставил нас наедине, поскольку ему надо было уже идти на работу.

У Анни было странное отношение к Церкви. По ее обрывочным фразам, я поняла, что до того, как узнать о том, что она носитель метки, омега жила в семье своей тети, которая взяла ее на воспитание после того, как ее собственные родители разошлись и не смогли договориться, кто будет ухаживать за детьми. Ее тетя была очень набожной, ходила в храмы каждое воскресенье и следовала всем заповедям, там проповедуемым — а именно жила в браке с альфой, за которого вышла замуж еще в старшей школе, и каждый год-полтора рожала по паре детенышей. Анни сказала, что их дом больше походил на детский сад, а сама тетя — на воспитателя, чем на мать. Однако они жили мирно и достаточно дружно, поэтому главной мечтой моей новой знакомой было создать такую же семью — рано выйти замуж и окружить себя детьми.

— Нет ничего прекраснее, чем исполнять свое предназначение, не правда ли? — вдохновенно спросила она. — Думаю, Великий Зверь благоволит мне, раз послал Карла и своей волей указал на того мужчину, с которым я смогу осуществить свою мечту. Жаль только, что он пока не… — Ее лицо чуть погрустнело, она сбилась и резко перескочила на другую мысль: — Хана, а вы же… вы не останетесь здесь, да?

— Мы пока не знаем, — лаконично ответила я. — А что?

— Гвин раз в неделю собирает списки… необходимых продуктов и медикаментов, а потом отправляет кого-нибудь наверх отовариться. Но мне как-то неловко… — Анни замялась, ее щеки порозовели, а пока я перебирала в уме варианты того, что могло бы ее так смутить, она продолжила, неуклюже и с трудом подбирая слова: — Может, если вы уйдете, а потом… Если вы сможете, как наши курьеры, приходить и уходить… Гвин ведь почти наверняка вам разрешит, я уверена! В общем, если вдруг… ты бы могла купить для меня… кое-что в аптеке? Понимаешь, у меня скоро… как раз цикл подходит, а я… Карл сказал, что пока нам не стоит торопиться и…

— Я поняла, — мягко перебила ее я, наконец уловив ее мысль. — Тебе нужны таблетки?

— Да, — с облегчением подтвердила уже совсем зардевшаяся омега. — Если вы подниметесь наверх, может, у тебя получится купить их для меня, а потом передать сюда? Я просто никого здесь еще толком не знаю. Карл говорит, что курьеры часто гоняют наверх, но в основном это именно парни и я… Мне правда очень неловко их просить или передавать общий список через Гвин. Это так… не знаю, так напоказ. Словно это мой выбор и я сама не хочу. Я очень хочу, правда!

— Анни, все нормально. — Я взяла ее за руку и успокаивающе сжала. — Я попробую тебе помочь. Не знаю, получится ли, учитывая, что я вообще пока не представляю, что с нами будет дальше, но… попробую.

— Спасибо, Хана, — просияла она. — Я почему-то сразу поняла, что ты поможешь. У тебя лицо такое… доброе. Как у моей тети.

— Хорошо, — не очень уверенно кивнула я, размышляя о том, стоит ли счесть это за комплимент. В целом в том, чтобы купить для Анни таблеток для подавления течки, не было ничего сложного при условии, что Гвин действительно позволит нам уйти — и вернуться в случае необходимости. Другой вопрос, что я вдруг осознала, что не помню, когда в последний раз покупала их для самой себя. Кажется, это было еще зимой, и с тех пор прошло уже полгода.

Похожая ситуация у меня уже была — сразу после переезда в Восточный город почти семь лет назад. Тогда из-за стресса, переживаний и прочих проблем у меня капитально сбился цикл, и я даже начала переживать из-за этого. Врач тогда меня успокоил, сказав, что организм омеги может быть крайне чувствителен к внешним факторам и, если он сочтет, что для размножения время неподходящее, то просто приостановит определенные внутренние процессы. По календарю течка у меня должна была начаться в конце мая, но, принимая во внимание, что тогда творилось в моей жизни, нет ничего удивительного, что природа решила повременить с этим делом. Другой вопрос, что теперь я не могла быть уверена, когда цикл нормализуется — и его начало могло стать неожиданным и, надо признать, не самым приятным сюрпризом.

— Ты знала, что у таких, как мы, всегда рождается по одному детенышу? — вторгся в мои размышления грустный голос Анни.

— В самом деле? — немного удивилась я, усилием воли снова сосредоточившись на ней и нашем разговоре.

— Да, в Обществе у всех рождается по одному ребенку, — подтвердила она. — Карл говорит, что так природа пытается свести на нет последствия… проклятия. — При произнесении последнего слова ее лицо невольно скривилось.

— А ты… не считаешь, что мы прокляты? — осторожно спросила я.

— Нет, — гордо отозвалась она, вздернув голову. — Альфы и омеги созданы для того, чтобы любить друг друга и рожать детенышей, в этом наше предназначение. То, что некоторые отдельные представители нашего вида не способны себя контролировать, еще не значит, что это какое-то там… проклятие. Моя тетя воспитала семнадцать детей, которые стали достойными членами общества, и что же, я должна считать, что это потому, что она проклята кем-то? Глупость какая. Я уважаю позицию Гвин и ее… мнение, но я не считаю, что она должна навязывать его всем здесь — особенно деткам. Они сами однажды сделают выбор, проклятые они или одаренные. Гвин обвиняет Церковь в том, что та навязывает нам лживые идеи, но сама на самом деле недалеко от нее ушла. Просто в другую сторону. Карл этого не понимает, потому что прожил тут всю жизнь. Он не видел добра, которое делает Церковь — как она заботится о бедных и бездомных, как помогает начать новую жизнь, как перевоспитывает отбившихся от стада вместо того, чтобы их наказывать. Ведь если какую-нибудь омегу ловят на непристойном поведении, Церковь не позволяет заключать ее в тюрьму или штрафовать. Она всегда пытается достучаться до нее, вывести на разговор, помочь… отыскать путь к достойной жизни, а не просто… клеймит позором за то, как та себя ведет.