Но я в Италии не одна такая чокнутая на кулинарии! У меня есть знакомая, чистокровная итальянка, которая увлекается периодом средневековья, да так, что даже организует выездные средневековые(!) ужины. Она сумела превратить свое хобби в весьма доходную профессию: спрос на девушку, которая приедет к вам домой, сервирует стол в духе средневековья, приготовит и подаст экзотическую – а как иначе назвать? – еду и напрочь сразит ваших гостей, постоянно растет! А ведь когда-то все начиналось весьма банально: со школьной скамьи, с увлечения историей, с чтения взапой покрывшихся пылью ученых трудов, с просиженной в библиотеке юности… Затем, в сочетании со страстью к кулинарии, любовь к этому мрачному периоду в истории человечества вылилась в смелые кулинарные эксперименты, которые теперь приносят неплохие дивиденты.
И даже если ваше хобби не принесет вам ни денег, ни славы, занятие любимым делом наверняка доставит вам море удовольствия, поможет расслабиться, отвлечься и побаловать себя. И признаться самой себе в любви. Ведь если мы не полюбим себя сами, как нас смогут полюбить другие? Вот итальянские мужчины со мной согласны!
Глава седьмая, юморная
Шутить нельзя ссориться
Пять чувств на самом деле шесть. Шестое – это чувство юмора.
Мой итальянский супруг свято верит, что одна из причин, по которой я выбрала именно его среди толпы кавалеров, которая, по его твердым убеждениям, меня осаждала все время ухаживания (и я нисколечко не тороплюсь его в этом разубеждать), это его искрометное, чисто итальянское чувство юмора. Именно через призму собственного, очень самобытного юморизма и воспринимают итальянцы окружающий мир и населяющих его существ.
В Италии юмор творит поистине чудеса: самый невзрачный холостяк офиса слывет самым же завидным кавалером, потому что только над его шутками смеются все коллеги женского пола; у юморного профессора оказываются самые успевающие студенты; улыбчивый и смешливый менеджер тут же умудряется расположить к себе самого несговорчивого и неприятного клиента. Я уже много раз убеждалась в безграничной власти юмора над сердцами и душами итальянцев. И должна сказать, что именно в Италии я поверила, что вовремя и к месту рассказанная шутка может разрядить обстановку и не дать разразиться, казалось бы, неминуемой ссоре. Согласитесь, в семейной жизни это весьма немаловажно: уж лучше вместе смеяться до слез, чем порознь утирать слезы после грандиозного скандала. Главное – знать когда и как пошутить!
«Юморизм – это желание иметь рядом умного человека, с которым можно по-идиотски посмеяться».
Так как же шутят в Италии? Над чем смеются самые оптимистичные из европейцев?
Говорят, что смех – это универсальный язык, где не нужны слова… Дети умеют смеяться еще до того, как начинают говорить, а уж итальянцы и подавно. Здесь умеют пошутить над чем угодно, вплоть до самых скабрезных или неожиданных аргументов. Здесь смеются над детьми и супружескими отношениями, над сексом и политиками, над соседями и друзьями, над силовыми структурами (особенно достается карабинерам) и блондинками, духовенством и университетской профессурой.
Вы наверняка заметили, что в этой книге я то и дело перемежала свой рассказ об Италии хлесткими цитатами и неожиданными, сколь курьезными, столь и правдивыми анекдотами? Так вот, я делала это вполне осознанно: чтобы не только доказать, что, мол, все именно так и есть, но и показать, каковы на самом деле итальянцы, которых нам стереотипное мышление услужливо рисует благодушными весельчаками и добряками. У итальянцев и русских масса общего – не зря нас, русских, порой в шутку называют «грустными неаполитанцами». Вот, к примеру, и те, и другие высмеивают дурачков слегка не от мира сего – у нас есть Вовочка, у итальянцев – Пьерино, весьма нахальный и невежественный тип. И русские, и итальянцы с равной готовностью смеются над смертью, тюрьмой, тягостной жизнью – в общем, над самыми невеселыми аргументами.
В этой шутке – весь парадокс Италии, где смеются (подчас горько) над неожиданным, запретным или пугающем. Поэтому только здесь мог появиться феномен обожаемой киноманами и фанатами семидесятых годов итальянской комедии, commedia «all’italiana», которая иллюстрирует особую сатиру, причиняющую боль. Типичные для «комедии по-итальянски» персонажи – карманник, глуповатый полицейский и прочие – на самом деле «аватары» персонажей еще из teatro latino. С тех самых пор – а это уже две тысячи лет, со времен teatro latino, – итальянцы жестоко высмеивают и себя самих, и друг друга.
«Благодаря юмору можно приуменьшить все что угодно. Вы скажете, что это не так, что над некоторыми вещами невозможно смеяться… например, над изнасилованием. Разве нет? Тогда послушайте: представьте себе, как Станлио насилует Оллио!»[3]
Итальянцам, отдадим им должное, досконально известны собственные недостатки: разрозненность, провинциальность, местечковость, узколобие, расхлябанность, неорганизованность, отсутствие инициативы или элементарной любознательности. Все это, может, и является поводом для отчаяния, но уж никак не поводом для уныния. Да, мол, мы такие – так давайте же вместе посмеемся!
Две главные черты итальянского юмора – это признание собственных недостатков и умение над ними же и посмеяться. Вот с севера на юг вся страна и насмехается над собой, злобно или с иронией, издевательски или снисходительно – не важно как, главное – посмеяться над хорошей шуткой!
Одним словом, итальянцы, смеясь над собой, смеются над реальной жизнью без прикрас. И смеются они над ней гораздо искренней и с большей отдачей, чем представители любой другой национальности. Это делает итальянцев весьма циничной нацией, возможно, даже куда более циничной, чем французы, которым расхожие стереотипы приписывают запредельный, тонкий цинизм и острую живость – два качества, что куда больше свойственны на самом-то деле итальянцам. На Апеннинах смеются решительно над всем – и шутить здесь является основной темой и целью всех бесед. Издевки, ирония, насмешки – то добродушно, а то и не очень – это «соль» итальянской беседы.
А вот и пример: когда друзья мужа организовали для него мальчишник в Риме, то, помимо прочих «испытаний», пришлось ему расхаживать по улицам города с огромным транспарантом «Женюсь!». На что все без исключения мужчины из слоняющихся по вечернему городу парочек, завидев транспарант, куда наподобие хот-дога был «вдет» мой суженый, немедленно реагировали: «Ну зачем?! Кто тебя заставляет?! Одумайся – ты так молод!» И каждый раз вся честная братия – и мой драгоценный, и его дружбаны, и просто прохожие – покатывались со смеху. Забавно? Наверное. Иронично? Вполне. Цинично? Однозначно!
«В Италии юмор всегда был дефицитным товаром. Товаром, что не покупали, а продавали из-под полы. Наша сила – это комизм. Мы умеем смеяться, то мне улыбаться: в те редкие моменты, когда мы улыбаемся, мы усмехаемся над другими, но никогда над нами самими. Если же к тому же другие, над кем мы улыбаемся, усмехаются над нами, то все, караул. Юмор построен из подмигиваний, панибратства, иллюзий. Это невещественная игра слов и идей, подернутая снисхождением, погруженная в скептицизм, заправленная парадоксами. Комедия, однако, не прячется за вуалью, может обойтись без игры светотени, ничего не прячет и не скрывает.
Это часть души, а не мозга. Она плотная, живая, прямолинейная. Юмористы у нас в стране никогда не преуспевали. И дело не в том, что их нет. Они есть, но их можно пересчитать по пальцам: белые мушки в рое черных мух, черные овцы в стаде белых».
