Он прикасается губами к моему лбу и снова говорит:

— У тебя жар, давай температуру померим.

Сашка включает ночник и достаёт с верхней полки градусник. И мы сидим вдвоём на кухне и меряем мне температуру.

Из комнаты выходит Вика, волосы её распущены, на теле одна только Сашкина рубашка, из-под которой видны её голые ножки.

— Саш, ну ты скоро? — зевая, спрашивает она.

— Да-да, сейчас. — Он забирает у меня градусник. — Всё в порядке, Юль, температуры нет.

Достаю из холодильника мой кусочек тортика, делаю себе чай и начинаю безо всякого аппетита доедать торт. Я не чувствую ни вкуса, ни удовольствия, да ещё и горло болит к тому же. Такого ещё со мной не было, чтобы сладкое не приносило радости. Последние несколько кусочков я возвращаю в холодильник. Выливаю в раковину недопитый чай и иду в туалет. Какое волнующее место!

Снимаю с себя трусики и любуюсь своим отражением в зеркале. Тереблю свою «бусинку». Если бы я могла переспать сама с собой, любить саму себя и ни от кого не зависеть! Намеренно заставляю себя мастурбировать. Мне не хочется, но надо. Нужно как-то выбросить из головы эти дурацкие мысли, подавить страсти.

Затыкаю пробку в ванне и включаю воду. Ложусь в ещё не прогретую ванну и направляю тёплый душ на свою «щёлку». Помогаю себе рукой. Так намного легче, кажется, я возбуждаюсь и мне уже хорошо. Главное — не думать, только бы никогда ни о чём не думать и ничего не вспоминать. Мне хорошо. Я дрочу изо всех сил и даже постанываю. Я вытягиваю носочки от удовольствия, прижимая к себе коленки руками, одной рукой держу душ, а другой тереблю свою «горошинку».

Стук в дверь:

— Юль, ты там? — Голос Вики.

— Да-да, — говорю я, сгорая от стыда.

— Мне в туалет нужно. Пустишь?

«Только если ты позволишь у тебя полизать», — думаю про себя и улыбаюсь от хода моих собственных мыслей. Я больше не жалею себя, а думаю о чём-то настоящем, о чем-то человеческом.

— Да, конечно. — Я поднимаюсь из ванной, вся в пенке. Накидываю Сашкин халат, но не завязываю его, открываю дверь.

Вика осматривает меня с ног до головы и, ухмыляясь, проходит мимо, ловко снимает трусики и садится на унитаз. Я тоже не стесняюсь её, скидываю халат и, голенькая, ложусь в ванную. Вика сидит на унитазе и не может пописать.

— Чем тут занималась? — спрашивает она.

— Думала о тебе и мастурбировала, — честно признаюсь я.

— Эх, Юлька, Юлька! Ну зачем тебе надо было становиться лесбухой? Мы же так мило… — Она не заканчивает и улыбается, сверкая белоснежными зубками.

Я вытягиваю ножку и демонстративно намыливаю её пеной.

— Я всё так же тебя люблю, только сильнее, — смотрю ей в глаза. — Я не могу без тебя жить, с ума схожу без твоих прикосновений, без твоего тела! Обожаю твою писюшку, прямо сейчас готова зацеловать!

— Ты неисправима! — Вика встаёт, натягивает трусики и выходит, а я погружаюсь с головой под воду, мочу волосы. А почему бы не помыть голову, раз я уже решила принять ванну? Правда, здесь нет никаких кремов, которые я использую после ванны. Но у меня с собой в сумочке что-то есть. Опускаю руку вниз и вновь ласкаю свою «киску». Думаю о Вике и возбуждаюсь. Мне так приятно.

Валяюсь в ванной больше часа. Потом выбираюсь и закутываюсь в Сашкин халат, немого дрожу, добегаю до своей комнаты, запрыгиваю под одеяло и пытаюсь уснуть. Смотрю в окошко, а там начинает светать, в мае всегда светает рано.

«Эту ночь я пережила». — Закутываюсь в одеяло, улыбаюсь сама себе и засыпаю. Меня немного холодят мокрые волосы, но я их аккуратно закручиваю в чалму из полотенца.

Я сплю без одежды. Все в этом доме видели меня голенькой, и вряд ли я смогу кого-то этим смутить. Мне нечего стесняться; даже если во сне я раскроюсь, ничего страшного не случится.

И там, во сне, мне, наконец, по-настоящему хорошо.

Просыпаюсь поздно утром и несколько минут валяюсь с закрытыми глазами, не хочу спугнуть сон. В груди приятно щекочет, как от первой влюблённости. Я счастлива! Но стоит мне открыть глаза, как жуткая гиря воспоминаний опускается на моё нежное сердечко, и оно начинает бешено колотиться. Я вспоминаю вчерашний день. Каких глупостей я наговорила! Я вспоминаю, что Вика меня бросила, и на глазах появляются слёзы. Закрываю глаза и едва не плачу. Я не хочу просыпаться, не хочу возвращаться в реальность.

Стук в дверь:

— Юль, ты встала? — звучит голос Вики.

— Да можешь заходить, — отвечаю и укрываюсь. Мне жарко, и я оставляю одну ножку снаружи.

Вика заходит и смотрит на меня, она уже выглядит как счастливая невеста. Что-то в ней переменилось за ночь. Интересно, а они там трахались или воздержались, хотя бы пока я в доме?

— Ты как, получше? — спрашивает она.

— Немного, — честно вру я.

— Ну, слава Богу, а то я так волновалась из-за тебя вчера, и Сашка тоже! Говорил, что не надо тебя домой отпускать, как бы ты с собой ничего не сделала.

— Да что ты! — улыбаюсь. — Я ж трусиха. Ну что я могу с собой сделать?

Мне так приятно, что она обо мне заботится и больно, потому что не могу к ней прикасаться, как раньше.

— Ну что, мы подруги? — улыбается Вика.

— Как в старые добрые времена, — отвечаю я. — Ты же не будешь бояться у меня педикюр делать?

— Я ещё подумаю, — светится от счастья Вика. — Ну и напугала же ты меня! Слава Богу, всё разрешилось.

«Ничего ещё не разрешилось. Ничего не в порядке», — думаю про себя.

— Я тебе такси вызвала, Сашка денег оставил, так что тебе платить не придётся, — продолжает Вика.

— Я думала, что мы проведём майские вместе, — немного теряюсь я.

— Юлечка, солнышко моё, ну что, ты совсем глупенькая? — улыбается мне Вика и поправляет непослушный локон на моём лице. А меня так и тянет прижаться к её руке и поцеловать на ней каждый пальчик. Но я сдерживаюсь, я же обещала. — Мне кажется, нам пока лучше побыть отдельно. Понимаешь меня?

— Ага, — отвечаю и сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

— И Сашке будет проще. Он ведь до сих пор тебя любит.

— Как и я тебя. — Я зажмуриваюсь, и по моим щекам текут слёзы. Я не могу их остановить, хочу, но не могу.

— Ну-ну не начинай, моя хорошая! — Вика прижимает меня к себе и гладит по волосам.

— Я так люблю тебя, — шепчу я ей, — так люблю…

— Девочка моя, это пройдёт, ты сама понимаешь, я не могу ответить тебе взаимностью. Лучше сейчас порвать, пока всё не зашло слишком далеко, потом больнее будет.

— Мне и сейчас больно. — Как же мне больно! Я готова выть, зубами рвать на себе одежду. И сердце как будто умерло в груди и разлагается.

Вика отстраняется и смотрит на меня. Не могу выдержать её взгляда и опускаю глаза.

— Юль, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты была счастлива. Ты будешь счастлива, только не со мной, понимаешь?

— Пытаюсь понять. — Из моих глаз стекает очередная слезинка, и Вика аккуратненько смахивает её пальчиком.

— Так, а ну не смей киснуть! Может, тебе и вправду лучше пока тут посидеть под присмотром. Мы с Сашкой будем о тебе заботиться.

— Спасибо, думаю, справлюсь… Я же уже взрослая?

— Точно? — понимающе смотрит на меня Вика.

— Да… посижу дома, поплачу в подушку. Мне это иногда полезно.

Вика крепко-крепко меня к себе прижимает, и я чувствую её напряжённые соски, через футболку.

— Юлька, какая ж ты классная! — У неё пиликает телефон. Она смотрит на экран и говорит: — Такси приехало, ждёт.

Старенький «Логан» стоит у самой калитки. Я по-быстрому одеваюсь, поправляю макияж, беру свою суму и выхожу. Вика провожает меня до калитки, целует меня в щечку и заботливо поправляет бретельку платья у меня на плече. Я сажусь на заднее сиденье. Таксист заводит двигатель и срывается с места.

— Куда? — спрашивает он.

— Домой. Разве Вика не указала адрес?

— Да, есть в заявке, — отвечает он. — Вика — это ваша сестра или подруга?

— Подруга, — повторяю я, а самой тошно от этого слова.