С Петром Аркадьевичем все было не так. Его мнение очень ее волновало. Отчего-то ей было важно впечатлить его, убедить, заставить думать иначе... чтобы он восхитился, чтобы проникся... чтобы похвалил. Хотя и понимала, что надеется напрасно. Этот тип совершенно непрошибаемый!

...или все-таки лучше перекроить план урока так, чтобы угодить Аракчееву с его странными требованиями?

Устав метаться, она решила: ну его! Пусть все остается как есть.  К тому же Аракчеев пока не огласил свои претензии. Может, ему все нравится. Может, ей лишь показалось, что он недоволен!

… ну а что она его в одних трусах увидала и зонтиком на него стучала, так это отношения к занятиям не имеет. За это пусть отдельно с нее спрашивает.

На полдник Петр Аркадьевич не явился – его опять настигли дела. Даша с Марианной сидели в столовой вдвоем. Даша с гордостью угощала учительницу остывшей яичницей, которую приготовила под руководством поварихи Катерины. Марианна ела и нахваливала.

– Папе тоже понравилось! – сообщила Даша, и Марианна вздохнула с облегчением, потому что яичница была пересоленной, подгорела с одного края, а желтки затвердели, как резина. Хорошо, у придирчивого папы хватило ума не заметить эти недочеты.

– Свекольный смузи ему тоже в прошлый раз понравился, он весь стакан выпил, – доложила Даша. – Я хотела сегодня опять для него приготовить, но папа сказал, что уже сыт. Он предложил вас угостить! Хотите, Марианна Георгиевна? У тети Кати и кефир позавчерашний остался!

– Жаль, я уже тоже сыта! – быстро отказалась Марианна. – Ты умница, Даша! Потом расскажешь, как ты яичницу приготовила.  А то у меня вечно желтки растекаются.

После полдника настало время проводить сдвоенный урок английского. Когда они вошли в кабинет, то обнаружили, что Петр Аркадьевич уже устроился в кресле возле стола с ноутбуком. Он кивнул и сделал снисходительный жест рукой, который значил: «Начинайте, не обращайте на меня внимания».

Как будто это было легко сделать!

Первые десять минут урока Марианна сбивалась и краснела. Хотя Петр Аркадьевич вовсе на нее не смотрел и занимался своими архиважными миллионерскими делами.  Листал бумаги, энергично перечеркивал строки, ставил подписи. Задумывался, крутил карандаш в пальцах.  Читал с экрана планшета, отвечал на письма. Его телефон тихонько гудел – всем был нужен Петр Аркадьевич, его не оставляли в покое даже в выходной день.

Марианна ничего не могла с собой поделать. Она вела урок, но ее так и тянуло глянуть на гостя украдкой. Чуть не заработала косоглазие, зато поняла, что Аракчеев, при всей его видимой занятости, не упускает ничего. Иногда он бросал на учительницу внимательный взгляд. Когда он прислушивался, карандаш замирал в его руке.

Один раз они случайно встретились взглядами. Марианна мигом уткнулась в учебник и дрогнувшим голосом прочитала для Даши задание.

К счастью, ее ученица работать не отказывалась. Поначалу сидела напряженная, скованная, но мало-помалу ожила. Марианна описывала животное по-английски, Даша рисовала по описанию, потом они менялись ролями. Марианна загадала курицу, а Даша – льва. У обоих получились неведомые зверушки, и они всласть похохотали над результатом.

Когда их разобрало веселье (немного нервное), Аракчеев выпрямился в кресле, сцепил руки на животе и подался вперед. Теперь все его внимание было приковано к дочери и ее учительнице. Марианне сразу расхотелось смеяться. Она смущенно прокашлялась и стала разбирать с Дашей новое правило. Даше не любила грамматику, и начала ныть и отлынивать. Марианна из кожи вон лезла, чтобы добиться результата. Петр Аркадьевич загадочно прищурил глаза, взял блокнот и принялся делать пометки.

Марианне казалось, что в комнате сгущается напряжение, как перед грозой. В воздухе словно потрескивало от разности потенциалов. Добром это кончиться не могло. Что-то должно было произойти!

Она бросила взгляд на часы. Вот так сюрприз!  Занятие подошло к концу. Из-за переживаний она неправильно рассчитала время и не успела пройти все запланированное. Но ее больше волновал предстоящий разбор полетов с Петром Аркадьевичем.

– Урок окончен, – с улыбкой сказала она Даше. К ее огорчению, девочка, измученная грамматикой, проворчала:

– Ну, наконец-то!

Это было обидно, но Марианна улыбнулась еще шире.

–  Вечером повтори, пожалуйста, эти слова. Пусть Дракулетта расскажет Монстерине про приключения у дедушки-вампира, – предложила она заговорщицким тоном и подмигнула. – Завтра мы отрепетируем эту сценку, запишем ее на видео и попробуем смонтировать первый ролик.

Даша подобрела и кивнула. Встала, покосилась на отца, аккуратно собрала все учебники и тетради и только потом пошла к двери.

– Ты забыла поблагодарить Марианну Георгиевну за урок, – ровным тоном напомнил из угла Петр Аркадьевич и поднялся с кресла.

– Спасибо, Мариангеоргиевна, – скороговоркой сказала Даша.

– И тебе спасибо за хорошую работу – улыбнулась ей Марианна. – До завтра!

Даша улыбнулась в ответ и вышла, они с Петром Аркадьевичем остались одни.

Петр Аркадьевич уселся на стул напротив. Положил руки перед собой, сцепил пальцы и внимательно посмотрел на Марианну.

– Вам понравился наш урок? – поинтересовалась она угодливым голосом.

Он помолчал еще секунду, и Марианна заробела. Она совершенно не знала, как с ним разговаривать.

– Да, – сказал он, наконец. – Урок мне понравился.  Вы старались, Даша тоже. Вы сумели заинтересовать ее и развлечь. Марианна Георгиевна, у вас есть план занятия?  Дайте посмотреть.

– Вот, пожалуйста.

«Зачем ему это нужно? Он же ни бельмеса не поймет, там все по-английски… Но все равно как-то неприятно!»

Он раскрыл тетрадь и стал с умным видом перелистывать страницы. Его глаза неторопливо перебегали со строки на строку, иногда замирали и делались сосредоточенными.

Выходит, ошиблась. Все-то ее работодатель понимает, все-то он знает!

В эту минуту Аракчеев казался Марианне инопланетянином. Роботом, у которого внутри железяки, чипы и уйма разных программ. Возможно, он и мыслит исключительно алгоритмами. И поэтому, как все роботы, любит планы и инструкции, и не выносит, когда от них отклоняются. А она отклонилась, еще как отклонилась!

Марианна крепко стиснула челюсти и стала готовиться к схватке. Ничего, она так просто не дастся! Она готова отстаивать свою точку зрения.

Такими мыслями она пыталась довести себя до нужной боевой кондиции. Но получалось плохо. Она видела, как Петр Аркадьевич все сильнее хмурит брови, и крепче сжимает губы, и поигрывает желваками.

Марианна пыталась угадать, что это значит, и решила: недоволен. Сейчас дочитает до конца и начнет придираться. Вот тоска смертная!

Сиди и слушай его занудства. А ведь голос у него красивый, глубокий, хрипловатый… наверное, любовное признание или слова страсти из его уст звучали бы очень чувственно...

– Разве вы не должны указывать в плане цели и задачи урока? Воспитательную, содержательную и тому подобное?

Марианна вздрогнула. Она так углубилась в свои фривольные мысли, что не сразу поняла, что он обратился к ней с вопросом.

– Да, мы должны это указывать.

– Но вы не указываете.

– Нет. Я держу их в голове.

Мистер Всезнайка кивнул, и в его молчании ей почудилось неодобрительное «Так и знал!»

– Это недочет, – заметил он. – И тип урока у вас не указан.

И тут Марианну осенило. Этот зануда получает удовольствие, когда к ней придирается! Ему нравится ей указывать!

Так вот почему он выбрал ее из всех кандидатов! У матерой гувернантки не только дети, но и родители по струнке ходят. Аракчееву такая учительница ни к чему. А вот она, Марианна, молодая, неопытная, не может достойно ответить. Он рассчитывал, что она будет во всем ему подчиняться. Своими мелочными замечаниями он пытается поставить ее на место, показать, кто тут хозяин положения!

Вот ведь деспот! А временами нормальным кажется...