Джонатан встал, открыл окно и отодвинул штору. Если мошкара и налетит на огонь, то… нет, ничего, не страшно. Он лёг и по-ковбойски завернулся в одеяло.

Эх, не дал Фредди налюбоваться находками, хотя тоже прав. Конечно, тайник нужен. А у сестры был маленький серебряный мопс. И совсем крохотная золотая кошечка, тоже с изумрудными глазами. Грейс собирала такие фигурки. Из камней, фарфора… эти были самые ценные. Но такой кошки не было. Ларри прав: здесь работа дороже, а одного металла… можно пол-округи скупить. Но обойдёмся без такого безумства. Вот имение и окупило себя. Даже с прибылью. Хотя… надо будет у русского капитана узнать. Болтали, что у русских какие-то закавыки в законах с находками. Жаль, тот уехал. Но… в Бифпите будем через три дня. Капитан может и вернуться. Будем надеяться, что его не перевели, а то наводи связи и отношения по новой… Но надо же, как Фредди… не видел его таким…

Мысли уплывали и путались.

В душе Эркин немного отошёл.

— Ну, как сыграл?

— Нормально. Одну проиграл, три с половиной выиграл. Ты как?

— Порядок, — Эркин закинул голову, подставляя лицо под тёплые струи. — Давай я холодной сейчас врублю, и пойдём. На сон всего ничего осталось.

— Ты точно в порядке? Я тогда за флягами схожу. Заберу у Мамми чай, ну и чего ещё она нам сделала.

— Давай. К Молли завернёшь?

— Да нет, пусть отвыкает, — Андрей встал со скамьи. — Так я пойду…

— Ага, иди. Ключ я занесу.

Но Андрей медлил.

— Ну, чего?

— Эркин, это… это вот такая работа? Ты ж вон, осунулся даже.

— Работа — она работа и есть, — усмехнулся Эркин. — Ты ж сам вроде говорил. Легко только лежать и в потолок плевать. И то стараться надо, чтоб долетело.

— Я подожду тебя, — вдруг сказал Андрей.

— Ладно. Я быстро.

Андрей вышел в переднюю часть, а Эркин потянулся немного под душем и резко включил холодную воду. И чуть не задохнулся: с такой силой ударили его жгучие струи. Сразу прояснело в глазах, стянуло кожу и напряглись мышцы. Он рассмеялся и завернул кран. Стирать они сегодня не стали: до утра всё равно не просохнет, а мокрое везти — это гноить. Эркин зашлёпал к двери, привычно оглянулся, проверяя, в каком виде оставляет помещение, и вышел.

Андрей, уже одетый, ждал его, сидя на скамейке и вертя в пальцах незажжённую сигарету. Эркин быстро оделся, собрал грязное в узелок, натянул сапоги и куртку. Андрей молча встал, открыл дверь и взял ключ.

И запирали дверь, и шли к сенному сараю молча. Эркин сразу лёг, а Андрей взял фляги и тихо спросил:

— Дело-то… ну, с Фредди… уладил?

— Что мог, я сделал, — устало ответил Эркин. — А дальше… дальше Фредди сам решать будет, — и совсем тихо, уже засыпая: — Нас оно ни с какого боку теперь не касается.

— Баба с возу… — хмыкнул Андрей, спрыгивая вниз.

Как он вернулся, Эркин уже не слышал.

Новиков гнал машину в Бифпит. Надо повидать Старцева и привезти его к Спинозе, раз уж решили собраться у него. Гольцев захватит Шурочку, Золотарёв… ну, Коля сам доберётся. Так, теперь о деле. Информации у Аристова набрал, а толку… нет, любая информация в дело идёт и лишней не бывает, и отрицательный результат — тоже результат, но…но попросту обидно, когда продуманная подготовленная комбинация разваливается, не начавшись. Хотя… хотя хорошо, что не начавшись, а то могли быть весьма нежелательные последствия. Но всё-таки кое-что кое о чём… Конечно, индеец — спальник. Все косвенные за это. Хотя…

…— Я смотрю, ни одного индейца у тебя среди них нет.

— Я за всё время видел двух полунегров-полуиндейцев, метисов трое. Трёхкровок, правда, много. А чистых индейцев… нет, ни одного.

— Почему?

— Насколько я понял эту систему, их отбирают по питомникам в пять лет, а из резерваций забирали, в основном, постарше, после семи-десяти. А то и вовсе подростками…

…— Вы расслабьтесь, сэр, так будет легче.

— И нравится тебе эта работа, парень?

— Да, сэр, конечно.

И какая гордая радость в глазах парня от малейшей похвалы его умению массажиста…

…— Горячка — страшная штука, Костя. Но… теперь, когда мы знаем. Не всё, но кое-что. Когда поступает очередной, если он не горел, я сам ему предлагаю. Хочешь остаться спальником, мы тебя в два дня подлечим и на выход. Иди, работай и живи дальше. Таким же. Не хочешь быть спальником — должен перегореть. Тогда терпи.

— И что выбирают? Ну, в основном?

— В основном? Эх, Костя, ни один, понимаешь, ни один ещё не захотел остаться спальником.

— Но неужели ничего нельзя сделать? Я сегодня видел одного…

— Одного? Ну да, сейчас он один такой, на чёртов День чёртовой Империи привезли. А когда их двадцать, кричат, бьются, ни сестёр, ни санитарок к ним зайти не заставишь, да и мужики… робеют… Это сейчас они уже сами за новичками ухаживают. Я только контролирую, назначаю и записываю. Да, что делать, ты спрашивал. Пока болевой период, только, ты видел, вентилятор ставим. Или кто-нибудь сидит, обмахивает, обтирает холодной водой. Понимаешь, боли сопровождаются ощущением жжения. Они не просто так это горячкой прозвали. Есть практически не могут. Поим водой с глюкозой. Во второй стадии… там витамины, сердечные и начинаем трудотерапию. Хотя бы встать и принести воды другому. Заставляем жить.

— Желание жить…

— Желание приходит потом, когда он осознаёт, что, перегорев, может жить самостоятельно, работать. А вначале… выручает их привычка к послушанию…

…Новиков резко крутанул руль, входя в поворот. Да, если индеец горел зимой и Трейси ему как-то помог, да просто не пристрелил, а дал отлежаться, то против Трейси индеец не пойдёт. Достаточно вспомнить, как эти парни отзываются о Юре, о тёте Паше…

…— Ну, тётя Паша! Она же первая, ещё зимой, мы ни одну сестру, ни одну санитарку к ним поставить не могли, от великого ума взаперти их держали. Как же, сексуальные маньяки! На стену кидаются, женщину просят, себя предлагают. А тётя Паша заявила, что на неё ни один маньяк не польстится, а польстится — так сильно пожалеет, и пошла в эти палаты работать. Она и придумала и обмахивания, и обтирания. И когда у первых депрессия началась, она же их на ноги ставила, заставляла палаты убирать, за горящими ухаживать. Они за неё теперь… сами умрут и любого убьют…

…Сам умрёт и любого убьёт. Да, если так, то Ротбуса убила эта пара: индеец и белый мальчишка. Ротбус угрожал Трейси, и этого оказалось достаточно. И попробуй теперь объяснить индейцу, что Трейси — убийца и ничем не лучше Ротбуса. Что не жертва, а тоже преступник. Ладно, может, Старцев что подскажет. Умён и наблюдателен капитан. Видимо, поэтому и отстаёт в звании. Правда, не переживает из-за этого. Ну, его дело…

Фредди разбудил Джонатана за полчаса до рассвета, самым бесцеремонным образом сдёрнув одеяло.

— Вставай, лендлорд! Тебя ждут великие дела. Я ничего не перепутал, Джонни?

— Изверг, — простонал Джонатан, протирая глаза. — Рано же ещё.

— Эркин с мешком уже у гаража стоит. Так что вставай, брейся, и в дорогу.

— Господи, — Джонатан зевнул и встал. — Знал бы, в жизни на этот чёртов аукцион не пошёл. А Эндрю? Тоже у гаража?

— Эркин сволок его к колодцу умываться. Давай, лендлорд, а то я тебя тоже к колодцу понесу. А это твой авторитет уронит.

— Мг, — Джонатан умылся в тазике у двери и стал бриться. — Вчера ты меня заставил с ними в блек-джек играть. Это мой авторитет не уронило, что ли?

— Акт единения с народом пробуждает у подданных любовь к монарху.

— Грамотный ты, — пробурчал Джонатан, ощупывая щёки. — Лосьону совсем ничего не осталось?

— Неа, — с удовольствием ответил Фредди. — Оба флакона до донышка.

— Люди им лицо протирают, а ты… небось и задницу тоже.

— Ну, — привалившись к дверному косяку, Фредди смотрел, как Джонатан одевается. — Что годится для лица лендлорда, сойдёт и для ковбойской задницы, — и после паузы, мечтательно улыбаясь, добавил: — И шенкелей.