От волнения и скачка адреналина я даже забыла про голод и первым делом бросилась в душ. Понимала, что смыть с себя собственный запах, который теперь, словно издеваясь, становился лишь ярче, невозможно, но остановить себя рациональными доводами было сложно. Швырнув на пол одежду, я забралась под упругие водяные струи и принялась яростно намыливать себя, оттирая кожу до красноты. Между ног было горячо и скользко, я ощущала, как прикосновение собственных пальцев — даже случайное — заставляет что-то томительно и жадно сокращаться внутри. Словно там жил маленький голодный гремлин, пытающийся откусить от всего, что оказывается рядом. И я по опыту знала, что это было только начало.

После, завернувшись в теплый махровый халат, я направилась на кухню и, вытащив из холодильника холодную картофельную запеканку, которая там осталась с не пойми каких времен, принялась жадно и бездумно поглощать ее, сидя там же на полу и даже не вспомнив о существовании микроволновки. Желудок отреагировал на долгожданную еду не слишком довольно, как будто уже частично разучившись ее обрабатывать, но мне было все равно — я не остановилась, пока не опустошила всю стеклянную форму. Потом, тяжело дыша и ощущая себя каким-то животным, на четвереньках добралась до стола и, цепляясь за него, кое-как поднялась на ноги.

Думать было сложно, я никак не могла ни на чем сосредоточиться — кроме того, что происходило у меня внутри. Поэтому о том, где носит Йона посреди ночи и почему он не дома, я задумалась вообще далеко не сразу. Конечно, он мог запросто переночевать в офисе, учитывая, что не ждал меня этой ночью, но все-таки это было немного странно. Вспомнив о своем разрядившемся телефоне, я наконец поставила его на зарядку, но пока он отказывался даже включаться. Впрочем, это было не так важно.

«Йон? — позвала я, изо всех сил стараясь максимально очистить этот зов от не нужных пока эмоций и желаний. — Йон, ты здесь?»

Он не отвечал. Наверняка спал, чем, в конце концов, ему еще было заниматься посреди ночи? Я, скорее всего, смогла бы его разбудить, если бы захотела, но смысла в этом было немного — учитывая все обстоятельства, мы могли спокойно поговорить утром. И все же я решила на всякий случай проверить его домашний кабинет на втором этаже пентхауса — мало ли, вдруг найду там какую-нибудь подсказку. Ну или, по крайней мере, смогу залезть в его ноутбук, проверить новостные сайты и убедиться, что за те сутки, что меня тут не было, не произошло ничего такого, о чем бы стоило всерьез беспокоиться.

Дверь в кабинет Йона была распахнута настежь, и это сразу мне не понравилось. Альфа всегда закрывал ее — и не потому, что не доверял мне, его скорее просто раздражал сам факт того, что она стоит открытой. А сейчас она выглядела так, будто выходивший изнутри не просто легонько ее толкнул, а буквально со всей силы пнул, и мне даже показалось, что я вижу вмятину на ее поверхности.

— Йон? — зачем-то снова боязливо позвала я, хотя совершенно точно знала, что его тут нет.

В кабинете все еще пахло его яростью — этот запах я знала так же хорошо, как и запах его желания и страсти. Странно, но других запахов здесь не было, что исключало возможность того, что он поругался с кем-то лично. Возможно, конечно, спор был с человеком — например, с Кадо, — но прежде, чем я всерьез начала размышлять на эту тему, мне в глаза бросился открытый ноутбук. А еще лежащая рядом с ним на столе открытая красная коробочка. Ее содержимое, прежде торжественно покоившееся на бархатной подушечке, обернутой резинкой, сейчас торчало из самого ноутбука и представляло собой черного цвета флэшку. Подойдя ближе, я заметила и листок бумаги, видимо, тоже бывший внутри. Он лежал на самом краю стола, словно, прочитав его, альфа попытался его отшвырнуть, но далеко тот не улетел.

Предчувствуя недоброе, я взяла бумагу в руку и от того, что было на ней напечатано, у меня так сильно потемнело в глазах, что я искренне поверила в то, что падаю в обморок.

«Было приятно познакомиться с вашей женой поближе, босс Гу. Берите ее на собрания почаще, и пусть в следующий раз она не стесняется своих талантов».

Мне не нужно было включать ноутбук, чтобы понять, что именно находится на этой флэшке. И тем не менее мои руки двигались словно бы против моей воли, хотя разум истошно призывал меня остановиться. В этом было что-то мазохистское — вывести ноут из спящего режима, ввести наш общий домашний пароль, а затем кликнуть на одну-единственную иконку в открывшемся окне папки.

Я так и не видела эту запись целиком, только знала о ее существовании от Джерома. А еще искренне надеялась, что она пропала вместе с ним. Но то, что предстало моим глазам, совершенно точно не могло быть снято в тот вечер. Потому что вполне однозначные кадры, на которых я с какой-то покорной обреченностью узнавала саму себя, перемежались с короткими, но весьма однозначными планами зала совещаний в Черной башне, главном оплоте и штабе зубцов. Том самом, где Йон впервые встретился с остальными боссами Восточного города. Том самом, где он обзавелся еще одним смертельным врагом.

То, что я видела, не было связано между собой, но из-за умелого монтажа и невнятности крупных планов выглядело так, словно то, что произошло со мной много лет назад за много километров отсюда, на самом деле случилось в другом месте и при совершенно других обстоятельствах. Лиц альф было не видно совсем, ну да суть была и не в том, чтобы связать это с кем-то конкретным. Потому что в том, что в центре заварушки была я, сомневаться не приходилось ни секунды. А это по сути было единственным и главным, что имело значение.

Я отступила от стола, ощущая, как в голове один за другим вырубаются предохранители и становится как-то слишком темно. Теперь было понятно, почему он мне не отвечал. И почему его не было дома. Понятно, но ни Зверя не легче.

На трясущихся ногах я почти скатилась с лестницы. Слава Зверю, телефон уже успел немного зарядиться, и я смогла набрать номер Кадо. Тот ответил не сразу, из-за чего я, кажется, успела обзавестись еще несколькими седыми волосами.

— Молодая госпожа? — удивленно спросил он, как если бы вообще не ожидал услышать мой голос.

— Где он? — с трудом не срываясь на крик, спросила я. — Кадо, где он?

— Босс? Он занят, госпожа. Вам срочно?

— Я не спрашивала, занят ли он, — до боли сжав свободный кулак, прошипела я. — Я спросила, где он.

— Скажем так, это можно назвать переговорами, — не очень уверенно отозвался Кадо. — А вы уже выбрались от этих сектантов? Мне приехать за вами?

— На каких еще переговорах посреди ночи?! — перебила его я. — Кадо, что он задумал?

— То же, что и раньше, — как будто искренне недоумевал он. — Молодая госпожа, так вы в порядке?

— Я в порядке. Я дома. Мне нужно поговорить с ним. Срочно. Прямо сейчас. Пока он не сделал какую-нибудь глупость.

На заднем плане я услышала приглушенный голос Йона — узнала его, но конкретных слов разобрать не смогла.

— Да, это она, — подтвердил Кадо мимо трубки. — Говорит, что добралась до дома и что все нормально.

— Ну вот пусть и сидит там. — Вот эти слова я расслышала вполне однозначно. — Ты нужен мне здесь, так что заканчивай этот разговор.

— Но молодая госпожа там…

— Это была не просьба.

— Йон! — Я успела выкрикнуть его имя в трубку, прежде чем звонок с характерным звуком прервался, словно мой собеседник на том конце линии отключился. Я перенабрала Кадо еще несколько раз, но трубку он больше не взял. Попробовала позвонить напрямую Йону, но к нему звонок даже не прошел. А ведь мне нужно было задать ему всего один — короткий и простой — вопрос.

Ты же не мог этому поверить, правда?

У меня перед глазами одна за другой вставали разные ужасающие картины — как Йон в припадке ярости вламывается в Черную башню, превращая в кровавое месиво всех, что встает у него на пути, чтобы добраться до тех, кто, по его мнению, мог быть запечатлен на этой отвратительной записи. И как его встречают автоматной очередью те, кто все это время именно на такое его поведение и рассчитывал. Может быть, именно в этом изначально был план Сатэ и именно для того он планомерно вредил нам, начав с мелкого хулиганства и закончив поджогом Дома. Его целью было не напугать моего альфу и заставить его пойти на попятную или сбавить обороты, а, напротив, довести его до такой степени ярости, когда он не сможет себя контролировать и его устранение станет вполне себе приемлемой самообороной.