Обидно за себя даже, а мама так мною гордилась. Вот какая у неё Юленька — талантливая и умненькая. Я даже какую-то олимпиаду выигрывала в школе. И где всё это, где?! Я — ничтожество. Бестолковое и бесполезное, сидящее дома ничтожество. Я даже на улицу выйти не в состоянии, тем более, сражаться за свою любовь. Сражаться за любовь — смешно звучит. Да меня в порошок сотрут в первом же сражении. Я же ни на что не годная, мною попользовались и выкинули, и большего я по жизни не заслужила. Как же мне жалко себя! Как жалко мамку, она ведь в меня всю свою жизнь вложила! Жалко папку, хоть я его уже десять лет не видела. Не зря же он меня непутёвой называл, ненужной, бесполезной, ни на что не годной.

И это правда, это, к сожалению, чистая правда. Я никому не нужный бесполезный кусок мяса, который только и может, что сидеть дома и дрочить. Самой от себя мерзко, но пора уже взглянуть правде в глаза. Я слишком долго себя обманывала. Я поверила окружающим, что я умничка, что я талантливая. Поверила Сашке, что мы с ним будем счастливы, поверила Вике…

Думаю о ней, про её ножки и пальчики, про её сисечки, «лепесточки» и «щёлку». Ворочаюсь в постели, не хочу дрочить, не хочу мастурбировать, ничего не хочу. Всё надоело, хочу просто сдохнуть! Может, наконец, всем без меня легче станет. Надеюсь, когда я издохну, никто не заплачет. Ну, мать поубивается слегка, зато хоть на старости лет поживёт для себя. Ну, отец, наконец вспомнит что у него была доченька. А Димка обратит внимание на Катьку, и, возможно, провожая меня в последний путь, они, наконец, решатся заняться сексом.

Сашка… Сашка любит меня и ни в чём не виноват. А Вика, она тысячи раз пожалеет. Она будет воспоминать меня и винить себя в том, что случилось. Господи, какой же примитив — сдохнуть, чтобы о тебе вспомнили! Это значит, что живая я никому не нужна. И после, того как меня не станет, пройдёт совсем немного времени, и все меня забудут. И будут вспоминать лишь иногда, что да, была такая, а больше ничего. Я никому не нужна. Может, «Эффект бабочки» пересмотреть? У меня же столько общего с тем героем.

Вылезаю из-под одеяла, снимая с себя юбку, на мне только лифчик, никаких трусиков, вместо них — колготы. Любуюсь своими ножками, любуюсь свой «кисочкой», её отлично видно через прозрачную ткань колгот. Любуюсь попочкой. Делаю пару селфи.

Пиликает телефон, я как раз смотрю на себя в зеркало, строю себе глазки, надуваю губки. И всё-таки что-то хорошее во мне есть, и это что-то — мордашка и тело. Я должна жить, делать этот мир красивее, ради этого стоит жить! Провожу руками по колготкам и, трогаю свои ножки. Они, особенно весной, делают мир красивее. А личико, а реснички, а губки, а глазки! А грудь, которой считай, что нет, но она всё равно украшает мир, а животик! Любуюсь своим животиком, я слишком высоко подняла колготки и закрыла нейлоном большую часть живота.

А «киска», она делает мир красивее? Представляю, как буду купаться голой, а какие-то парни станут за мной подглядывать. А я замечу их и стану смущаться и прикрываться, вся покраснею, без тоналки это заметно. Может, всё-таки начать сниматься голой. Пускай ребята подрочат на мои голые фотки, мне не жалко.

Вновь пиликает телефон.

«Да кто это может быть?» — Беру его в руки, и меня прошибает холодный пот: Вика звонит.

— Алло, — дрожащим голосом отвечаю я и с ходу начинаю оправдываться. — Прости, думала, это не ты звонишь, а то бы сразу взяла трубку. Прости ещё раз. — Я зачем-то закрываю лицо рукой.

— Что ты там своим друзьям наговорила?! — Вика даже не поздоровалась, а я уже слышу сталь в её голосе.

— Что? Каким друзьям? — не особо понимаю я.

— Только что этот твой придурок-дружок звонил Сашке! Угрожал ему, хотел встретиться. — Вика вся на взводе, никогда её такой не «видела».

— Что за друг? Димка, что ли?

— Да, да, этот притрушенный из нашей группы.

— Нет, не-ет. Димка не мог. Не мог он так поступить. — А про себя добавляю: «Да как он мог?! Он же меня реально подставил. Димка, что же ты наделал! Зачем ты так со мной? Я не заслужила». Я сейчас расплачусь.

— Так вот слушай меня, сука: чтобы ни ты, ни твои дебиловатые друзья больше никогда ко мне и к моему Сашеньке не приближались. Ты поняла?!

Это всё какой-то бред! Я не верю в то, что происходит. Как будто это сон, дурной сон. Скорей бы проснуться и узнать, что ничего этого на самом деле нет. Но я не сплю, всё происходит в реальности.

— Вика, не говори так, они же мои друзья.

— Да мне насрать! — орёт она.

— Ты сейчас делаешь мне больно. — Я готова разрыдаться.

— А звонить с угрозами то нормально?! — не успокаивается Викуся. — Что ты там наплела своим дружкам? Что Сашка тебя бросил!?

— Не, не-ет, я не говорила такого.

— Значит, он сам всё придумал и Сашке позвонил. Сказал, что ему морду разобьёт. А ты же знаешь Сашку, он такой, что в драку полезет… из-за тебя Сашка пострадать может.

Я виновата. Это я во всём виновата.

— Прости, прости, я всё исправлю… только не кричи на меня больше. Умоляю!

— А может, давай мы скажем всем правду? Что ты бросила Сашку, потому что ты лесбиянка, потому что ты любишь девочек. Да, Юлечка?

— Та разбиваешь мне сердце! — уже рыдаю я.

— Какие мы нежные! Значит, слушай меня: звони своему дебилу и говори, чтобы на метр не смел приближаться к моему Сашеньке.

— Да, да Викуль, как скажешь. Я сделаю всё. Прости, — шепчу. — Я люблю тебя.

— А я тебя ненавижу, просто презираю….

— За что? За то, что люблю тебя больше жизни? — Вика молчит и не отвечает, а я рыдаю в трубу. Это мне наказание за мою любовь. — Прости, Викуль, но я люблю тебя. Люблю больше жизни. Я не могу больше без тебя. Ни жить, ни дышать, ни чувствовать. Я умру, я что-то с собой сделаю. Я так устала от одиночества. Вик, Вика, Викуля…

— Фу-у-у, ты мне противна! Ты ещё самой себе не противна? — отвечает Вика и бросает трубку.

Что только что случилось? Я не могу поверить в то, что произошло. Неужели она меня окончательно бросила? Я смотрю на телефон, и у меня дрожат пальцы. Что мне делать? Что делать? Хочется сдохнуть, чтобы не творить больше глупостей и не причинять людям боль. Не делать больно тем, кого я люблю, и тем кто любит меня. Да что это за карма-то такая?! Не хочу быть лишней не хочу быть бесполезной.

Ах, да, Димка… сейчас наберу его. Вытираю слёзы и слушаю гудки в трубке.

— Да, Юль, — слышу уверенный голос Димки. Он побьёт Сашку, он уже всё решил, я точно знаю.

— Ты сдурел! — кричу на него я.

— Что случилось? — Ещё и вид делает, что не понимает, о чём я. Но сейчас я ему всё объясняю. Объясню так, чтобы он понял.

— Ты зачем звонил Сашке?

— Это не твоё дело, — спокойно отвечает Димка. — Это был мужской разговор, и я с ним поговорю по-мужски.

— Ты что, собрался с ним драться? Ты же самбо занимался, ты ж его бараний рог скрутишь, — бессвязно лепечу я. Глаза всё ещё заплаканные, но слёзы уже не текут.

— В следующий раз будет думать, прежде чем обижать девушек.

— Сашка тут ни при чём, понимаешь?

— Короче, женщина, не лезь в мужские дела. Я сказал, что с ним поговорю, и точка. И я не собираюсь ни перед тобой, ни кем бы то ни было отчитываться.

— Хорошо, хорошо, — успокаиваюсь я. Не так-то сильно он в меня влюблён, раз не хочет слушаться. — И что ты собираешься делать?

— По голове ему постучу… — говорит. — И пусть дальше с фингалом гуляет.

Димка здоровый, он Сашке легко вломит. Сашка, Сашенька прости, что ты можешь пострадать из-за меня! Мне так тебя жалко!

— Я не позволю тебе этого сделать! Слышишь? Не позволю!

— И что же ты будешь делать. Защищать его?

— Ага.

— Так это позор, когда тебя девушка защищает, ты не находишь?

И когда Димка стал таким грозным? Реально никогда его таким не видела. Или это я на него так повлияла? Мои слёзы? Чёрт, я заварила эту кашу, и мне её расхлёбывать!