— Я сама так и думала сначала, — признала Гонтия. — Что просто делаем большую и мощную Зверокнигу. Она бы просто лопнула, развалилась под собственной тяжестью и вложенной в неё мощью — это вам любой хоть немного смыслящий чародей подтвердит. Слишком уж хрупкие создания эти зверокниги. Но мы верили нашей наставнице и работали строго по её указке.

Голос Гонтии снова задрожал. Вновь начали проскальзывать безумные нотки. Взгляд ведьмы затуманился, словно она видела что-то, недоступное другим, события давно минувших дней.

Парацельс бросил на Беатрису вопросительный взгляд. Та покачала головой. Дескать, не мешай ей, пусть говорит.

— В день ритуала, когда план Урсулы должен был осуществиться, нас атаковали, — продолжила рассказ Гонтия. — Война длилась уже несколько месяцев, и мы прекрасно понимали расклад сил. У мятежников не было ни единого шанса против имперского легиона, даже при многократном численном преимуществе. Мятежники выиграли нам время, но не достаточно. Когда мы закончили подготовку и приступили к ритуалу, битва кипела уже в подземелье. Пришлось поторапливаться, но мы не подвели наставницу — каждая из нас идеально выполнила отведённую её роль. Ритуал был практически завершён, осталась сущая мелочь, но… но… но… но…

Гонтия начала заикаться, не в силах продолжать.

— Добейте уже её, чтоб не мучилась, — предложил «добрый» Геренд. — Эта истеричка уже в печёнках со своими воплями.

Бывший вампир смотрит на ведьму с плохо скрываемым отвращением. Мало того, что всё тело зудит, так ещё и призрачная стерва ушам покоя не даёт.

— Водички ей бы, — предложил Кочерыжка. — Колдуните, мессир, чтоб призрак смог обычную воду пить. У меня как раз фляга с водицей из наших, особых гномьих источников…

Он похлопал себя по оттопыренным карманам на штанах.

Парацельс и Беатриса не ответили. Они молча ждали, когда ведьма продолжит рассказ.

Гонтия, справившись с приступом, поведала самое интересное:

— Нечто, заполнившее созданное нами тело… Язык не поворачивался подобрать ему имя… Я видела такие вещи, от которых у прочих кровь стыла в жилах. Я смеялась, когда людей живьём пожирали твари, выведенные в наших инкубаторах. Я сама любила вкусить плоти и крови новорождённых младенцев. Но Это… то, что я тогда увидела… — из её глаз ручьём хлынули красные как кровь слёзы, пар из глаз приобрёл багровый оттенок. — Урсула, наша наставница, ошиблась… Непоправимо ошиблась! Мы не могли контролировать Это создание! Мерзкое! Отвратительное! Абсолютно чуждое! Оно развеяло защитные барьеры лёгким прикосновением! Урсула ударила сильнейшим своим заклинанием! Мгновенной смертью! Но Оно просто проглотило заклинание! Секундой позже в его утробу отправилась наставница Урсула… — Гонтия сдавленно всхлипнула. — Мы пытались бежать, но Оно хватало моих сестёр одну за другой и пожирало! Я стояла ближе всех к двери, выскочила первая и потому спаслась. Я была напугана до смерти, но нашла в себе силы запаять дверь заклинанием, чтобы выиграть себе немного времени.

— Бросила своих подруг умирать! — презрительно процедил Кочерыжка.

— Да бросила! — истерично взвизгнула Гонтия. — Не тебе меня судить! Ты бы также поступил, если бы увидел Это! Перед Ним законы морали нравственности и дружбы не имеют значения! Только спасение своей жизни, вот что важно! Лучше вечная агония в аду, чем Его утроба! Я слышала как кричат мои заживо пожираемые сёстры — страшней их воплей я не слышала ничего! Они до сих пор разрывают мне уши!

Гонтия зарыдала, сотрясаясь всем призрачным телом. На глазах оно начало разрушаться, маленькие кусочки отваливались от него и растворялись в воздухе словно сахар в горячем чае.

— Мессир? — забеспокоилась Беатриса. — Что с ней?

— Без понятия… — Парацельс выглядел озадаченным. — Похожа, она… развоплощается. Мир мёртвых забирает её.

— Я бежала… — сквозь всхлипы выдавила из себя Гонтия. — не помня себя от страха, и наткнулась на имперских солдат. Обычных солдат, передовой отряд. Они как раз добивали остатки мятежников. Сразу поняли, что я ведьма, и зарубили словно простую старуху. Я даже не пыталась защищаться. Зачем? Бессмысленно…

Её руки и ноги растворились, туловище тоже начало распадаться. Но голова пока оставалась нетронутой. Парацельс зашептал заклинание, стараясь удержать ведьму, но даже архимагу надолго не ослабить хватку мира мёртвых.

— Я, уже мёртвая, видела как архимаг Просперо, сопровождаемый другими магами и рыцарями, проходит мимо моего изрубленного тела. Он бросил лишь короткий взгляд на мой дух! Глупец! — сквозь страдание и боль прорвалась желчь злорадства. — Они даже не предполагали, Что ждёт их в библиотеке, где мы проводили ритуал!

Она хрипло засмеялась, из её рта выпал зуб и на лету испарился.

— Через пару минут они уже бежали назад, и лица их были… аха-ах-ха, не удивлюсь если имперские псы обмочились все как один! Они ощутили своё полное бессилие против творения Урсулы Абраксас! Только Просперо, похоже, сохранил остатки самообладания — даже будучи призраком я ощутила эхо могущественной магии. Кажется, это было заклинание Небесные Золотые Врата. Но и Врата рано или поздно падут! Наше творение вырвется наружу и пожрёт вас всех, твари!

Ведьма дико захохотала. От смеха её челюсть отвалилась и пролетела насквозь грудную клетку. Шея хрустнула, и следом за челюстью последовала и вся голова…

Парацельс с брезгливым выражением стряхнул с рук остатки призрачной плоти. После нескольких тысячелетий страданий и безумия, ведьма Гонтия, наконец, покинула мир живых.

— Подохла, — прокомментировал Геренд.

— Свят, свят, свят, — Кочерыжка осенил себя защитным кругом.

— Ну и что скажете, мессир? — Беатриса с вопросом в глазах взглянула на архимага.

Парацельс развёл руками.

— Впервые вижу, чтобы призрак ведьмы развоплощался, не передав свою силу наследнику. Словно страх оказался настолько силён, что сожрал хозяйку изнутри. Уникальная ситуация.

— Но почему этого не произошло с ней раньше? — удивилась Беатриса. — Она тут тысячелетиями страдала и ничего…

— Могу только предположить, — Парацельс погладил пальцами бороду. — Безумие служило ей защитой от воспоминаний, барьером, приглушало ужас. Вы своим чудо-порошком прочистили ей мозги, и она не выдержала груза воспоминаний. Других объяснений у меня нет.

— Понятно. Что вы думаете на счёт её слов? Не слишком ли опасен «Нечеловеческий ужас»?

— Без понятия, — пожал плечами Парацельс. — Не вижу никакого смысла доверять сумасшедшему призраку. Я один на один справлялся с Тёмными богами. Сомневаюсь, что этот «ужас» сравниться хоть с одним из них. В любом случае вы, леди, главная в нашем отряде. Решать, что делать, вам. Моё мнение — раз пришли, надо идти до конца. Я хочу побыстрее разобраться здесь и с чистой совестью вернуться к своим делам, — закончив, он скрестил руки на груди.

Беатриса подгладила подбородок, раздумывая над словами архимага. Она явно отнеслась к словам ведьмы более серьёзно, чем волшебник и не спешила принимать решение.

Геренд же бросил на Парацельса уважительный взгляд, одобряя желание архимага покинуть опасное подземелье как можно быстрее.

— Да, полагаю, вы правы, — сказала Беатриса. — Нет смысла прерывать начатое. Идём до конца.

— Только давайте уточним один момент, леди! — Парацельс сурово посмотрел на Беатрису. — Что делаем с «нечеловеческим ужасом», если он действительно где-то засел с ножом и вилкой?

— Уничтожим, — Беатриса озадаченно взглянула на архимага, не совсем понимая, куда он клонит. — Если не получится, чего не хотелось бы, отступим и запросим подкрепление.

— А если «Ужас» не особо и «Ужас»? — настаивал Парацельс. — Умеренный «Нечеловеческий Ужас»? Я не прочь изучить его на досуге. Вряд ли маразматичные бабки создали что-то действительно стоящее, но кто знает?

— Тогда он полностью в вашем распоряжении, — неохотно признала леди. — Как и всё содержимое подземелий. Впрочем, инквизиция оставляет за собой право наблюдать и получать регулярные отчёты.