— Там смерть! — громко крикнул на валли Леганд, показывая в сторону арки. — Не ходите туда, там смерть для вас и ваших детей! Никто не вернется.

Не сводя глаз со странного старика, люди продолжали скрываться во тьме пылающих врат.

— Быстрее! — Тиир ухватил Леганда за рукав. — Быстрее! Не здесь надо вершить спасение, не здесь!

Спутники вложили в бег все силы и всю резвость, отыскавшиеся в их телах. Саш только удивлялся, как Тиир находит дорогу на узких улочках погруженного во тьму города, да еще успевает пинать не по размеру наглых бродячих собак, которые вознамерились сопровождать нарушителей ночного спокойствия сколько хватает сил и глотки. Где-то за спиной раздавались металлическое звяканье, крики. В отдалении слышался топот, но Тиир повернул раз, другой, вбежал в переулок — столь узкий, что пройти по нему можно было только боком, проломил какую-то изгородь, пересек еще несколько улиц и остановился лишь тогда, когда покосившиеся домики и темные огороды уперлись в крепостную стену.

— Сюда! — прошипел принц, сшиб ногой несколько жердей ограды и шагнул к темнеющему даже на фоне пасмурного ночного неба огромному дереву.

— Кто здесь? — послышался встревоженный окрик из глубины сада, и тут же вспыхнул огоньком лампы дверной проем.

— Свои, Снарк, свои! — буркнул в ответ Тиир, взобрался на толстый сук и протянул руку Линге: — Быстрее!

— Ты вернулся? — с надеждой спросил неизвестный, погасив лампу.

— Нет, Снарк, это только мой голос, — раздраженно прошептал принц и полез вверх по наклонившемуся стволу. — Сюда, — торопливо повторил он карабкающимся за ним друзьям.

— Веревка на месте! — донесся снизу радостный шепот.

— Спасибо, Снарк, — поблагодарил Тиир, распутывая моток веревки. — Убери наши следы… ради своей же пользы. Да, и веревку потом подбери!

Выглянувшая из-за тучи звезда бросила луч на влажные от дождя камни, ветром донесло запах реки, и Сашу на мгновение показалось, что он дома.

— Быстрее! — настойчиво повторил Тиир и скользнул по веревке вниз.

За ним последовали Линга, Саш и Леганд, снова начинающий обретать ловкость и быстроту. Веревка обожгла руки, в ноги ударил пыльный тракт, но Тиир уже вновь торопил друзей. Повторилась беготня по грязным, теперь уже деревенским улочкам. Остались за спиной последние огороды. Ударил в лицо густой кустарник. Сырая трава хлестнула по коленям, снова залаяли собаки, но уже тише, а городская тревога не слышна была вовсе. Река приблизилась, под ногами зачавкало, запахло гнилью, блеснула вода. Тиир вполголоса выругался, шагнул в густую стену тростника, нашел гору сырых сучьев и срубленных кустов, принялся отбрасывать их в сторону, пока не нащупал смоленый борт лодки.

— Молодец Снарк, — выдохнул с облегчением.

— Кто он, этот Снарк? — спросил Леганд, когда берег исчез в темноте.

— Теперь просто друг, — устало прошептал Тиир. — Когда я был мальчишкой, Снарк служил конюхом у моего отца. Учил меня управляться с лошадьми. Пытался спасти сына короля от княжеской спеси и вельможной тупости.

— А ведь ему это удалось, — спокойно, без тени улыбки сказала Линга.

— Рано, рано подводить итог, — недовольно буркнул принц.

— Почему же? Все не так уж и плохо, — заметил Саш, пытаясь унять внезапную дрожь в руках и коленях.

— Нет, — не согласился Тиир. — Плохо, очень плохо! Даже радость, что я вновь в своем мире, померкла. Хоть я и проходил уже через горящую арку, но тогда… Тогда показалось, что это обычная плата войне. Ведь те жертвы могли быть и врагами. Пусть даже и не моими врагами! Но женщины и дети… Как только мое сердце не разорвалось!

— У него еще будет не одна возможность разорваться, — печально сказал Леганд.

— Нам очень повезло, что здесь теперь пасмурная, безлунная ночь, — продолжил Тиир. — Дни Дье-Лиа и Эл-Лиа не совпадают. Можно было попасть и в раннее утро, и в поздний вечер, так же как и в полдень, когда на этой площади не протолкнешься. Многие жители города считают горящую арку чудом! Когда я уходил из Дье-Лиа, здесь был ясный день, а в Ари-Гарде глухая ночь. Правда, и в Ари-Гарде за это время многое изменилось. А уж в Дье-Лиа… На площади я успел разглядеть толпу. Там уже мало дарджинцев. Крестьяне из-за реки, воины из дальних стран… Ужасно, если Дарджи вообще обезлюдеет! Но еще ужаснее то, что происходит у горящей арки в Ари-Гарде. Я не забуду этого до конца моих дней! Ее надо потушить любой ценой, даже если народ Дарджи навечно будет разделен между двумя мирами!

— Ведь однажды так уже произошло, — задумчиво проговорил Леганд. — Я сам не был в Дье-Лиа лиги лет! Но те врата, что были закрыты богами, не требовали крови. Пройдя через эту арку, я словно сам вымазался в крови. Я почувствовал собственную смерть. Она близко! Но не в моей смерти дело. После всего этого я приму ее с облегчением. То, что мы увидели, действительно ужасно. В мгновения, когда понимаешь, какими бывают страдания, собственная жизнь, кажется, не стоит даже медной монеты.

— Я не могу ее потушить, — мрачно сказал Саш. — Я бы умер возле этих врат, если бы это потушило ее, но… я не знаю, как остановить это пламя!

Никто ему не ответил. Потянул ветерок. Блеснула одна звезда, другая — и внезапно из-за тучи выкатил лиловый шар и осветил широкую реку, бегущую в тростниковых берегах, уходящую к горизонту всхолмленную степь по одной стороне реки, дальнюю гряду гор и грозный замок, словно слепленный на высоком холме из толпящихся друг возле друга башен, — по другой.

— Полночь, — торжественно проговорил Тиир. — Мы в сердце Дарджи. Это Селенгар. Там, в замке на холме, дворец короля, где прошло мое детство. Там могила моей матери. Река, что приняла нашу лодку, носит имя Динна. Степь, которая служит ее южным берегом, называют бескрайней, но она имеет свой предел. За ней немало царств, где, я надеюсь, еще нет власти демона. А те горы на горизонте называются Мглистыми. Наш путь лежит именно туда.

— Утренний Сон, — показал Леганд на лиловую луну.

— Не видела ничего красивее! — восхищенно прошептала Линга.

— У тебя твердое сердце, если ты способна чувствовать красоту после того, что мы видели недавно, — глухо проговорил Тиир и попытался улыбнуться. — Но вот когда облака рассеются окончательно, там на западе, у горизонта, покажется Плывущее Пламя. Правда, это старые названия. Теперь луны Дье-Лиа называются проще — Сон и Пламя.

— Как мы доберемся до Мглистых гор? — спросил Саш.

— Река принесет нас туда, — успокоил его Тиир. — Сначала она уйдет к югу, затем повернет к горам. Будем притворяться рыбаками, а чтобы мы действительно походили на них, тут под скамьями рыбацкие плащи, сети, весла, даже острога есть. Вот обратно придется пробираться пешком. Правда, может быть, мы раздобудем лошадей. Да и Мантисса все-таки надо бы найти.

— Ох, рано мы заговорили об обратном пути, — вздохнул Леганд. — Долго ли продлится наш путь до Башни страха?

— Три недели, — с сомнением прищурился Тиир. — Две недели по реке и дней пять пешего хода. Хотя всякое может случиться.

— А вот и Плывущее Пламя! — воскликнула Линга. Сквозь кайму тяжелых облаков блеснул алый шар, и через мгновение стало почти светло. Казалось, что при желании можно рассмотреть каждую тростинку в плывущем мимо береге, но ночь никуда не делась. Она расползлась по равнине, спряталась в прибрежных зарослях, умчалась к темнеющим вдали горам. Саш закрыл глаза и почувствовал терпкий запах лугового ореха, услышал шелест летящих семян ночного белокрыльника, и как давний сон накинулись, потянулись друг за другом воспоминания.

— Здесь она, — прошептал он чуть слышно. — Черная волчица.

Путь до окраин Вечного леса растянулся на неделю. Индас, разделившись на множество рукавов, лениво нес мутные воды навстречу джанке. Тростник, стоявший вдоль воды стеной, закрывал горизонт, поэтому каждый изгиб русла неизменно оборачивался разочарованием — снова тростник, снова стаи птиц днем и тучи кровососущих насекомых ночью. Ветер метался по водяным коридорам и дул то в спину, то в лицо. То и дело парус приходилось убирать и вставать на весла. Фардос греб вместе со всеми и молчал. Мальчишка даже думал, что валли вообще больше не скажет ни слова, когда ранним утром восьмого дня тот торжественно произнес: