— Мой дорогой маленький мотылек, — со смехом сказал Джоз. — Какая недолговечная правительница получилась бы из тебя!

— Почему недолговечная? Если у людей не будет средств для борьбы…

— А когда прилетят Базовые, ты повесишь гирлянды им на шеи?

— Фу! Они никогда не прилетят. Что получат они, досаждая нескольким заброшенным долинам?

— Кто знает, что они получают? Мы свободные люди, может, последние свободные люди во вселенной. Кто знает? Керолайн ярко горит в небе. Фейд внезапно заинтересовалась рельефной картой. «А твоя нынешняя война — ужасно! Ты нападешь или будешь защищаться?»

— Это зависит от Эрвиса Карколо, — сказал Джоз. — Мне нужно только подождать, чтобы он проявил свои намерения. — Глядя на карту, он задумчиво добавил: — Он достаточно умен, чтобы причинить мне неприятности, если я не буду осторожен.

— А что если Базовые придут, пока ты воюешь с Карколо? Джоз улыбнулся. «Может, мы все убежим в Утесы. А может, все будем сражаться.»

— Я буду сражаться рядом с тобой, — заявила Фейд. — Мы нападем на космический корабль Базовых, преодолеем тепловые лучи. Мы ворвемся во все выходы и прищемим нос первому же мародеру, который высунет его наружу!

— В одном пункте твоя система нуждается в улучшении, — сказал Джоз. — Как ты найдешь у Базовых нос?

— В таком случае, — сказала Фейд, — мы схватим их… — Она повернула голову, услыщав шум. Джоз побежал к выходу. За ним торопился старый Райф. «Ты велел вызвать тебя, когда какая-нибудь бутылка перевернется или разобьется. Разбились две, и не больше пяти минут назад.» Джоз оттолкнул Райфа и выбежал в коридор. «Что это значит? — спросила Фейд. — Райф, чем ты так взволновал его?» Райф покачал головой. «Я удивлен, как и ты. Он показал мне бутылку. „Следи за ней день и ночь.“ Так я и делал. А также: „Если бутылка упадет или разобьется, немедленно вызови меня“. Я сказал себе: вот истинная синекура. И думал, неужели Джоз считает меня таким старым, что меня нужно занимать такой надуманной работой, как слежка за бутылками. Я стар, мои челюсти дрожат, но я не выжил из ума. К моему удивлению, бутылки разбились. Объяснение очень простое: они упали на пол. Не знаю, что это значит. Я повинуюсь приказам.» Фейд слушала его с нетерпением. «Где эти бутылки?» — В кабинете Джоза Бенбека. Фейд побежала так быстро, как только позволяло тесное платье. Она повернула в поперечный тоннель, по мостику вбежала в Путь Кергана к апартаментам Джоза. Фейд вбежала в прихожую, где на полу лежали осколки бутылки, затем в кабинет и остановилась в изумлении. Никого не было видно. Она заметила, что книжный шкаф стоит под углом. Робко, осторожно она пересекла комнату и заглянула в мастерскую. Картина была очень странной. Джоз небрежно стоял, улыбаясь холодной улыбкой, а обнаженный священный пытался убрать барьер, упавший на пол со стены. Но выход ловко закрыт, и усилия священного тщетны. Он повернулся, быстро взглянул на Джоза и двинулся к выходу в кабинет. Фейд, затаив дыхание, отшатнулась. Священный появился в кабинете и пошел к двери. — Минутку, — сказал Джоз. — Я хочу поговорить с тобой. Священный остановился, вопросительно повернув голову. Это был молодой человек, с бледным, ровным лицом, почти прекрасным. Кожа на скулах почти прозрачна, глаза, широкие, голубые, невинные, казалось, смотрели в никуда. Он хрупкого телосложения, руки у него тонкие, пальцы слегка дрожали от нервной неуравновешенности. Вниз по спине, почти до пояса, свисала грива длинных светло-коричневых волос. Джоз с нарочитой медлительностью сел, не отводя взгляда от священного. Он заговорил спокойно, но с зловещим нотками. «Я нахожу твое поведение не очень располагающим». — Это предложение не требовало ответа, и священный молчал.

— Садись, пожалуйста, — сказал Джоз. Он указал на скамью. — Тебе многое придется объяснить. Было ли это воображением Фейд? Или действительно в глазах священного сверкнул огонек и тут же погас? Снова он ничего не сказал. Джоз, подчиняясь правилам ведения разговоров с священными, спросил; «Не хочешь ли сесть?»

— Это неважно, — ответил священный. — Поскольку я стою сейчас, я буду стоять. Джоз встал и совершил беспрецедентный поступок. Он подтолкнул к священному скамью, ударив его краем скамьи сзади под колени. Священный почти упал на скамью. «Поскольку ты сидишь сейчас, можешь сидеть». С вежливым достоинством священный снова встал. «Я постою». Джоз пожал плечами. «Как хочешь. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, ты ответишь точно». Священный мигнул, как сова.

— Ты ответишь?

— Да. Но я предпочел бы вернуться тем же путем, каким пришел. Джоз игнорировал его замечание. «Прежде всего, — спросил он, — зачем ты пришел в мой кабинет?» Священный заговорил осторожно, голосом, каким обращаются к ребенку. «Твой язык смутен. Я смущен и не могу ответить, поскольку обязан отвечать только правду». Джоз сел на стул. «Торопиться незачем. Я готов к долгому разговору. Позволь спросить тебя — есть ли у тебя побуждения, которые ты мог бы объяснить мне и которые заставили тебя прийти в мой кабинет?»

— Да.

— Сколько таких побуждений?

— Не знаю.

— Больше, чем одно?

— Может быть.

— Меньше десяти?

— Не знаю…

— Гмм… Почему ты отвечаешь неопределенно? — Я не отвечаю неопределенно. — Тогда почему ты не можешь определить число? — Его нет.

— Понимаю. Ты хочешь сказать, вероятно, что есть несколько элементов единого мотива, который заставил твой мозг приказать твоим мышцам привести тебя сюда?

— Возможно. Тонкие губы Джоза слабо изогнулись в улыбке триумфа. «Можешь ты описать элементы этого единого мотива?»

— Да. — Сделай это. Это не было приказанием, для которого священный был недоступен. Любая форма насилия, известная Джозу: огонь, меч, жажда, увечье — были неубедительны для священного, он игнорировал их, как будто они не существуют. Его внутренний мир был для него единственным реальным миром. Любые действия других людей оставили бы его абсолютно пассивным, абсолютно беспристрастным. Понимая это, Джоз перефразировал свой приказ. «Можешь ли ты подумать об элементах мотива, который побудил тебя прийти сюда?»

— Да.

— Какой это элемент?

— Желание увидеть.

— Можешь ты подумать о другом? — Да. — Какой он? — Желание поупражняться путем ходьбы. — Понимаю. Ты случайно не пытаешься уклониться от ответа на мои вопросы?

— Я отвечаю на те вопросы, что ты задаешь. Наша вера заключается в том, чтобы давать истинные ответы на вопросы тех, кто ищет знания. Здесь не может быть уклонений.

— Так ты говоришь. Однако ты не дал мне удовлетворительного ответа на то, что меня интересует. Ответом священного было непостижимое расширение зрачков. — Хорошо, — сказал Джоз Бенбек. — Можешь ли ты подумать о других элементах сложного мотива, о котором мы говорим?

— Да. — Какие они? — Я интересуюсь древностями. Я пришел в твой кабинет, чтобы восхищаться остатками древних миров.

— В самом деле? — Джоз поднял брови. — Я счастлив обладать такими удивительными сокровищами. Какие из моих древностей интересуют тебя в особенности?

— Твои книги, твои карты, твой большой шар с миром — Сводом.

— Мир — Свод? Эдем? — Это одно из его названий. Джоз покусал губу. «Значит ты пришел ко мне в кабинет за древностями. Ладно, еще какие элементы мотива?» Священный заколебался. «Мне было предложено прийти сюда». — Кем? — Деми. — Почему он предложил это? — Я не уверен.

— Ты догадываешься? — Да. — Какова же твоя догадка? Священный сделал слабый жест одной рукой. «Деми может хотеть стать Верхним Человеком и поэтому хочет узнать главные принципы вашего существования. Или Деми может хотеть изменить условия торговли. Деми может быть очарован моими описаниями твоих древностей. Или Деми может любопытствовать относительно твоей оптики. Или…»

— Хватит. Какое из этих предположений, а также из тех предположений, которые ты еще не назвал, ты считаешь наиболее вероятным?

— Ни одно. Джоз еще раз поднял брови. «Как это понять?» — Поскольку может быть сформулировано любое нужное количество предположений, истина становится вероятностной, а сама концепция — лишенной значения. Джоз устало нахмурился. «Из предположений, которые в данный момент пришли тебе в голову, какое ты считаешь наиболее вероятным?»