Огонь заревел громче. Ветер кричал, как рысь, и тучи поглотили луну. Скэфлок прокричал:

Проснитесь, вожди,

павшие воины!

Скэфлок зовет вас

песней бессонной.

Я заклинаю вас

священными рунами,

покиньте могилы,

встаньте и молвите.

Курган застонал. Выше взметнулся сноп пламени. Скэфлок продолжал:

Откройся могила.

Выйдете, мертвые!

Герои сраженные,

в землю ушедшие.

Встаньте с мечами,

покрытыми ржавчиной,

с щитами разбитыми,

кровавыми копьями.

Затем курган открылся, объятый огнем. У его входа стоял Орм со своими сыновьями. Вождь заговорил:

Кто ты, посмевший меня разбудить,

землю разверзнув песней и рунами?

Страшись, незнакомец, гнева умерших.

Дай им покоиться с миром во тьме.

Орм стоял, опершись о копье. Он был покрыт инеем и землей. Его глаза сверкали огнем, бушующим вокруг него. Справа от него стоял Кетил, неподвижный и бледный, рана зияла на его голове. Слева стоял Асмунд, его руки лежали на копье, торчащем из его груди. За ним во мраке был виден корабль, Скэфлок видел, как пробуждается его команда. Он прогнал страх и сказал:

Не остановит ужас меня.

Руны вас свяжут.

Встаньте и молвите!

В ребрах у вас поселятся крысы,

если не скажете, что я прошу.

Голос Орма прозвучал далеким ветром:

Мертвых сон глубок, волшебник.

Яростны духи, от сна пробужденные.

Месть их страшна и горе тому,

кто из могилы поднимет их кости.

Фреда вышла вперед.

— Отец! — крикнула она. — Отец, ты не узнаешь свою дочь?

Пылающие глаза Орма остановились на ней, и в них погас гнев. Он наклонил голову и стоял среди ревущего пламени. Кетил сказал:

Рады мы видеть

Деву прекрасную.

Здравствуй, сестра,

солнцем сияющая.

Холод могильный

в мертвой груди.

Но ты согрей нас,

рыжеволосая.

Эльфрида медленно подошла к Орму. Они посмотрели друг на друга. Она взяла его за руки, они были холодными как земля, в которой он лежал. Он сказал:

Не был спокоен сон мертвеца.

Слезы твои разрывали мне сердце.

Ядом змеиным пропитан был я,

если рыдания слышал твои.

Я прошу тебя, родная

будь счастливой, пой и смейся.

Смерть тогда — приятный сон,

среди мира роз цветущих.

— Но это выше моих сил, Орм, — сказала она. Она дотронулась до его лица. — В твоих волосах снег. Земля у тебя во рту. Ты холодный, Орм.

— Я мертв. Между нами Могила.

— Так пусть ее больше не будет между нами. Возьми меня с собой, Орм!

Его губы коснулись ее губ. Скэфлок сказал Кетилу:

Где живет огромный Больверк

пусть расскажет мне умерший.

Расскажи мне, воин павший,

как заставить мне Больверка

выковать булатный меч.

Кетил сказал:

Зря задумано злодейство.

Ты поплатишься несчастьем.

Позабудь о злом Больверке

Горе лишь приносит он.

Уходи от нас скорее,

если хочешь еще жить.

Скэфлок покачал головой. Тогда Кетил проговорил, опершись на меч:

Там на севере в Утгарде,

глубоко в горах Етунхайма

великан-кузнец живет.

Попроси корабль у Сидов,

чтоб отправиться на Север

и поведай великану,

что готовит Локи грозный

разговор мечей кровавых.

Теперь заговорил Асмунд. Печаль была на его лице, горестным был его голос:

Страшна и горька, брат и сестра,

судьба, что Норною вам уготовлена.

Лучше б не знали вы заклинаний,

правды тогда не открыли б ужасной.

Ужас охватил Фреду. Она не могла говорить, она крепко прижималась к Скэфлоку, и они стояли и смотрели в большие печальные глаза Асмунда. Он медленно говорил, пламя белело вокруг его черной фигуры.

Даже для мертвых священен закон.

Вы же в грехе и неведении.

Горькую правду открою я вам:

брат и сестра вы кровные.

Курган с грохотом закрылся. Пламя погасло.

Фреда рванулась от Скэфлока так, как будто бы он превратился тролля. Он пошел к ней, спотыкаясь как слепой. Она простонала и побежала от него.

— Мама, — шептала она. — Мама.

Но курган был пуст. Никогда больше и никто не увидит Эльфриду.

Небо низко нависло над морем, падали редкие снежинки. Фреда сидела на кургане и смотрела перед собой. Она не плакала. У нее просто не было слез.

Скэфлок вернулся из под навеса, под которым стояли лошади. Голос был мрачен, как и наступающий рассвет

— Я люблю тебя, Фреда.

Она не сказала ни слова. Он снова заговорил.

— Я не могу не любить тебя. Какое нам дело до того, что мы по воле случая оказались одной крови с тобой? Это ничего не значит. Я знаю страны, страны людей, в которых подобные браки — обычное дело. Фреда, останься со мной, забудь этот проклятый закон…

— Это закон Господа, — сказала она тихо. — Я не могу сознательно нарушать его. Мой грех и так уже слишком велик.

— На бога, который встает между людьми, которые так много значат друг для друга, я бы не обращал внимания. Такого бога я бы даже к себе близко не подпустил.

— Да. Ты был и остаешься язычником! — вспыхнула она. — Усыновленный бездушными эльфами, ради которых ты готов даже мертвых поднять из могилы и обречь на страдания. — Она стала мертвенно бледной. — Возвращайся к своим эльфам! Возвращайся к Лиа!

Она встала. Он тоже. Он попытался взять ее за руки, но она с силой вырвала их.

— И нет никакой надежды?

— Нет. — Она отвернулась и пошла от него. — Я пойду в соседнее поместье. Может быть, мне удастся искупить свой грех. — Неожиданно она повернулась к нему.

— Пойдем со мной, Скэфлок! Пойдем, забудь свое язычество, окрестись и примирись с Богом.

Он покачал головой.

— Только не с этим богом.

— Но… Я люблю тебя, Скэфлок, я тебя так люблю. И хочу, чтобы твоя душа попала на Небеса.

— Если ты любишь меня, останься со мной. Я до тебя даже не дотронусь, разве что… как брат. Останься со мной.

— Нет, — сказала она. — Прощай.

Она побежала.

Он побежал за ней. Снег хрустел под их ногами. Когда он догнал, остановил ее и попытался поцеловать.

Он увидел, что она отпрянула от него так, будто он замахнулся на нее ножом.

— Ты даже не поцелуешь меня на прощание, Фреда? — спросил он.

— Нет. — Она смотрела в сторону. Он едва слышал.

— Я не смею.

И она снова побежала.

Он стоял и смотрел, как она удалялась Ее волосы блестели бронзовыми искрами и были единственным ярким цветом в этом серо-белом мире. Она скрылась из виду. Он повернулся и пошел в другую сторону.

Через несколько дней суровая зима начала умирать. В один из вечеров, на закате Гулбан Глас Мак Грики стоял па вершине холма. Южный ветер уже принес первый, неуловимый запах весны.

Он стоял опершись о копье и смотрел, как тающий снег сползал по склонам к морю. Запад краснел закатом. А с востока надвигалась тьма и плыла рыбацкая лодка. Обычная лодка простых смертных, купленная или украденная у какого-нибудь англичанина. В ней сидел человек. Но было что-то странное в нем, и его изорванные одежды были покроя эльфов.

Когда он подплыл и прыгнул на берег, Гулбан узнал его, Ирландские Сиды жили отчужденно от всего Фэри, но когда-то они торговали с Эльфхаймом, и Гулбан помнил как однажды с Имриком приплывал молодой и веселый Скэфлок. Но сейчас он был худым и мрачным, даже более, чем того заслуживало горе его народа.

Скэфлок вошел вверх по холму навстречу вождю, фигура которого чернела под красно-зелено-голубым небом. Подойдя ближе, он узнал Гулбана Гласа, одного из пяти наставников Улстера, и приветствовал его.

Вождь ответил на мрачное приветствие, склонив го лову в золотом шлеме, его длинные темные волосы коснулись его подбородка. Он не смог удержаться и слегка отшатнулся, почувствовав зло завернутой в волчью шкуру ноши, покоящейся на спине Скэфлока.

— Мне сказали ожидать тебя, — сказал он.