— Не мешай. Хочешь — смотри, нет — уйди. Не говори под руку.

Эркин подошёл к лежащему ничком Фредди, аккуратно переступил и плавно опустился на колени, оказавшись точно по осевой линии.

— Голову не поднимайте, сэр. И лбом не упирайтесь, свободно лежите.

Фредди молча подчинился и ощутил, как на его плечи легли две большие твёрдые, но не жёсткие тёплые ладони, неожиданно гибкие и сильные.

Эркин разминал, растирал мышцы на плечах, лопатках, рёбрах, постепенно разогревая их, подбираясь ближе к позвоночнику.

Тёплые волны прокатывались по спине, и боль глохла, уходила куда-то вглубь. Чёрт, какие же руки у парня. Это же массаж. Самый настоящий умелый массаж. Откуда он это знает? Ведь явно не впервые ему… Мысли путались в блаженной истоме, и только прятавшаяся в глубине боль не давала забыться.

Эркин прощупывал позвоночник. Похоже… здесь, да здесь… и ниже… Он решительно, уже не спрашивая, подсунул руку под тело Фредди, расстегнул пояс джинсов и молнию и прежде, чем Фредди успел что-то сообразить, выдернул руку и оттянув джинсы на спине, нащупал сразу то, что искал с самого начала. Такое он уже видал. От удара по хребту такое бывает. Это он снимать умеет. Но будет больно.

— Сейчас будет больно. Если хочешь кричи, только не дёргайся.

Он впервые, обращаясь к Фредди, не прибавил положенного сэра. И оба не заметили этого.

Боль огненной струёй хлестнула по позвоночнику в затылок. Хриплое стонущее ругательство разодрало рот.

— И ещё раз, — предупредил Эркин.

И вторая молния ударила так, что потемнело в глазах, и уже не стон, а крик вырвался из горла.

— Сейчас будет очень больно.

Очень? А что, было не очень? И тут Фредди понял, что действительно было не очень. А это уже настоящая боль. Она захлестнула его, и он захлебнулся в ней, оглушённый собственным криком.

— Больше не будет, — прорвался к нему голос Эркина. — Ещё немного, но больно не будет.

И снова руки Эркина — он ощущает их через рубашку — давят, месят его тело. Но боли нет, её действительно нет.

— Ох, чёрт, — негромко говорит Эркин, — желваки, а не мышцы, никак не промнёшь.

— Передохни, — так же негромко говорит Андрей.

— Нельзя. На половине бросишь, только хуже сделаешь.

— А чего он орал?

— Больно это очень. А иначе не поставишь.

Эркин пропускает руки под плечи Фредди и, сжав от напряжения кулаки, упираясь локтями в его спину между лопатками, с силой отгибает его плечи назад.

— И ещё, и ещё, и ещё… Ну, совсем суставы не разработаны…

Эркин снова и снова проходит пальцами, костяшками, ребром ладони по позвоночнику.

— Так, слушай, согрей одеяло моё, потом тёплым укроем сверху.

— Ага, сейчас.

Фредди слышит этот разговор. И всё понимает — они говорят по-английски — но он плывёт в тёплых, мягко качающих его волнах, вернее, его несут эти волны.

— Ну вот, теперь пусть отдыхает.

Он чувствует, как стягивают с него сапоги и укрывают сверху тёплым колючим одеялом, и подталкивают с боков, закутывая его.

— Подсунь ему кобуру под руку. Чтоб не беспокоился.

Фредди ощутил ладонью гладкую кожу кобуры, пальцы привычно нащупали рукоятку кольта. Блаженные волны ещё качали его, но он уже мог осознавать себя и окружающее. Он повернул голову и увидел сидящего у костра на земле Эркина. Его лицо и грудь, видимая под расстёгнутой до пояса рубашкой, влажно блестели от пота, тяжёлые набрякшие кисти рук брошены на колени. Их глаза встретились, и Эркин улыбнулся.

— Отдохни. Потом ещё сделаю.

— Ну, ты мастер, — выдохнул Фредди, — где только научился?

Лицо Эркина напряглось, стало настороженным, отчуждённым, но голос его был ровен.

— Андрей, кофе есть? Дай глотнуть.

Фредди досадливо выругал себя за неосторожность, а вслух сказал.

— Я это так просто. Можешь не отвечать.

— Не отвечу, — кивнул Эркин, и, усмехнувшись, добавил, — сэр.

Фредди выругался уже вслух.

— Иди ты со своим сэром…

Андрей протянул Эркину кружку. Тот взял и пил маленькими редкими глотками.

— Ты, я смотрю, мокрый весь, — засмеялся Андрей. — Как скажи, грузовик переколол.

— Жёсткое тело, — просто сказал Эркин, — не размять, не развернуть. Суставы как дубовые.

Фредди снова уткнулся лбом в одеяло. Отгадка была совсем рядом, но он откинул, оттолкнул её. Нет, даже думать об этом… Не может, не должно этого быть… Будь он проклят, если ещё спросит о чём таком Эркина. Какой же страшный груз тащит на себе парень, чтоб после… после всего, что с ним было… чтоб так… Фредди убрал руку с кобуры.

Эркин допил, поставил кружку и встал.

— Поставь ещё кофе, потом все попьём.

Не попросил, распорядился. Снял с Фредди одеяло, аккуратно свернул и отдал Андрею.

— Пусть греется пока.

И снова встал на коленях над Фредди.

— Ну, поехали.

И снова руки Эркина на его спине, пояснице. И тёплые блаженные волны. И нет боли, ну, совсем нет.

— Так, а теперь вот что.

Не вставая с колен, Эркин перешагнул через Фредди и стал теперь рядом с ним.

— Встань на четвереньки. Вот так.

Фредди послушно принял указанную позу, опираясь на колени и ладони.

— Локти выпрями. И ноги. Напряги и держись.

Удар по животу выгнул его спину вверх, и тут же удар сверху по пояснице.

— Вот так. Сгорбил, прогнулся. Сильнее.

Удары не сильные, без боли. Но очень точные.

— И ещё раз, и ещё. Хватит, ложись.

Отдуваясь, Фредди распластался на одеяле, и Эркин снова встал над ним.

— Ну вот, ещё немного, и всё. Потереблю только чуть-чуть. Ну, вот и всё. Одеяло дай.

Фредди снова укутали и совсем уже легонько шлёпнули между лопаток.

— Всё. Отдыхай пока.

— Кофе сейчас будет, — сказал Андрей.

— Делай. Я к стаду схожу.

— Тебя ж качает, сиди.

— Нет, лучше пройтись. Вернусь, как раз всё готово будет.

Эркин накинул на плечи куртку и ушёл к стаду. Андрей возился у костра. Его отросшие топорщащиеся завитки волос сейчас казались золотистыми. Фредди лежал неподвижно, зажмурившись, чтобы сдержать, скрыть набегающие на глаза слёзы. Всё тело мягко, приятно ломило.

Эркин вернулся как раз, когда на кофейнике запрыгала крышка. Сел к костру.

— Давай попьём. Буди.

— Фредди, — Андрей тронул его за плечо. — Вставай, кофе готово.

Фредди приподнялся на локтях. Боли как не было. Тело стало лёгким и непривычно послушным. Он сел, застегнул джинсы, обулся и встал, с, казалось, безвозвратно забытой свободой движения.

— Куртку накиньте, сэр, мышцы горячие, застудить легко. И на сыром нельзя сейчас сидеть.

Фредди кивнул, надел куртку и снова сел на седло. Пояс с кобурой лежал возле шляпы. Лицо Эркина было спокойным и усталым. Андрей разлил кофе.

— Сахара нет.

— Я привёз.

— На завтра, — сказал Эркин. — А то опять выжрем всё в два дня.

— По счёту будешь выдавать? — усмехнулся Андрей.

— Я не надзиратель, — устало ответил Эркин. — Сам возьмёшь. Только думай, когда берёшь.

Фредди искоса наблюдал за ним. Как сказать парню, поблагодарить, чтоб не задеть случайно того, запретного…

— Фредди, а что это было? Ну, у тебя со спиной? — не выдержал Андрей.

— Сейчас ничего нет, — молодецки шевельнул плечами Фредди. — Как скажи, заново родился.

— И не будет? — ухмыльнулся Андрей.

— Не знаю, — пожал плечами Эркин. — Так-то я всё снял и на место вставил. А там… не знаю. По хребту когда бьют, не угадаешь заранее. Подлый удар очень, — он встретился взглядом с Фредди и, глядя ему прямо в глаза, спокойно продолжил. — В распределителе раз, помню, одного так надзиратель двинул. Ноги отнялись у парня. Мы его всей камерой всю ночь мяли… нет, не получилось.

— И тоже орал? — хитро прищурился Андрей.

— Надзирателей будить, ты что? — бросил на него быстрый взгляд Эркин и снова посмотрел в глаза Фредди. — Утром надзиратели пришли, а он не встаёт. Ноги как тряпочные. Ну и всё… — Эркин, наконец, отвёл глаза и посмотрел на огонь. — Подлая штука.