Желудок сводит, и мысли снова устремляются к сладкому. Выхожу из офиса и присоединяюсь к Марте на заднем дворе. Она приносит две чашки кофе и коробку с пончиками. В бассейне на поверхности воды плавает отвратительная блевотина, оставленная Фрогом. Как хорошо, что скоро придет человек, который чистит бассейн. Мы сидим на кованой мебели и любуемся дымкой, висящей над долиной Сан-Фернандо. Марта открывает коробку.

— Пончик?

— Конечно, — тянусь я через стол и беру один.

Весну в южной Калифорнии ни с чем не сравнить: лазурное небо, сияющее солнце, легкий бриз, ежегодный пересмотр должностей и шанс получить повышение и прибавку к зарплате… Я чувствую удовлетворение именно от таких мелочей, хотя искренне надеюсь, что мое повышение нельзя будет назвать незначительным.

Сворачиваю с бульвара Сансет и въезжаю в подземный гараж офисного здания. Направляюсь к одному из шести парковочных мест, отмеченных табличкой «ДжейТиЭ», что значит «Джонни Тредуэй энтерпрайзес», и ставлю машину рядом с черным «мерседесом» босса. Забираю вещи с сиденья и осторожно, чтобы не разлить чай из двух чашек, стоящих на картонном подносе, иду к двери.

— Доброе утро! — приветствует меня охранник по имени Стью. — Вы еще не прочитали мой сценарий?

Жму кнопку лифта.

— Прочитал.

— Как вы думаете, он понравится Тревису?

— Не уверен, что этот сценарий для Тревиса. Мы хотели бы отойти от фильмов с убийствами.

По его лицу скользит разочарование.

— Послушай, — решаю подбодрить его, — вполне вероятно, он подойдет другому актеру.

— Может, попробую написать еще что-нибудь. Хорошего вам дня, — кивает охранник.

— И тебе, Стью, — отвечаю я и захожу в лифт.

Как только двери закрываются, я ухмыляюсь и качаю головой. В этом городе все пишут сценарии. К несчастью, большинство из них ужасны, и именно по ним снимают фильмы. Я не могу читать весь мусор, который отсеивается уже на предварительном этапе. Сейчас бюджеты фильмов переваливают за сто миллионов долларов, и конечный продукт мог бы быть получше. Но похоже, все эти высокобюджетные ленты выпускаются с единственной целью: решить наконец старую и сложную задачу — сколько взрывов и пинков под зад может уместиться в рамках одного фильма? Но я готов дать надежду Стью, потому что каждый должен стремиться к осуществлению своей мечты, и не важно, реалистична она или нет. Возможно, мой подход немного эгоистичен, ведь нельзя заранее знать, когда в мусоре отыщется бриллиант.

На пятом этаже я иду по длинному коридору, прохожу офис «Троллей рекорде», кабинет доктора Маркоса Сантоса, зубного хирурга, «Бад энд бад» и представительство Государственной финансовой инспекции в офисе 525. Распахиваю дверь, Люси — секретарь в приемной — приветствует меня. Она испанка, ей около сорока, и у нее трое детей-подростков. Люси чихает и тянется за салфеткой.

— Доброе утро, Гриффин.

— Доброе утро! — Ставлю портфель на серое кожаное кресло. — Давно он здесь?

— Восемь минут, — смотрит она на часы.

Протягиваю ей одну из двух чашек:

— Этот чай называется «Здоровье».

— О! А с чем он?

— Жасмин, женьшень и цветочные экстракты. Моментально вылечит твой грипп.

— М-м-м, как вкусно пахнет, — говорит Люси, сняв крышку, — спасибо.

— На здоровье, — подмигиваю я ей. — Тебе нельзя болеть, не представляю, что бы я без тебя делал. Меня поддерживают только твоя доброта и сияющая улыбка.

— О, Гриффин! — улыбается Люси. Поворачиваю подставку для сообщений.

— Кто-нибудь звонил?

— Микаэла. Виктория уволила Мэри.

— Ты шутишь?

Я не удивлен. В конце концов, бедная девушка имела несчастье работать на Викторию Раш. Сколько же ей удалось продержаться? Месяц? Или три недели?

Тру подбородок.

— Эта женщина неисправима, как и еще один человек, которого мы знаем.

— Это так, — соглашается Люси.

— Ты не позвонишь в «Вэрайети» [13] ? Пусть они дадут объявление.

— Уже позвонила.

— Вот за что я тебя люблю! — Беру чай, портфель и иду к огромной двери, отделяющей приемную от остальной части офиса. — Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

— Естественно, — улыбается Люси.

Задним местом толкаю дверь и направляюсь прямо к своему столу. Положив вещи, на цыпочках подхожу к гигантскому офису Джонни, вытягиваю шею и прислушиваюсь. Единственный доносящийся до меня звук — знакомое жужжание солярия «Тропи-калрей0441». Я знаю, что он будет лежать в нем еще двенадцать минут, поэтому сажусь за стол и смотрю на календарь, формально до моего существенного повышения и прибавки к зарплате остается один месяц и один день. Я чувствую себя вполне готовым, чтобы после работы ассистентом стать настоящим менеджером. Сказать, что я задержался на этом месте, было бы преуменьшением.

Чем занимается менеджер? Эта работа настолько многогранна, что в двух словах о ней не расскажешь. Основное — это предотвращать все потенциальные проблемы еще до их появления, управлять, консультировать и следить за всеми, кто работает на вашего клиента. Я обязан от имени клиента убедиться, что все схватки выиграны и выбран лучший путь достижения цели. В награду за это мне полагается пятнадцать процентов от общего дохода клиента. Честно говоря, я не получаю этих денег, ведь пока еще я не менеджер. Моя зарплата — триста долларов в неделю, без страхового пособия, и полные карманы мелочи, которой я могу свободно распоряжаться. Все свое свободное время я трачу на поиски очередной звезды. Пролистываю «Л.А. уикли», пробегая глазами каждую страницу, и делаю заметки ручкой «Кросс» — подарок моего брата на окончание колледжа. Нужную информацию заношу в личный маленький блокнот. В нем хранятся названия и адреса всех заведений города, где можно увидеть пьесы, комедийные постановки или альтернативные представления. По крайней мере раз в неделю я обязательно смотрю что-нибудь новое. Через некоторое время возвращаюсь, чтобы снова увидеть тех же актеров и проверить, не подвела ли меня интуиция. Прежде чем рекомендовать кого-либо Джонни Тредуэю — суперменеджеру многих звезд, — я должен быть уверен на тысячу процентов. Честно говоря, в определении «суперменеджер» есть некоторое преувеличение. В созвездии Джонни всего две звезды: комедийная примадонна Виктория Раш и новый чудо-мальчик Голливуда Тревис Траск. Я нашел Тревиса, когда он играл в одноактной пьесе в Венеции. В тот момент он был практически бездомным и не слишком опрятным. Тем не менее в нем было нечто особенное: скрытая под внешностью Адониса сила. Сейчас я присмотрел еще одного потенциального клиента. Его зовут Барт Абельман, и он эстрадный комик. Я увидел его в «Импров» в Мелроуз, и он произвел на меня сильное впечатление. Возможно, пресловутая молния все-таки может ударять дважды!

— Гриффин! — раздается из офиса вопль Джонни.

Хватаю блокнот, расписание встреч и устремляюсь во владения босса. Офис длиной в тридцать футов обставлен изысканной мебелью. Огромное венецианское окно выходит на бульвар Сансет. Джонни принимает солнечные ванны, на нем голубые пластиковые очки и плавки-танга фирмы «Спидо». У него зализанные назад крашеные черные волосы, в щеки вживлен имплантат, чтобы черты лица казались более четкими, и постоянный загар благодаря солярию, в котором он сейчас возлежит.

— Брызгай! — требует он.

Хватаю бутылку с насадкой-спреем, наполненную минеральной водой «Эвиан», и трижды брызгаю на Джонни.

— Хочу тебя кое о чем спросить, — говорит он.

— Давайте.

— Сегодня утром передо мной ехала лесбиянка, и на заднем стекле ее машины была наклеена большая картинка с радугой. Что это значит?

Джонни, с первого дня осведомленный о моей сексуальной ориентации, назначил меня «старейшиной» гомосексуалистов.

— Как вы узнали, что она лесбиянка? Может быть, девушке нравится радуга.

— На бампере ее машины надпись: «Радуйтесь: я черная и розовая!» — Он в изумлении качает головой. — Ты представляешь? Она получит пулю в голову.