— Покажу ей этот тайник. Посмотрим, как отреагирует. Если такая чистая, то всё расскажет.

Цербер быстро переодевается, в то время как Амиль задумчиво смотрит в сторону. Да, сколько бы его не тянуло к Ангелу, он пытался держать себя в руках. И сейчас. Пытается… Не для этого же он несколько лет пашет, чтобы с ней трахаться, а для того, чтобы вывести всех на чистую воду. Уничтожить Распутина и Ангелину в том числе. Но что-то его отталкивает от мысли, что дочь Свободиных может быть заодно с убийцей своих родителей. Или же просто надеется…

— Ты думаешь, она что-то расскажет? — спрашивает Амиль, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая Церберу. — Не так быстро. Вы говорили с ней всего пару раз. Дай ей время. Она же не может вот так взять и рассказать всю свою историю чужому мужику…

— Чужому?

— Чужому, брат! Чужому! И ты прекрасно понимаешь, о чём я! Если даже между вами был… — запнулся друг, остановился на секунду, словно подбирая подходящие слова. — Ну, не расскажет она тебе ничего. Я бы тоже не доверился… Поставь себя на её место…

— Если бы мне не хотелось оставаться в этом доме, Амиль… Если бы мой брак был проблемным… И если бы меня насильно тут держали, брат, я бы давно сбежал или же покончил с собой, чем терпеть какую-то мразь! — прорычал Цербер, чиркая зажигалкой.

— Она не ты! И ты не знаешь ещё, что тут происходит, но я уверен, что-то не так. Странная она…

— Странная… — шепчет себе под нос Цербер, сжимая в руках сигарету.

Он понимает, что, с одной стороны, Амиль прав. Ангелина может не довериться ему. И, возможно, поэтому не открывается. Но с другой… после стольких слов неужели трудно понять, что он на её стороне? Что он ещё должен сделать? Как её убедить?

— Раньше ты так не говорил, Амиль. Раньше, твою мать, ты повторял мне одно и то же. Мол, она предательница. Незачем связываться с ней. С ними. Они получат своё рано или поздно, — произносит, надевая рубашку. — Что изменилось, брат? С первого дня, как только мы сюда приехали, ты снова начал повторять одни и те же слова! Но почему твое мнение поменялись на сто восемьдесят градусов, а? Ты что от меня скрываешь?

Амиль сделал шаг назад. Потому что Цербер злой, как чёрт. Может неожиданно врезать. Ведь прав же…

До того как приехать сюда, он молчал. Ему не хотелось, чтобы его близкий друг вмешивался в жизнь Распутиных. Да, он знал, что Цер дал слово Андрею — отомстить Ангелине и ее мужу. Но… таким образом Цербер подвергал бы свою жизнь опасности. Знал Амиль, что всё закончится плохо. Кто-то точно умрёт.

Выбора Цербер не оставил. Он упёртый, не изменит своё решение, пока не отомстит. И Амиль понимал, что его друга уже не остановить.

Начал давить на друзей, дабы узнали всё про семью Распутиных. Но пользы ноль. "Григорий держит свою жену под замком. А сестра легкомысленная стерва. Дома почти не появляется. Любительница тусовок, вечеринок. Разница между женщинами огромная", — получил он ответ.

Про Людмилу много чего накопали, а вот насчёт Ангелины тишина.

Даже там, где появляется с мужем, она от него не отходит ни на шаг. Никто про дочь Свободиных ничего не знает. Кроме того, как она счастлива со своим супругом. А все эти выводы сделаны не просто так!

Её улыбка рядом с мужем. Позирования в обнимку журналистам. И всё это выглядит так фальшиво со стороны…

Амиль видел их совместные фотографии. Знал, чувствовал, что Ангелина не улыбается искренне. Но он молчал!

Что бы там ни было, ему важна жизнь друга. Брата. Он молчал до последнего, пока Цербер окончательно не заявил, что будет "работать" на Распутина.

Чего только не сделал Цер, чтобы выкупить тот фитнес-клуб, в который ходила Ангелина. Лишь бы быть рядом. Лишь бы понять, почему она так поступила с родными…

— Ты ещё с того дня слетел с катушек, — заявил Амиль, прикуривая. Исподлобья смотрел на Цербера. Знал, что у его друга нет тормозов. Круто врежет, если Амиль начнёт молчать. Ломаться. — Когда впервые там её полапал. В раздевалке. Потом ещё. И ещё. Я боюсь за тебя, брат. Ты как одержимый. Не можешь рисковать своей жизнью… Не должен!

— Могу! — прорычал Цер, цепляясь с Амилем яростным взглядом. — Я, твою мать, всё могу! И хочу знать, почему ты её защищаешь? Сейчас! Когда мы прибыли в этот грёбаный дом!

Да, Амиль должен её защитить. Обязан. Ведь интуиция подсказывает, что она невинна. И раз они в этом доме… Раз они шагнули в эту пропасть, точнее… прыгнули… то лучше быть на её стороне. Постараться помочь, чем стать ещё одним ударом в её несчастной жизни.

— Ты избегаешь темы, Амиль! — Цер ударяет в стену кулаком, прожигая насквозь своего друга гневным взглядом. — Что ты знаешь? Почему её защищаешь?

— Да потому что не слепой, — цедит Амиль, отстраняясь и глубоко вдыхая. — Брат… Дай ей просто время. Я уверен, она тебе всё сама по порядку расскажет. Не сейчас…

Цербер отворачивается, поджимая губы в тонкую линию.

Он идёт, показывает Ангелине тот тайный проход. Пытается найти общий язык. Показать, доказать, что он ей не враг. Да, пришёл для мести. Но если она ему поможет разузнать всю правду… Если она хоть намекнёт, что тут держат её поневоле… Только Бог знает, на какой безумный шаг готов Цербер ради Ангелины.

Ну а если всё же она виновата во всём? И что тогда?

Цербер не знает ответа на этот вопрос.

Разум заставляет верить в её причастность. Поверить, что именно она была причиной смерти невинных людей.

Но сердце…

Сердце не слушается…

Ангелина не говорит ни слова. Но Цербер замечает её страх. А её упорное молчание выводит его из себя. Он злится. Пытается забыть мысль о мести, потому что желание быть с ней намного сильнее, чем данное обещание.

Проклинает себя. Ругается самыми пошлыми словами в свой адрес, но всё же не может отстраниться от неё.

Ангелина не та, какой была в раздевалке. Не та женщина, которая старалась, пыталась оттолкнуть его, когда он затащил её в свою комнату. Тогда она желала больше всего уйти от Цербера как можно дальше.

Но не сегодня…

Она прижимается всем телом. Целует, трогает его так нежно, ласково, что крышу сносит. Вся его выдержка к чёртовой матери вылетает. Её горячее дыхание, сладкий аромат, исходящий от неё, сводит с ума.

Чёртова соблазнительница!

Эту ночь они не забудут. Её тихий смех впечатывается в его памяти на всю жизнь. Но, вспоминая, с какой улыбкой готовила торт Ангелина, Цербер снова сжимает кулаки, стараясь держать себя в руках, дабы её не испугать. Не грубить ей. Не заставлять говорить, потому что он уверен — таким образом она не вымолвит ни слова.

Он идёт следом за Ангелиной. Наблюдает, как она, почти бегом поднимается на этаж. Подкрадывается, тихо открывает дверь и, словно воровка, входит в комнату.

Так и хочет Цербер схватить её за руку и затащить в свою комнату. Не трогать. Просто лечь с ней и отдохнуть в обнимку, вдыхая её аромат. Увы… Всё это невозможно…

Но Цербер лучше сдохнет, чем не овладеет её сердцем и душой. Она будет ему верить! Будет доверять и слушаться! Он этого точно добьётся!

Цер не может уснуть. Всё думает о словах Амиля и говорит по телефону с друзьями, планируя завтрашний день. Распутин уедет. Но прежде нужно сделать, чтобы он отпустил Ангелину. Она должна быть самостоятельной!

К семи утра спускается вниз. Настроения нет, потому что не спал. Устал.

— Он у себя, — кивает в сторону его кабинета Амиль, который не спит почти никогда. Как робот. — Поговорим потом с тобой.

Цербер без стука заходит в кабинет. Нагло. И ему плевать на Распутина. Тот знает, что зависит от своей правой руки. Хорошее уважение заработал Цер за короткое время.

— Плохие новости, — твёрдо говорит Цербер, присаживаясь в кресло.

— Что такое с раннего утра? — недовольно хмыкает Григорий, хлопая крышкой ноутбука. — Чуть позже уехать должен. Ты же со мной?

Цер мысленно усмехнулся. Конечно, пора Распутину сваливать отсюда. Но не знает он, что его "командировка" продлится минимум три дня. Уж об этом Цер позаботится точно.