Стадо уходило вперёд, и Фредди ехал по гребню, чтобы видеть округу. Кобура открыта, кольт наготове. Железное правило Большого Перегона. У своего стада твоя пуля всегда права. Жалко, так и не научил парней стрелять. У них бы получилось. Это всегда уметь надо.

Фредди полной грудью вдохнул уже осенний тёплый воздух и тронул коня, опережая стадо. Надо осмотреть подход к водопою и дневке. Боёв здесь не было, так и мин быть не должно. Вот когда на равнину спустимся, там будет тяжело. Раньше как шли, так и шли, было, где развернуться. Тамошние лендлорды оград не ставили, а плата за проход была лучше любой аренды. А в последние два года готовились к обороне и натыкали мин, проволоки, рванули мосты. Генералы дерьмовые! Русские сюда уже с другой стороны въехали, сразу комендатурой. А хренотень вся эта так и осталась! Вот где придётся вертеться!

А вот и пойма. Вроде всё тихо, но… Фредди положил руку на кольт и осторожно направил коня вниз.

…Когда бычки напились и улеглись на дневку, они спешились и отпустили коней. Глядя на стоящих по колено в воде лошадей, Эркин улыбнулся.

— Валяйте, — согласился Фредди. — Место глухое и тепло сегодня.

— Напоследок, — засмеялся Андрей, подзывая Огонька.

Пока Андрей доставал из вьюков их полотенца и мыло, Эркин развёл костёр, посмотрел на спокойно курившего Фредди:

— А ты не будешь?

— Застудиться боюсь, — нехотя ответил Фредди.

Страх перед радикулитом, старый ковбойский страх, заставил его так ответить, хотя само предложение ошеломило. Такого доверия ему ещё не оказывали. Эркин пожал плечами и встал, но, отходя, вдруг обернулся.

— Если сразу растереться и размять, то холод не страшен.

Фредди решительно швырнул окурок в костёр и встал:

— Давай.

— Купаться с кольтом будешь? — съехидничал Андрей. — Сам же говорил, что на перегоне с оружием не расстаются.

— Окунаться по очереди будем, — предложил Эркин. — И одежду далеко не оставлять.

Река была неглубокой, но чуть выше по течению они нашли небольшой омут, где можно было действительно окунуться. Эркин подплыл к нависающему над водой дереву с узкими серебристо-зелёными листьями, ухватился за ветви и подтянулся прямо из воды в крону, залез повыше, и крикнул оттуда:

— Порядок, лежат все. Фредди, ныряй, я обсохну пока.

— Ныряй, — крикнул из воды Андрей, — всё равно посуху до трусов не добежишь.

Фредди поплавал было с ними, но когда они затеяли свою возню, ловя друг друга под водой за ноги, выругался и поплыл к берегу.

— А ну вас к чертям собачьим, я ковбой, а не моряк.

Почти следом за ним вышел Эркин.

— Растирайся, помну тебя.

— А сам?

— Потянусь и разогреюсь.

Ещё когда они раздевались, Фредди спросил Эркина, видя, что тот снял джинсы и, похоже, собирался купаться в трусах:

— Они у тебя что, сильно не такие?

— Посмотреть охота? — искоса бросил на него взгляд Эркин. — Не видал что ли никогда?

— Откуда? — пожал плечами Фредди, укладывая кобуру так, чтобы ничего не помешало ухватить.

— Смотри, — Эркин усмехнулся, раздеваясь. — Раз интересно.

Андрей уже ухал и гоготал, пытаясь достать до дна омута, а они стояли на берегу.

— Увидел? — спокойно спросил Эркин. — Или мне как на сортировке — руки за голову — встать?

— Иди ты к чёрту, — Фредди прошёл мимо него к воде.

— Только следом за вами, сэр, — очень почтительно ответил Эркин.

И сейчас, растираясь грубым холщовым полотенцем, Фредди невольно то и дело ловил себя на том, что, не отрываясь, смотрит на разминающегося Эркина. На его смуглое тело, где жила и играла каждая мышца, кроме… да, конечно, он взрослый мужчина, и всяко бывало, и всё знает, но ощущение, что, как Эркин напрягает и отпускает любую мышцу, так может и эти, неподвластные любому мужчине, не проходило.

Эркин потряс кистями рук, расслабляя плечи, выпрямился и посмотрел на Фредди.

— Растёрся? Тебе спину?

Фредди кивнул, спокойно выдерживая взгляд Эркина, которым тот окинул его тело.

— Тогда расстели одежду и ложись. Одеяло-то не захватили.

Когда Фредди лёг, Эркин, прежде чем начать массаж, осторожно тронул ему круглую вмятину под левой лопаткой:

— Здесь не болит?

— Нет. Заросло давно.

— На клеймо похоже, — заметил Эркин, вставая над Фредди на колени и берясь за его плечи.

— Пуля, — просто ответил Фредди.

— Ага. Ты расслабиться можешь? — Эркин легонько шлёпнул его по спине. — Так же мышцу порвать можно.

— Рви, — пробурчал Фредди, плохо сознавая, что отвечает, потому что тёплая волна уже прокатилась по нему, подняла и закачала.

Один раз, давно уже, ему удалось после хорошего дела пожить на Южных Островах. Недолго, меньше недели, но там были горячий песок и тёплые упругие волны, и память о той неделе долго мучила его. Тогда он дал себе зарок, что будет у него… купит себе кусок земли на одном из островов. Чтоб дом стоял на берегу, чтоб спускаться к морю по утрам. И конюшня на двух-трёх лошадей. Чтоб отводить душу скачкой по тропинкам и побережью. Он же видел там таких… счастливцев. Значит, это возможно. Вот ещё удачное дело провернёт, и ещё… Потом он понял, что ему за всю его жизнь не провернуть столько и таких дел, чтобы хватило на осуществление мечты. И память о той неделе на острове стала просто памятью. Об отдыхе.

— Всё, — ладонь Эркина легонько шлёпнула его между лопаток. — Отдохни и тогда оденешься.

Фредди повернулся на спину и с блаженным вздохом замер, зажмурившись от солнца.

— И ещё бы бабу сейчас, — сказал рядом голос Андрея. — Для полного счастья.

— Для бабы другой массаж нужен, — ответил Эркин.

— Бабе? — удивился Андрей.

— Для бабы, — поправил его Эркин. — Ну, перед работой.

Фредди открыл глаза и сел. И едва не зажмурился опять от розовато-белого тела Андрея. Таким страшным оно было. Андрей сидел на траве, скрестив ноги, а Эркин осторожно ощупывал его спину.

— Нет, — наконец вздохнул Эркин, — нельзя ещё. Нажму посильнее, рубцы лопнут.

— Однако… расписали тебя! — вырвалось у Фредди.

Андрей не успел ответить.

— Ты б его весной видел, — рассмеялся Эркин. — Мы на День Матери купались в первый раз. В пруду. Я тогда глянул… в жизни не думал, что такое бывает. Сейчас уже ничего-о!

— У Фредди тоже хватает, — буркнул Андрей и решил вернуться к прежней теме. — Так зачем перед… бабой массаж?

— Чтоб работать легче было.

— Да ну тебя, — покраснел Андрей. — Я про бабу, а он про работу.

— А мне без разницы.

Эркин сел рядом с ним, вытянув ноги, и откинулся назад, опираясь о землю локтями, и даже голову запрокинул и зажмурился, подставляя себя солнцу.

— И… и это всем… ну, таким так? — осторожно спросил Андрей.

— Нас и перепродавали всё время, чтобы так было, — спокойно ответил Эркин, не меняя позы. — А кому по-другому, кто… ну, не знаю, как сказать, ну, не работал, а чувства имел, те сразу вылетали. Вешались, головы о стенки били, в раскрутку шли, и их тогда надзиратели вырубали. Не положены рабу чувства.

— А разве может человек без чувства? — спросил Фредди.

— Человек… не знаю. А, — вдруг с новой злой интонацией, — ты… у тебя их много было?

— Хватало, — спокойно, чтобы не завестись, кивнул Фредди.

— И к каждой чувства были?

Фредди почувствовал, что краснеет.

— Ну… одна там нравится, другая хороша больно. Да они и сами липли. И не хочешь, а распалит.

Эркин приоткрыл глаза и поднял голову, посмотрел на Фредди.

— И как это ты не обгорел? — и захохотал. — Вон, меховой какой! Куда Андрею до тебя!

— Ты…! — дёрнулся Андрей.

Фредди заставил себя усмехнуться.

— Ничего, обрастёшь, — утешил он Андрея. — А у тебя что, не разгоралось?

— На работе гореть, сгоришь быстро, — улыбнулся Эркин. — Это я их… горячил.

— Массажем? — съязвил Андрей.

— И так случалось, — спокойно согласился Эркин. — А так-то… смотришь, какую разогреть, какую расслабить. Чтоб она глаза закатила и не дёргалась попусту. Такие стервы бывают, сами не знают, чего им нужно.