В других странах жильцы «Большого брата» постоянно скандалят и даже дерутся, ломая стулья и посуду. В английском «Большом брате» даже повышенный тон или замечание, пронизанное мягким сарказмом, — это уже крупное событие, которое на протяжении нескольких дней обсуждают как сами участники, так и многочисленные поклонники шоу. Наших «жильцов» отличает поразительная сдержанность и учтивость. Они редко выказывают недовольство непосредственно в лицо кому-то из своих соседей — чаще, в типично английской манере, ворчат и жалуются на того, кем недовольны, за его спиной.
Несмотря на то что данное шоу — состязание, малейший намек на настоящее соперничество вызывает решительное недовольство у всех участников телешоу «Большой брат». «Обман» — попрание важнейшего идеала «честной игры» — считается самым страшным грехом, но ни в коем случае нельзя признавать, что у вас есть определенный план действий, что вы «играете на победу». То, что это табу, познал на собственной шкуре один из участников телешоу, когда похвастался тем, что он выработал умную стратегию: его подвергли остракизму и быстро «выселили» из дома. Если б он не раскрыл свои мотивы, сделал вид, что он «участвует в шоу ради забавы», как и все остальные, у него был бы хороший шанс победить. Главное — лицемерие.
Сдержанность, скованность, скрытность, застенчивость, смущение, уклончивость, лицемерие, вежливость сквозь стиснутые зубы — все это очень по-английски. Так чему ж тут удивляться, можете спросить вы. Однако задумайтесь на минутку о том, что представляют собой эти участники «Большого брата». Люди, которые подают заявки и проходят пробы, чтобы участвовать в этой программе, очень хотят быть на виду у всей страны двадцать четыре часа в сутки на протяжении девяти недель, не имея при этом возможности уединиться ни на минуту, даже в туалете и в душе, — не говоря уже про то, что они обязаны выполнять всякие идиотские смущающие задания. Это не нормальные обычные люди. Это самые отъявленные эксгибиционисты в стране, самые бесстыдные самые наглые, самые раскованные люди, стремящиеся быть в центре внимания. Таких особей в Англии еще надо поискать. И, тем не менее, их поведение в «Большом брате» отличают присущие всем англичанам сдержанность, скрытность, щепетильность и неловкость. Правила они нарушают только тогда, когда пьяны, — или, вернее, они напиваются, чтобы узаконить свои отклонения от правил[93], — но даже в это случае они никогда не выходят за определенные рамки.
В моем представлении телешоу «Большой брат» — это полезный опыт, испытание на прочность «правил английской самобытности».
Любовь англичан к словам занимает центральную строчку в большинстве перечней наших «национальных черт», с которыми мне случилось ознакомиться в процессе работы над данной книгой. Таких перечней очень много, и это лишний раз подтверждает ту точку зрения, что мы составляем списки — так сказать, «забрасываем» проблему словами, — потому что не уверены в собственной национальной идентичности. Основоположником этой традиции стал Оруэлл, и теперь списки составляют все кому не лень.
Джереми Паксман, включивший «викторины и кроссворды» в свой собственный «оруэлловский» список характерных черт английской самобытности, называет англичан «народом, одержимым словами», ссылаясь на то, что мы выпускаем феноменально огромное количество печатной продукции (100 000 новых книг в год), что у нас газет на душу населения больше, чем в любой другой стране, что мы «беспрерывно шлем письма редактору», что у нас «неутолимый аппетит» ко всем формам словесных игр и головоломок, что у нас процветают театры и книжные магазины.
Я бы добавила, что чтение книг у нас даже еще более популярно, чем такие занятия на досуге, как «сделай сам» и садоводство. Более 80% населения нашей страны регулярно читает ежедневные газеты. Наша страсть к словесным играм и головоломкам хорошо известна, но также следует отметить, что каждому невербальному виду хобби или увлечению — таким как рыболовство, филателия, наблюдение за поездами, наблюдение за птицами, пеший туризм, спорт, уход за домашними питомцами, флористика, вязание и разведение голубей — у нас посвящен хотя бы один специальный журнал. А более популярным увлечениям у нас посвящены как минимум с полдюжины еженедельных и ежемесячных изданий, равно как и бесчисленные сайты в Интернете, так что зачастую мы больше времени проводим за чтением о наших любимых видах досуга, чем занимаемся ими на практике.
Мы читаем постоянно — в любое время, в любом месте. Во многих английских домах вы найдете то, что я называю «туалетной литературой»: стопки книг и журналов, лежащих возле унитаза или даже аккуратно расставленных на специальной полочке или в книжном шкафу в туалете. В других странах я тоже иногда натыкаюсь в туалетах на книгу или журнал, но, по-видимому, нигде, кроме Англии, чтение в туалете не является укоренившимся обычаем или традицией. Многие англичане — особенно мужчины — вообще не в состоянии справить нужду, если им нечего почитать, сидя на унитазе.
Один мой циничный приятель заметил, что причиной тому является не наша любовь к словам, а подверженность запорам, но я не уверена. Часто говорят, что англичане чрезмерно озабочены своим кишечником, и, судя по содержимому шкафчиков в ванных (да, я всегда туда заглядываю — а вы разве нет?) и аптечек в домах моих соотечественников, мы и впрямь злоупотребляем средствами от запоров и поносов, стремясь достичь некоего сомнительного идеального состояния нормальности и надежности. Но разве мы более озабоченны, чем немцы? В отличие от них мы не ставим себе унитазы с полочками, чтобы рассматривать свои испражнения (по крайней мере, в моем представлении, унитазные полочки только для этого и предназначены — а для чего же еще?). В сущности, наш обычай читать в туалете свидетельствует о том, что процесс отправления естественной нужды вызываем у нас смущение. Мы предпочитаем отвлекаться на слова, чтобы не разглядывать пристально (по-немецки? с пристрастием?) собственные фекалии. Но, возможно, это еще одно проявление английского лицемерия.
Согласно неписаным правилам чтения в туалете, книги и журналы, которые мы держим рядом с унитазом, должны быть из разряда несерьезной литературы — юмор, цитаты, сборники писем и дневников, справочники непонятного назначения, — в общем, все, во что можно углубиться ненадолго, a не тяжелые тома, требующие длительной сосредоточенности.
«Туалетная литература», как и фактически любая вещь и английском доме, — это достаточно надежный индикатор классовой принадлежности.
• «Туалетная литература» рабочего класса — это в основном легкое развлекательное чтиво юмористического или спортивного содержания: анекдоты, комиксы, от случая к случаю кроссворды, иногда глянцевые журналы со сплетнями или спортивные журналы. Порой в туалетах представителей рабочего класса можно увидеть журналы о таких хобби и увлечениях, как мотоциклы, музыка или катание на скейтборде.
• Представители низшего и среднего слоев среднего класса не особо увлекаются чтением в туалете. Иногда они берут с собой в уборную книгу или журнал, но предпочитают не афишировать эту свою привычку, устраивая в туалете библиотеку. По их понятиям, это вульгарно. Женщины этих слоев населения неохотно признают, что они читают в туалете. Представители верхушки среднего класса менее щепетильны в этом вопросе. У них в туалетах зачастую можно увидеть мини-библиотеки. Некоторые из них держат в туалете несколько претенциозные собрания книг и журналов, которые призваны не развлекать, а поражать воображение гостей[94]. Но у многих в туалетах воистину эклектические, интереснейшие собрания, так что гостей не выманишь из уборной к обеденному столу.
• Представители высшего света в туалетах обычно читают то же, что и рабочий класс, — главным образом «литературу» спортивного и юмористического содержания, хотя их спортивные журналы, как правило, посвящены не футболу, а охоте и рыболовству. В «туалетных библиотеках» некоторых из них можно увидеть чудесные детские книжки и старые измятые номера журналов «Лошади и собаки» (Horse and Hound) и «Сельская жизнь» (Country life), в которых можно увидеть фотографию хозяйки дома, запечатленной во время собственной помолвки в 1950-х гг.
