– Ну тебе же русским языком сказано, млять! – Володя с разбегу отвесил дронту смачного пинка, от которого тот хоть и не взлетел, но честно попытался, – Млять! Говнюк хренов! – на носке правого сапога спецназера отчётливо виднелось характерное говнистое пятно зеленовато-белесого цвета, за которое эндемик Маврикия огрёб от него ещё одного пинка, уже с левой ноги, – Млять, да ты в натуре охренел! – так и не просёкший расклада птиц попытался клюнуть и его, что было фатальной ошибкой, решившей его судьбу, – На сей раз ты довыгрёбывался! – приговорил его Володя, выхватив свой меч и примериваясь снести им птичью бестолковку, – Стоп, аттставить! – вместо этого он заехал дронту по ней плашмя, – Макс, давай-ка в два клинка его сделаем!
– Логично, – одобрил я, выхватывая свой, – Мелюзга, уберите пушки! – Мерит с Иркой уже выхватили револьверы, а нам не надо сейчас "один выстрел – один труп", нам сейчас показательный урок требуется.
На двух остриях наших клинков – ага, всаженных ему в обе бочины – пернатый стервец заверещал именно так, как мы и хотели, выразив весь свой предсмертный ужас. А как с ними ещё, когда они на этом острове непуганые и ни выстрелов наших не боятся, ни вообще людей? Остальные и сейчас не кинулись от нас со всех ног в заросли, но хотя бы уж всполошились и отбежали на десяток метров. Для начала – уже неплохо.
– Сам бы эту сволочь собственными руками пристрелил, если бы смысл в этом какой-то был! – проворчал Серёга, потирая ушибленный копчик, – Млять, ещё и в говно до кучи вляпался! Засранцы грёбаные!
– Я же предупреждал, что ахтунг, минен, – напомнил спецназер.
– По нашей жизни хоть куда-нибудь, да вступишь – не в говно, так в партию, – я вытер меч об перья заваленного птица и вернул его в ножны, – Ты уже начал понимать тех голландских мореманов и колонистов?
– Кажется, начинаю, – подтвердил геолог, – Млять, чуть кастратом же не сделал меня, паскуда! – он пнул сапогом тушу дронта.
– Да уж, Юлька с Денатой твой писклявый голос хрен одобрили бы, – хмыкнул Володя, и мы рассмеялись все втроём.
– Папа, а почему стрелять по ним смысла нет? – спросила Ирка отца.
– Отпугнуть их выстрелами не получится – ты же сама вчера видела, что они их не боятся. А для охоты тем более никчему – они и людей не боятся, подпускают даже на удар, – пояснил он ей, – Голландцы в истории нашего мира их вообще дубинками убивали. Я даже не уверен, есть ли у них вообще какой-то сигнал для предупреждения собратьев об опасности. Здесь же нет никаких хищников, которые могли бы на них охотиться, так что и бояться им здесь абсолютно некого.
– Поэтому и нужен, чтобы хоть немного их шугануть, предсмертный крик того из них, кто угодил к нам под раздачу, – добавил я, – На это инстинкт у них должен быть – кого-то поваленным бурей деревом зашибёт, кого-то каменюкой в землетрясение, кого-то штормовой волной в море смоет. Если бы мы пристрелили этого или башку ему срубили так, чтобы он и пикнуть не успел, то остальные и не почесались бы, а так он поверещал на наших мечах и слегка их всполошил. Убегать от людей их этим не приучишь, но хотя бы уж под ногами будут путаться поменьше. Какому хватит на это его тупых птичьих мозгов, тот и сам целее будет, и потомство такое же после себя оставит. Глядишь, и больше у них тогда будет шансов полного истребления избежать…
Полностью-то дронтов на самом деле не сами голландцы в нашем реале охотой на них истребили, а завезённая ими живность, пожиравшая дронтовые яйца и молодняк, в основном свинтусы, хотя добавили в это дело свой посильный вклад и собаки с кошаками, и крысы, и индонезийские макаки-крабоеды, которых считают вторыми после свинтусов по вкладу в истребление дронтового потомства, так что сам хомо сапиенс тянет в списке виновников максимум на почётное третье место. Серёга рассказывал об этом, конечно, и дочурке с зятем, так что они в курсе, но тут ведь надо понимать и контекст. На Маврикии в течение всего семнадцатого века, за который весь маврикийский дронт и помножился на ноль, никогда не жило постоянно больше пятидесяти человек, а вот сколько на нём будет наших колонистов, мы прогнозировать не берёмся, потому как от очень многих факторов это зависит, пока ещё труднопредсказуемых. На современном-то Маврикии живёт поболе миллиона, из которых девять процентов в сельском хозяйстве заняты, так что и античное хозяйство, надо думать, не одну тысячу рыл прокормить на нём в принципе способно. А посему, прежде всего одичания свинтусов допускать на Маврикии не следует, но и людей тоже настроить на сбережение дронта не повредит. А чтобы им это было легче, надо бы и самого дронта хорошим манерам поучить, потому как птиц довольно сволочной и убить его на хрен поводов даёт предостаточно.
– Мою бы сейчас сюда, да на недельку как минимум, и вот тогда послушали бы, как она этого кура проклятого одомашнивать посоветует! – прикололся спецназер.
Наташка евонная нам перед отплытием все ухи этой идеей-фикс прожужжала. В натуре сюда бы её, дабы не разговорами в пользу бедных с безопасной дистанции нас за гуманизм свой агитировала, а личным примером. Сперва-то она предлагала свинтусов для Маврикия запретить и не пущать, но чем тогда колонистам лакомиться, когда приедятся и рыба, и птица? Остров лесистый, травы не так уж и много, так что овец на нём до хрена не разведёшь, а козы у нас запрещены уже традиционно, так что какая тут альтернатива тем хавроньям? Даже не позволяя им одичать, их один хрен будут пасти в лесу, так что возле поселений наших колонистов дронт обречён однозначно. Да и сами колонисты на своих полях и огородах ему уж точно не обрадуются, а вот хватит ли ему его птичьих мозгов не соваться, куда не просят, Наташка и сама уверена не была. Поэтому и настаивает на том, чтобы дронта одомашнить, что не видит она другого надёжного способа уберечь птица от той же судьбы, что постигла его и в том нашем мире. Ага, одомашни тут такого стервеца!
Нет, ну она-то до кучи и чисто хозяйственный обоснуй для такого мероприятия привела. Дронт – он ведь вообще-то не кур, а голубь-переросток. Голуби на мясо в нашем современном мире – больше экзотика, чем обыденность, но в принципе разводят на мясо и их. Юлька припомнила описание крупных голубеводческих хозяйств у Варрона, то бишь в имперские времена римляне на голубятину подсядут, но это будет деликатес для пиров, а не ширпотреб для трудящихся масс. Современные гурманы голубятину тоже хвалят, так что интерес любителей к ней как к деликатесу я понять могу, но в плане ширпотреба – там же больше возни с ощипыванием и разделкой, чем того мяса. К дронту это, конечно, уже не относится, он взрослый с хорошего гусака размером, есть ради чего возиться, но вот со вкусом он подкачал. Что мясо жёсткое – это хрен с ним, если зубы нормальные, то вполне разжуёшь, но оно ещё и практически безвкусное, а изменится ли это в лучшую сторону у домашнего дронта, хрен его знает. Сейчас-то после приевшихся корабельных припасов и оно лопается с удовольствием, всё-таки свежатина, но так ли это будет и для постоянного населения острова, когда размножится уже и нормальная домашняя живность?
Главный-то наташкин обоснуй в том, что у голубей выше КПД усвоения корма, то бишь меньше его уходит в говно и больше идёт на прирост биомассы, и в этом голуби оставляют далеко позади и куриных, и гусеобразных. Больше мяса на те же самые затраты корма получишь, короче. Но и тут ведь собака порылась в нюансах. Современная ферма с её покупными кормами – это один расклад, а чисто сельское крестьянское птицеводство с вольным выпасом на халявном подножном корму – и расклад уже другой. У нас же ближе к этому варианту ситуёвина намечается, для которого не столько КПД этот означенный важен, сколько удобство разведения того или иного вида домашней птицы. Удобны виды стадные, нормально в общем загоне уживающиеся и домининтной пирамидой спаянные – куда доминант пошёл, туда и все за ним. В такую структуру человеку-хозяину нетрудно вписаться в качестве сверхдоминанта, которому и доминант подчиняется, и куда хозяин его погнал, туда и всё стадо уже без дополнительных понуканий последует – пасти такую живность легко и удобно. Куры, индюки и утки с гусями потому и одомашнены, что они – как раз такие стадные виды. Голуби же в этом плане похуже их – в стае кучкуются только из-за хищников, которых группе заметить легче, но гнездятся и размножаются парами, и в тесноте уровень внутривидовой агрессии у них таков, что куда там до них тем курам! Два голубя-самца в одной небольшой клетке хрен уживутся – один другого заклюёт на хрен. И дронты, как мы уже заметили, парами держатся, если птенца-подростка не считать, в стаю не кучкуясь. Не нужна им стая там, где нет естественных врагов. Да и ближайший живой и трезвый сородич дронтов – гривистый голубь – небольшими стаями только перелетает с острова на остров, а гнездится и пасётся на необитаемых островах парами по отдельности. Так он хотя бы нормального для голубей размера и в принципе в разгороженной на малые клетушки голубятне жить мог бы, а какая голубятня нужна вот для этих голубков с гусака хорошего величиной? И как их пасти прикажете при их полностью атрофированном, да и у их далёкого летающего предка наверняка весьма относительном стадном инстинкте?
