– Ладно, про дела семейные поговорили, может чего для воинства твоего не хватает? Продовольствия или еще какого припаса, а то может оружия. Говори, пока не выступили.
– Пороху и свинца хоть и маловато, – лукаво усмехнувшись, отвечал Панин, – но, как ты, великий государь, говоришь, больше не унести. И насчет прочего так же. Людей, правда, маловато и тысячи не набралось. Но тут уж сколько есть.
– Начальных людей в достатке ли?
– Капралов да поручиков я сам отбирал. Не справятся с меня и спрос.
– Лекаря, видел, тебе прислали иноземного. Сведущ ли в искусстве своем?
– Медикус славный, – похвалил подчиненного Федор. – Да и вояка не из последних. В иное время я бы ему роту без раздумий доверил. Шпагой махать здоров, стреляет из пистоля также преизрядно, да и во врачебном деле дока!
– Сам что ли проверял?
– Ничего от тебя, ваше величество, не утаить. Был грех, захворал, так он враз вылечил!
– А что приключилось-то?
– Да язва какая-то с мудреным названием. Он говорил, да я ни черта, прости господи, не понял. Ну и ножичком своим чик и как не бывало!
– Что же, изрядно. Только скажи мне еще вот что, он рану вином хлебным обрабатывал?
– Конечно, – с готовностью кивнул стольник. – Цельный стакан выделил. Да злющего какого, я малым делом не задохнулся, когда пил.
– Понятно. Изнутри, значит, продезинфицировал.
– Ага. А что как-то иначе надо?
– Да как тебе сказать, дружище, – усмехнулся я. – Определенный смысл в таком применении есть, но надо все же снаружи!
– Эва как, – искренне удивился Панин.
– И вот еще что, Федя. Помни, что ты едешь не просто воевать, а и политику вести. Учти это. Давай-ка я тебе коротенько обрисую все расклады, чтобы ты хоть примерно ориентировался. Смотри. За Волгой, как тебе, наверное, известно прежде кочевала Большая Ногайская орда, которая издавна нам присягу давала, но в последние годы с востока их стали сильно подпирать калмыки. Настоящие монголы с сильной панцирной, копейной конницей. Бьют они, одним словом, татар и в хвост и в гриву. Вот те и засуетились. Да так, что снялись всем табором и ушли аж за Дон, к Перекопу. А с ними заодно упылили и малые ногаи – они Казыевым улусом прозываются и прежде по Кубани кочевали. Вот почему казакам удалось Азов так легко взять. Прежде они не раз пробовали его на зуб, но самое больше удавалось пожечь посады. А потом подтягивались ногайские орды и йок. Приходилось донцам расходиться по домам.
– Так нам это на руку?
– Как сказать, дружище. Подданные из ногайцев, конечно, так себе. Но теперь они точно будут под рукой хана, а рука у него крепкая. Будут ходить вместе с ним в походы, никуда не денутся. Так что Джанибек Гирей только сильнее стал.
– И что делать? Вряд ли ногаи захотят вернуться.
– А вот тут не скажи. Доходят вести, что притесняют их в Крыму. Скотину отобрали, всячески обижают. В общем недовольных много. А потому вот тебе мой наказ. Как прибудешь на место, все хорошенько разведай и, если представится случай, с мурзами ногайскими переведайся. Можешь от моего имени им пообещать прощение и защиту, если хана в решающий момент оставят.
– Государь, а как же те, как их, мунгальцы? Они же опять учнут татаровей бить?
– Калмыки? Это не твоя задача, уж послали людей в Астрахань, должны вскорости привести под нашу руку обе орды джунгарские. Одним словом, договорятся.
Мне легко было это утверждать, я отлично помнил, что в России и до двадцать первого века будет целый регион, населенный калмыками. Воевать же славные батыры за Россию будут без малого две сотни лет, пока большая часть из них не снимется и не уйдет в Джунгарию, на запад цинского Китая. Но это уже совсем другая эпоха. Нас никак не касающаяся.
Не успел еще Панин отойти от приватного разговора с самим царем, как его подхватил под локоток бывший наставник и настойчиво потянул в сторону, подальше от досужих глаз и ушей.
– Вот что мил друг, Федор свет Семенович. Есть у меня к тебе еще одно поручение акромя главного. Сам понимаешь, казаки, особливо запорожские, народец воровской, доверия к ним у меня отродясь не было, может, от того и живой по сию пору. Вот и ты сторожись. За спиной присматривай, как бы кто нож в нее не сунул ненароком. Понял ли?
– Да вроде знаком уже с ними, воевали вместях. – Засомневался Панин.
– Эх, что за люди, учишь их, учишь, а все равно хоть кол на голове теши, – сокрушенно покачал головой царский ближник. – Сколь раз тебе говорено, что нельзя в нашем деле опаску терять! Внял ли?
– Так точно. – Браво отозвался полковник.
– То-то же. Это еще не вся сказка. Слушай дело. Есть у меня в Азове свои люди. Не спрашивай кто, не скажу. Ты лучше там собственных доглядчиков заведи, раз уж по второму кругу туда навострился, значит и третий будет. Опять же ты у нас теперь вроде как большой дока по казакам. Так что обрастай знакомствами и не пренебрегай всякого рода доброхотами, кои могут тебе разные важные новости и секреты сообщать. А на такие дела выдам я тебе серебра двадцать рублей. Деньги не малые, так что расходуй с умом.
Кошель с монетами незаметно перекочевал из рук в руки.
– И это еще не всё. Теперь главное. Дошла до меня весточка, так слушок, словцо оброненное по случаю, что есть среди казачьей старшины предатель. Так это или нет, отсюда не разглядеть, да Тихий Дон не то место, чтобы сыск по всем правилам вести. Но все же имей и такую опаску. И вообще, сделай все, чтобы Азов выстоял! Присматривайся, нет ли среди местных соглядатаев татарских. Не сообщается ли кто с турками. Ну, а коли найдешь, так дави гниду без всякой жалости!
– Помилуй, Корнилий, да как я это смогу сделать?
– Голова тебе на что дана? Шапку носить? Думай. Все одно кроме тебя некому. Подыщи человека толкового, поставь на это дело. Но смотри, чтоб надежный был и за языком следил, а не уследит, так и укороти. Все уразумел, господин полковник?
– Да, – тяжело вздохнул Панин. И без того трудная задача его теперь обретала почти неподъемный вес. Сначала сам царь в политику его толкал, теперь вот еще и Михальский дровишек в костер подбросил. А и оплошать перед своим наставником и командиром было никак невозможно.
«Перемелется, мука будет. Тут главное начать, а там глядишь, куда кривая и вывезет…» утешил себя Федя. «Ничего, с божьей помощью справлюсь и с этой задачкой».
На другой день их отряд пешим порядком выступил в сторону верховьев Дона. Впереди, как водится, следовали небольшие конные разъезды из местных служилых людей не то охранявшие новых царских ратников от неведомой напасти, не то следившие, чтобы вчерашние тати по душевной простоте чего не натворили.
Следом за ними потащился значительный обоз, спешно собранный из местных крестьян для исполнения ими гужевой повинности, со всяческим припасом от оружия, свинца и порохового зелья до провианта. И пускай царь вроде бы к Азову никакого касательства не имел, а знамя, искусно расшитое в кремлевских мастерских, казакам изготовили и теперь везли вместе с иконами, церковной утварью и небольшим клиром, для поставления православных храмов в «славном граде Азове» и отправления богослужения.
Дороги еще толком не просохли, а потому возы часто и густо приходилось выталкивать из грязи матерящимся охотникам. Утешало всех только скорое окончание марша. Идти до пристани в верховьях Воронежа – речки в честь которой был назван и город, где их уже поджидали дощаники, оставалось всего полдня пути.
При таких обстоятельствах нечего было и думать, чтобы следовать в добром порядке поротно, как предполагалось изначально. Разбившиеся на артели служивые шли рядом с телегами, рядом с ними готовили пищу на привалах, там же и ночевали, а вокруг них чертом носились на неказистых ногайских конях полковые офицеры, поддерживая порядок и задавая направление движения.
Попелу, как человеку сугубо мирной профессии, оседланной лошади не выделили, и он ехал все на том же возке, что прислали из аптекарского приказа. Возчика тоже не нашлось и бравому чеху пришлось бы путешествовать одному, но в последний момент перед выездом, явно смущенный Панин привел к нему какого-то совсем юного паренька и поручил его заботам медикуса.
