— Если у врага есть план напасть, то куда он прыгнет первым? — достал сигарету и прикурил, рассматривая мужчину напротив. — На слабое место.

— Что ты узнал? — нервно сглотнул Распутин.

— То, что не на тебя будут нападать или же подставлять. А на семью, которую, как они считают, прячешь. Нужно отпустить женщин. Пусть думают, что тебе срать на них. Дай свободу.

Цербер сжимает руки в кулаки до побелевших костяшек. Он терпеть не может Распутина и готов его убить прямо сейчас. Но он держится. Не так быстро и не так просто умрёт Григорий. Будет мучиться, сгорать в аду до конца своей жизни. До последнего вздоха.

— А мне сказали, что жена постоянно под наблюдением, — зачем-то наврал Цер, не отрывая гневного взгляда от противника. Ему никто такого не докладывал, кроме Амиля. — Слушай, мне, честно говоря, пофиг, отпускаешь или нет. Жена твоя — сам знаешь. Я прикрою, как только увижу опасность. Это моя работа. С меня предупредить, а ты… Ну, можешь даже в клетку её…

Цербер каждое слово говорит с трудом. Потому что даже мысль о том, что она действительно сидит как за решёткой, больно колотят его сердце. Он не может представить ту картину, где муж Ангелины держит её взаперти.

— Я не против того, чтобы она, как все женщины, поехала в торговые центры, на встречи со своими подругами и тому подобное. Но что я могу поделать, если она сама не хочет? — усмехается Распутин.

Он произносит каждое слово серьёзно и твёрдо. Цербер не может прочитать ни одной эмоции на его лице. Даже сомневается в своём друге. Ну, действительно, зачем ему держать в золотой клетке свою жену? Если бы захотела сбежать — давно бы это сделала. Но она тут. До сих пор. С ним.

— Я сказал то, что слышал. Решать тебе. Но вроде все в твоих руках. Послать на прогулку ты сам можешь её? Или же она из тех, кто ставит свои законы? — фальшиво расхохотался Цербер, доставая из кармана сигарету.

Не смешно ему. От слова совсем. Церберу важно знать, действительно ли Ангелина из дома выйти не может или же сама не хочет.

— Я похож на идиота? — недовольно хмыкнул Григорий, скрещивая руки на груди. — Как только приеду, отвезу её куда угодно. Сейчас у меня нет свободного времени. А она одна не пойдёт, — настаивает на своём.

— Твое право, — слегка улыбнулся Цер, дабы противник ни о чём не догадался. Не подозревал. — Я могу поехать без проблем, но кто справится с твоими делами тут? Ты же многих уволил, забыл?

Да. Есть в бизнесе Распутина, совсем рядом, среди своих, крыса, но мужик понятия не имеет, кто он. И не узнает. Пока не потеряет всё.

— Ладно, — соглашается наконец, а Цербер облегчённо выдыхает. Но делает это незаметно. — Ты тут. А Эдуардо я с собой возьму.

— Ты с ним поаккуратнее, — серьёзно произносит Цер. Бывшая права рука опасный человек. Не дай Бог увидит что-то, сразу Распутину расскажет. Но поверит ли босс? Сложный вопрос…

— Он много лет со мной. Не жду от него подвоха. И нет причины, чтобы он меня предал.

— Есть причина, — прикуривает. — Я пришёл, а он ушёл. Сделает всё, чтобы меня растоптать. Говном облить. Когда человек на кого-то зол, ему срать, насколько силён противник. Идёт до самого конца.

Цербер сказал, что именно чувствует на данный момент. Судит по себе и ждёт от Эдуардо всё, что только возможно. Потому что сам готов Распутина придушить прямо сейчас, несмотря на его силу и головорезов вокруг дома.

— Можно? — стук в дверь, и сестра Распутина заходит в кабинет, одетая в красное платье до середины бёдер, распущенные волосы и яркая помада на губах. Каблуки минимум пятнадцать сантиметров. Еле делает шаг. — Мы уже опаздываем…

Говорит своему брату, но от Цербера глаз не отводит. Пожирает его своим взглядом, от чего Цер кривится. Тошнит от этой бабы, не по себе становится.

— Да. Выезжаем. Поднимусь к жене и спущусь. Иди в машину, — встаёт Распутин и широкими шагами выходит из кабинета. А за ним и Цер пытается выйти, но женщина хватается за его локоть.

— Есть пара минут для меня? — облизывает она свои губы, от чего Цербер нервно сглатывает и отворачивается, а затем повернувшись обратно говорит:

— У меня дела, Людмила. Лучше идите в машину, чтобы брат не разозлился, — услышав его грубый тон, она отпускает его.

Цербер выходит из кабинета, хлопая за собой дверью. Несколько минут сидит в кухне и наблюдает из окна, когда автомобиль Распутина наконец уедет.

Потихоньку поднимается на верхний этаж, но застывает у двери ИХ спальни.

Не хочет заходить он. Там спят они, а Цер просто сойдёт с ума, увидев их кровать.

Сглатывает раз за разом. Тянется, чтобы постучать в дверь, но в последний момент передумывает. Без стука открывает и заходит внутрь, закрыв за собой на замок. Прислонившись к двери спиной, наблюдает, как Ангелина стоит у окна с блокнотом и… что-то рисует?!

Она настолько задумчивая, что даже не чувствует в кабинете присутствие другого человека.

— Что рисуешь? — тихо шепчет Цер, приближаясь к ней.

Ангелина вздрагивает. Отскакивает назад и прячет блокнот в тумбочку.

Она трясётся. Растерянно смотрит по сторонам. Несколько раз открывает рот, дабы что-то сказать, но каждый раз молчит.

— Ты… Зачем пришёл?

— Не рада мне? — притянув жену Распутина к себе, обнимает. Зарываясь пальцами в её волосах, целует в висок, жадно втягивая её запах. — Я соскучился.

— Когда он вернётся? — задаёт Ангелина вопрос, на что Цер злится. Они вдвоём, и у них есть уйма времени, чтобы насытиться друг другом, но она спрашивает о нём!

— Нескоро, — холодно бросает. — Мне уйти?

— Нет! — моментально отвечает Ангелина, обвивая талию Цербера своими руками. Кладёт голову ему на грудь и молчит. Не произносит ни слова и не отходит ни на шаг.

— Тогда… — улыбается. — Может, покатаемся, а? Прогуляемся. Что думаешь?

— Я… Не знаю, — чуть отстраняется девушка. — Ты не ответил.

— Сегодня точно не приедут, Ангелина. Я буду ждать тебя внизу.

Не сдерживается, целует её в губы. А потом просто идёт к выходу. Останавливаясь у двери, произносит:

— У тебя ровно час, Ангелина. А потом мы уедем, и я тебе покажу самые красивые места. Приду за тобой.

— Где ты была, Ангелина?

Сердце чуть ли не выскакивает из груди. Муж что-то рычит, но явно он не в себе. Говорит во сне?

Резко встаю и вбегаю в ванную. Тишина. Нет ни одного звука. Я не выхожу из помещения несколько минут, потому что страшно. Не хочу, чтобы он меня лапал и испортил всё настроение.

Всё-таки через некоторое время покидаю ванную комнату, направляюсь к дивану у окна. Тихо ложусь, покрываясь одеялом.

Гриша спит.

Чёртов кретин! Напугал меня до смерти.

Не помню, когда засыпаю, но, просыпаясь, замечаю, что мужа нет в спальне. Он ушёл и не тронул меня? Странно…

Некоторое время мечтательно смотрю на утреннее небо. При воспоминаниях о прикосновениях Цербера по коже рассыпаются мурашки. Каждый волосок становится дыбом.

Мне нужно держаться от него как можно дальше, но не могу оттолкнуть, когда он ласкает меня. Чувствую себя такой желанной в его руках, что оторваться трудно становится.

Я не должна такое чувствовать… Нет, это невозможно.

Я любила, люблю и буду любить только одного мужчину. Дамир.

А Цербер…

Не знаю. С ним всё иначе…

Подпускать не хочется… Отпускать тоже…

Но нам нужно быть осторожными. Если узнают, то его жизнь будет под угрозой. А я Цербера терять не хочу… Он моя надежда.

— Крошка, — муж заходит в комнату. Расстроенный. Странный какой-то., — Мы уезжаем. Если успеем, то приедем ночью. С Людой.

Он подходит вплотную, обнимая меня за талию, притягивает к себе. Точно так же, как и Цер. Но он делает это красиво, так, что дух захватывает. Все на свете забываю, прижимаюсь к нему всем телом.

Но от мужа пахнет сигаретами вперемешку с потом. К горлу подкатывает невыносимая тошнота. Он целует меня в губы, а потом отпускает.