Капитан Смоллет поднялся с крыльца, на котором сидел, и стряхнул пепел из своей трубки в левую руку.

— Это все, что вы желали сказать мне? — спросил он.

— Все до последнего слова, черт возьми! — вскричал Джон. — Если вы не согласитесь на эти условия, то вам придется иметь дело с ружейными пулями!

— Прекрасно, — сказал капитан. — Теперь вы выслушаете меня. Если вы все по одиночке и без оружия явитесь сюда, то я закую вас в цепи и отвезу в Англию, где отдам под суд. Если же вы не желаете этого, то я отправлю вас на тот свет к самому дьяволу, — это так же верно, как то, что меня зовут Александром Смоллетом, и что здесь развевается британский флаг. Клада вы не можете найти, как не можете и вести корабль, — на это у вас нет знающего человека. Даже драться с нами вам не под силу. Вот Грей, например, справился с пятью из вас. Вы глубоко заблуждаетесь, мистер Сильвер, и скоро поймете вашу ошибку. В последний раз я разговариваю с вами мирно: клянусь небом, что пущу вам впредь пулю в лоб при первой же встрече. Ну, а теперь отправляйтесь отсюда восвояси, да поживее!

Лицо Сильвера исказилось, и глаза его загорелись бешенством. Он вытряхнул пепел из своей трубки и крикнул:

— Дайте мне руку!

— Только не я! — ответил капитан.

Кто поможет мне встать? — заревел он.

Никто из нас не трогался с места. Тогда, выкрикивая самые ужасные ругательства, подполз он к крыльцу и поднялся на ноги при помощи костыля.

— Вот что я думаю обо всех вас! — крикнул он, плюнув в ручей. — Не пройдет и часа, как я буду хозяйничать в вашем блокгаузе. Смейтесь, смейтесь, черт возьми! Скоро вы засмеетесь на другой лад, да уж будет поздно!

И, сыпля самыми отборными ругательствами, он заковылял на своем костыле, перелез через палисад с помощью своего спутника, не раз обрываясь и падая, и потом исчез в лесу.

Как только Сильвер скрылся из глаз, капитан, следивший издали за каждым его движением, вернулся в дом и увидел, что никто, кроме Грея, не был на своем посту. В первый раз мы видели его таким взбешенным.

— По местам! — крикнул он. — Грей, — продолжал он, когда мы вернулись к своим постам, — я внесу ваше имя в книгу: вы исполняли свой долг, как истинный моряк. Мистер Трелоней, вы очень удивили меня, сэр. Доктор, мне казалось, что вы носили офицерский мундир; но если вы таким же образом служили и под Фонтенуа, то для вас было бы лучше оставаться дома!

Отряд доктора стоял около амбразур в стене, озабоченно разглядывая лес и небо, а остальные хлопотали, заряжая ружья. Лица у всех были красные, всем было как-то не по себе.

Капитан молча поглядел на нас несколько секунд и затем снова заговорил:

— Друзья мои, я послал с Сильвером вызов этим негодяям, и это, наверное, вызовет нападение. Нас атакуют, быть может, раньше, чем через час. Мне нечего говорить вам о том, что числом нас меньше, чем мятежников, но зато мы будем сражаться под прикрытием этого форта. Кроме того, еще минуту тому назад я думал, что у нас есть дисциплина, и что это даст нам преимущество перед противником. Я не сомневаюсь, что мы можем одолеть их, если только сами не оплошаем!

Затем он обошел кругом и увидел, что все в порядке.

На восточной и западной сторонах блокгауза было всего по одной бойнице, на южной, где находилось крыльцо — две, а на северной, самой длинной — пять. Ружей у нас было двадцать. Из дров мы устроили род столов около каждой из четырех стен, и на них лежали заряженные ружья и кортики.

— Огонь можно потушить, — сказал капитан. — Теперь уже не холодно, а дым будет разъедать глаза и мешать видеть.

Мистер Трелоней взял железную корзинку и вытряхнул ее около дома, так что горящие головешки задымились в песке.

— Гаукинс еще не завтракал, — продолжал капитан. — Гаукинс, возьмите себе сами вашу порцию и отправляйтесь есть ее на вашем посту. И поживее, мальчик! Гунтер, обнеси всех водкой!

После этого капитан сообщил свой план защиты.

— Вы будете стоять у двери, доктор, — сказал он. — Глядите хорошенько, но не очень выставляйтесь вперед, а стреляйте через крыльцо. Гунтер, вы возьмете себе восточную сторону, а Джойс — западную. Мистер Трелоней, вы, как лучший стрелок, будете охранять нас вместе с Греем с северной стороны, где всего опаснее. Если в нас будут стрелять через бойницы, то нам плохо придется. А мы с вами, Гаукинс, как плохие стрелки, будем только заряжать ружья и помогать, где надо!

Холод действительно прошел. Как только солнце поднялось над верхушками деревьев, оно залило своими горячими лучами все открытое пространство около дома и сразу рассеяло окутывавший его туман. Песок очень скоро сделался горячим, и между бревнами выступила жидкая, растопившаяся смола. Мы сбросили с себя куртки и камзолы и остались в одних рубахах с открытыми воротами и завороченными по самые плечи рукавами. Каждый стоял на своем посту, испытывая лихорадочное волнение от ожидания. Так прошел целый час.

— Черт возьми! — воскликнул капитан. — Ничего не может быть хуже этого дурацкого ожидания!

Но в ту же минуту, как он сказал это, появились первые признаки атаки.

— Сэр, — обратился к нему Джойс, — должен ли стрелять, если увижу кого-нибудь?

— Конечно, ведь я же говорил вам! — отвечал ка питан.

Несколько минут кругом была полная тишина, но мы уже насторожились, и стрелки держали свои ружья наготове, а капитан стоял посреди комнаты, сжав губы и нахмурив брови. Вдруг Джойс поднял ружье и прицелился. В ответ раздался целый залп из ружей с каждой стороны дома. Несколько пуль ударилось в стены, но ни одна не попала в бойницу. Когда дым рассеялся, около блокгауза в лесу царила прежняя тишина, ни один листик не шевелился, и не видно было никаких признаков наших врагов.

— Попали вы? — спросил капитан Джойса.

— Нет, сэр, — ответил тот. — Не думаю, что попал!

— Хорошо хоть, что говорит правду, — пробормотал капитан. — Заряди ему ружье, Гаукинс. Сколько их было на вашей стороне, доктор?

— Не знаю точно, — отвечал доктор. — Три выстрела было в мою сторону, два близко друг от друга и один дальше к западу!

— Значит, трое, — сказал капитан. — А с вашей, мистер Трелоней?

Но на это нелегко было ответить. По счету сквайра, здесь было семь человек, а Грей думал, что восемь или девять. С запада и востока раздалось всего по одному выстрелу. Очевидно, главная атака была направлена на северную сторону дома, а остальные выстрелы имели целью только ввести нас в заблуждение. Но капитан не изменил своих распоряжений, было бы неосторожно, по его мнению, оставить беззащитной какую-нибудь из сторон дома, так как в таком случае бунтовщики могли бы легко переловить нас всех как крыс в нашем же собственном форте.

Впрочем, у нас и не было много времени на размышления. Из лесу выскочили несколько пиратов и с громкими криками бросились прямо на блокгауз. В ту же секунду в лесу раздался новый залп из ружей, и одной пулей сломало в куски ружье доктора. Атакующие полезли через палисад, точно обезьяны. Сквайр и Грей выстрелили по два раза, и трое упали — один к нам на двор, а двое на ту сторону загородки. Но один из них был, очевидно, более напуган, чем ранен, потому что моментально вскочил на ноги и скрылся за деревьями.

В то время как из лесу не прекращался огонь, четверо бунтовщиков, которым удалось благополучно перебраться через палисад, бросились с возгласами к дому, подбодряемые криками товарищей из лесу. С нашей стороны было сделано несколько выстрелов, но стрелки так торопились, что ни один не попал в цель. В одну минуту четверо пиратов были уже у самого дома, и в средней бойнице показалась голова Андерсона.

— Сюда! — ревел он громовым голосом. — Бери на штурм! Все сюда!

Другой разбойник, выхватив из рук Гунтера ружье, ударил его им через бойницу с такой силой, что тот упал без чувств на пол. В то же время третий пират, обежав кругом дома, неожиданно показался в дверях и замахнулся кортиком на доктора.