— Гарольд и сейчас вряд ли прислушается, но попытаться мы должны. Если война начнётся сейчас и мы правы насчёт разломов, может случиться катастрофа, которая закончится новым Исходом.

— И следующие поколения будут ругаться именем Фируза… знаете, октафиденты рассказывают, что мой народ был проклят из-за гордыни. Вроде бы Харс захотел сравниться с Творцом и создать разумных существ, за что и был покаран. Уж не знаю, с кем он там хотел сравниться, но наши легенды говорят так: Харс искал знаний и коснулся того, чего касаться было нельзя. Проклятые не были тогда единым народом, но выпущенные Харсом силы изменили нас и уничтожили различия. А теперь, глядя на вас и зная то, что знаю теперь, я начинаю понимать, что именно произошло и что сделал Харс.

— Осталось не допустить этого впредь.

— Любой, кто коснётся запретного знания, должен быть уничтожен. И никакого Права Искупления.

— Искупления?

— Палач может предложить подсудимому службу в Ордене, если считает, что он может принести пользу. Верно и обратное: подсудимый тоже может попросить возможность искупить вину. Он пойдёт в отряды смертников, будет подставлять себя под удар, чтобы жили другие, и этим закроет свой долг. Я редко соглашаюсь на такое. По мне, так лучше казнить: от мёртвого проблем уж точно не будет. Но я решаю не всегда.

— Что ж, надеюсь, моей ученице не доведётся испытать на себе ваше правосудие.

— Это зависит от неё. Ладно, мэтр, — вздохнула Проклятая. — Хватит на сегодня тревожных пророчеств, и без того тошно. Как насчёт лечь спать?

— Нам придётся укрываться одним одеялом.

— Если вас это не смущает, то меня тем более.

Спорить тут было не с чем, так что Магнус расстелил одеяло на хвойной подстилке и достал второе. Ситилла сбросила камзол.

— С некромантом я ещё не спала, — сказала она, ложась.

— Вряд ли этот сон будет чем-то отличаться от сна с обычным человеком, — усмехнулся Магнус, следуя её примеру.

Он обнял Проклятую, тесно прижав к себе, и закрыл глаза.

Магнус не встретился с Гитой.

Как оказалось, они не добрались до тракта совсем немного, а там и до города было недалеко. Ситилла сказала, что он зовётся Эртас, но колдуна мало интересовало название. Куда больше он хотел узнать местонахождение ближайшего трактира, с которого и начал расспрашивать о норне — одинокая женщина, верхом, в мужской одежде наверняка привлекла бы внимание. К тому же Гита была не такова, чтобы скрываться.

Успех ждал его на первой же попытке: за малую денежку трактирщик охотно рассказал об ужасной ведьме, схваченной доблестными хускэрлами короля, которых тот, да будет Окта и все природные силы благосклонны к нему, отправил в Эртас незадолго до Йоля. О случившемся в городе, конечно, уже знали: считалось, что король решил-таки арестовать несколько видных фигур среди язычников, а те не захотели подчиниться законной власти и взялись за оружие. Что в результате и вылилось в бойню.

Магнус не знал, насколько эти слова правдивы, но, по крайней мере, трактирщик в них верил.

Ситиллу случившееся с норной не удивило. Было бы странно, сказала она, если бы та сумела проехать здесь незамеченной. Сама Проклятая совершенно не стеснялась багрового плаща, который надёжно отпугивал всех любопытных не хуже колдовского отворота. Если стражники и искали кого-то из них, то предпочитали не связываться.

Задерживаться в городе они не стали — лишь пополнили запасы и тут же отправились в путь. Ехали спокойно, не оглядываясь, благо демоны всё же редко вылезали на большой тракт: и Тостиг, и Гарольд высылали конные патрули между городами. Раньше они следили за порядком и ловили разбойников, но в последние годы тех почти не осталось, а их место заняли демоны.

Один такой патруль проехал им навстречу — десяток рейтар в неполном доспехе, с пистолетами в седельных сумках. Здесь, в отличие от Джумара, сражаться с демонами предпочитали порохом и свинцом. Был с ними и брат Ордена, отсалютовавший Ситилле — та ответила тем же.

Так прошло три дня.

— Дейра, — сказала Проклятая утром четвёртого.

Магнус тоже увидел тёмные силуэты башен, теряющиеся в утренней дымке. Они добрались сюда куда быстрей, чем он думал, хотя, конечно, мёртвый конь и обладал некоторыми преимуществами перед живым. Вопреки слухам и легендам, он не мог идти целыми днями просто так — vis vita не бралась из ничего, и изредка труп приходилось накачивать жиром. Эта процедура, однако, была отработана давным-давно, так что проблем у некроманта не возникало.

Второго коня они брать так и не стали.

Дейра оказалось городом-замком, и людей в ней было, пожалуй, даже меньше, чем во Фьёрмгарде. Вряд ли она смогла бы выдержать осаду с применением современной артиллерии, в конце концов, эти стены явно были построены не одну сотню лет назад, но отряду налётчиков, скорее всего, оказалась бы не по зубам. Во всяком случае, стражу здесь несли исправно, за деревянными навесами на стенах мелькали патрули, а у ворот путников немедленно остановили, и багровый плащ Ситиллы привратника не смутил. Кто другой на месте Проклятой, быть может, возмутился бы, но палач безропотно ответила на все вопросы, к тому же её здесь, похоже, знали.

Магнуса тоже подвергли допросу, но, как оказалось, Гирт оставил указания насчёт возможного визита джумарских некромантов, хоть и не называл конкретных имён. Услышав, откуда прибыл гость, привратник моментально изменился в лице.

— Этелинг Торкельсон пока в отъезде, но должен вернуться на днях, — сказал он. — Он велел разместить вас со всем комфортом в его донжоне, если, конечно, вы согласитесь.

Разумеется, некромант согласился. В этот момент его цели совпадали с целями Гирта.

Дейра чем-то напоминала ему крепость Фец — если бы ту перенесли в снега. Здесь чувствовалось, что каждый занят своим делом, и, как и в Фец, здешние стены буквально дышали древностью.

Стражник вёл их молча, даже не пытаясь расспрашивать гостей. Так же молча он прошёл через ворота цитадели и главный вход, где в холле их уже ждали: молодой парень представился хускэрлом этелинга Гирта и показал крыло для гостей, где обоим выделили по комнате. Затем он вежливо поинтересовался, не хотят ли почтенные чего-нибудь.

— Обед и баню, — пробурчала Ситилла. — Именно в такой последовательности.

— Ну разумеется, — ответил хускэрл.

Последний раз Магнус был в хельвежской бане очень, очень давно. Он, конечно, следил за гигиеной во время этого долгого похода, но никакая купальная бадья не могла сравниться с парной баней. В Джумаре же и вовсе ничего подобного не было, хотя там ещё со времён Прошлой Империи знали толк в омовениях. Душистое оливковое мыло, которое им принёс слуга, происходило именно оттуда.

Так что он с удовольствием вновь, как когда-то, сел на деревянную лавку и плеснул травяного отвара на камни печи, вдохнув ароматный пар. Ни он, ни Ситилла не стали ждать друг друга и без тени смущения вошли в баню вместе, впрочем, в этом не было даже намёка на что-то, кроме мытья. Он смотрел на Ситиллу как на интересный экземпляр, и только потом — как на женщину, она же воспринимала его как соратника.

Впрочем, Проклятая наверняка приковала бы к себе все взгляды, появись она в общественной бане. Великолепная фигура, гармонично сочетающая в себе силу и женственность, была буквально иссечена старыми ранами, какие и на мужском-то теле редко увидишь. Что-то подобное Магнус видел лишь у некоторых джумарских рейдеров, отправлявшихся далеко в пустыню Феззе-Кавир.

— Переломы? — спросил он, плеснув ещё отвару на камни.

— Что? — лежавшая на лавке напротив Ситилла приоткрыла глаза и взглянула на него.

— Я вижу на твоей коже шрамы от когтей и зубов, но не сказал бы, что ты часто ломала кости. Профессиональный интерес. Если тебе неприятно…

— А, ерунда, — она усмехнулась. — Я лишь однажды сломала руку, и сделал это не демон. Неудачно упала с лошади. Хорошо хоть, в Ордене прекрасные врачи, так что всё срослось, даже и следа не осталось.