— Я бы не выстрелила в тебя, — видела что парень беспокоится обо мне. Стало стыдно, что угрожала ему пистолетом и хотела оправдаться.

— Ага, я так и думал. Особенно когда понял, что он заряжен был, — усмехнулся Вадим, бросая подушку на кухонный уголок. Спать он собирался на кухне, оставляя мне место рядом с Назаром. Иначе, конечно, и быть не могло, но я все равно надеялась на то, что буду спать отдельно.

— Назар же поправится? — осторожно спросила перед тем, как покинуть кухню.

— Конечно, поправится, не переживай, — утешил Вадик, — только нужно следить, чтобы он не скакал хотя бы два дня. Меня он не послушает, а вот тебя вполне. Поэтому давай без сюрпризов.

Я поняла, что он снова вспоминает ситуацию с «Береттой». Ничего не ответив на укор, прошла в комнату, где спал Назар. Муж вел себя беспокойно и постанывал во сне. Плечо его беспокоило. Я проверила его температуру и, убедившись, что критичного ничего нет, попыталась уснуть сама.

В три часа ночи меня разбудил шум. Открыв глаза, увидела Назара, который пытался набрать шприц из ампулы, но левой рукой это делать было неудобно. Я подошла к нему и аккуратно забрала медикаменты.

— Давай я помогу.

— Спасибо. Я все равно не могу сам себе сделать укол. Другому могу, а себе — нет, — муж выглядел растерянно, что ему не свойственно.

— Не каждый себя сам уколоть может, — отметила я, обрабатывая место укола.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не быть мне наркоманом, — усмехнулся он.

— Меня это даже радует.

— Да неужели? — муж покосился на меня и оценивающе проскользил взглядом по моей фигуре. Видимо, обезболивающее начало действовать, раз начал по сторонам смотреть.

— Ложись, отдыхай, — я слегка подтолкнула его к дивану.

— Ты останешься? — муж обнял меня левой рукой, заглядывая в лицо.

— А куда мне деваться? — я прижалась к нему.

Мне была нужна защита. Хотелось почувствовать себя маленькой и слабой, как в детстве. И кроме Назара мне никто этого не мог дать. Мужчина чувствовал мое состояние, поглаживая меня по волосам и спине, шепча, что все будет хорошо и он не даст в обиду.

— Назар? — я подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Он прищурился, ожидая вопрос.

— Они сильно мучились? — На глаза снова начали наворачиваться слезы.

— Им сейчас хорошо, — прошептал муж и начал собирать рукой слезинки.

В этот момент до безумия захотелось, чтобы меня пожалели, погладили. Чтобы показали, что я не одна в этом мире. У меня никого не осталось, кроме мужа, который был таким же бандитом, как и те, кто сегодня убили моих родителей. Но он спас мне жизнь и пытается заботиться.

Я потянулась к его губам, сама не до конца понимая свое желание. Поцеловав, столкнулась с уколом щетины и вкусом жестких губ, которые никак не ответили на прикосновение. Поймав внимательный взгляд мужа, отвернулась, смутившись от своей слабости.

Захотелось уйти, потому что стало стыдно, но в этот момент Назар взял мой подбородок в руку и повернул к себе. Осторожный поцелуй коснулся губ. Я отвечала робко, словно боясь спугнуть саму себя, а мужчина подстраивался под меня, не напирая, как в первую ночь.

Возможно, он меня пожалел, давая то, что мне сейчас было нужно или просто от ранения не мог быть настойчивее, но я была благодарна за нежность. Взамен тоже одаривала поцелуями его подбородок и скулы, поглаживая мощное тело, мышцы которого замирали от моих робких прикосновений. Я не заметила, как оказалась лежащей на плече Назара, выводя на его груди незамысловатые узоры, в то время как муж игрался с моими локонами.

На теле Волкова было много шрамов. Я видела уже знакомые следы от огнестрелов и другого рода отметины, происхождение которых было мне неизвестно. Ощупывала их пальцами, пытаясь угадать их историю. Всякий раз, когда дотрагивалась до кожи, тело мужчины вздрагивало. И я не могла понять, нравятся ему мои действия или нет. Но раз он не останавливает, значит дискомфорта не доставляет.

— Назар, — повернулась к нему и снова потянулась к губам, — не оставляй меня одну, пожалуйста.

Пусть ты не мой любимый, но мне так нужен рядом кто-то сильный. Тот, кто поможет пережить весь этот кошмар.

Муж ответил коротким поцелуем в губы и снова уложил меня на свое плечо. Постепенно, под его поглаживаниями я смогла уснуть.

Я стояла напротив зеркала в ванной и рассматривала свое отражение. Мужчины еще спали. Постепенно начало приходить осознание того, что теперь я сирота. Моих родителей, которые были для меня самыми близкими людьми, больше нет.

— Мамочка, папочка, как же я без вас теперь буду? Почему все так получается? Кто распределяет смерть на небесах и почему именно вы? — шептала, даже не стараясь убрать слезы с лица.

За последний месяц я потеряла всех, кто был дорог: Ильяса, маму, папу. И теперь осталась одна. Совсем беззащитна, и с ужасом осознавала, что некому рассказать о своих переживаниях и чувствах. Остались только воспоминания, которые доставляли жуткую боль. Та словно стальными канатами перетягивала грудную клетку, не давая возможности сделать полноценный вдох, душила в своих объятиях, которые больше походили на спазм и не отпускала.

Я взяла в правую руку кулончик, который подарил на годовщину Ильяс, внимательно на него посмотрела.

— Я никогда не смогу позабыть тебя, — прошептала и поцеловала подвеску.

Не смогла его снять. Это все, что у меня осталось на память о любви. Я приняла твердое решение: никогда его не снимать. И мама даже не стала ничего говорить по этому поводу, хотя она брала кулон в руки и открывала, а значит видела фотографию Ильяса внутри. Сейчас я осознавала, что мама все равно меня понимала в глубине души. По-женски.

Я открыла кулон, чтобы посмотреть на изображение себя счастливой. На кафель упала маленькая флешка для телефона. Подобрав накопитель, внимательно осмотрела его. Это не моя. Я не стала бы носить флешку в подвеске. Да никто бы, наверное, так делать не стал. Перед глазами снова промелькнула картина, где мама интересуется подвеской и открывает ее…Значит, это мама подложила.

«Отец что-то передал тебе», — вспомнились слова мужа.

Назар говорил, что я могла и не знать, что у меня есть какая-то вещь. И скорее всего, это флешка. Никто не догадается, что она там. Я быстро спрятала накопитель в кулон и решила перепрятать вещь, пока не придумаю, что с ней делать. Если весь сыр-бор из-за того, что на ней записано, нужно воспользоваться информацией грамотно.

— Я узнаю, кто это сделал и убью его, мама, — прошептала я, смотря на свое отражение.

Стальные глаза, наблюдающие за мной из зеркала, потемнели от злобы, которая наполнила наполняла меня изнутри. Во мне начала зарождаться буря, справиться с которой было сложно. Если бы мне сейчас дали ублюдка, который посмел тронуть родителей, я бы вцепилась ему в глотку и самолично вырвала его кадык, и с удовольствием наблюдала, как этот урод подыхает.

Не в силах бороться с эмоциями, ударила со всего размаха по зеркалу. Раздался треск стекла и осколки посыпались на пол. Но мне этого показалось мало, и я начала колотить по крошащемуся покрытию, не обращая внимания на боль. Физические мучения помогали забыть на мгновение о душевных ранах.

За маму. За отца. За Ильяса. Каждый удар приносил физические страдания, отвлекая от того, что копилось в глубине души.

Я не слышала, как дверь в ванную была выбита и в комнату влетел Назар. Он оттащил меня от того, что раньше называлось зеркалом и крепко сжал в объятиях. Тут же подлетел Вадик с бинтами, обрабатывая кулаки, с которых стекала кровь. Раны щипало, но мне было все равно. Я в голос рыдала и выла, прижимаясь к своему мужу. Хотелось с кем-то разделить свою боль и чувства, но я не могла их озвучить, настолько сильными они были.

— Больно, девочка, знаю. Больно. Но это значит, что ты жива и еще можешь что-то изменить. Ты должна это пережить и двигаться дальше. Ради своих близких, — шептал Назар, прижимая меня к себе и целуя в макушку.