Время от времени он поминал недобрым словом всех по очереди. От пфальцского курфюрста и Фердинанда до хитрого доктора, так ловко обдурившего несчастного студента. Согревала его душу только тяжесть монет за пазухой. «Ничего, не пропаду. Теперь главное уйти подальше. А там обживусь на новом месте, заведу дело. Стану почтенным бюргером или продолжу учебу, вот хоть бы и на врача. А почему нет? Военной службой я сыт по горло, в юристы что-то не тянет, а в богословы пусть другие идут. Это не по мне точно».

Вот так он и рассуждал сам с собой, не забывая гнать свою утлую посудину вниз по быстрому потоку Мюдля. И вдруг впереди он зорким глазом разглядел застрявшую посреди реки лодку с двумя пассажирами. Особый сюрреализм картине добавляло то, что один из них стоял прямо на воде. Его ноги и на пару дюймов не скрывались под поверхностью, словно тот был святым, способным ходить по водам, аки посуху.

– Застряли на мели? А ведь это мои знакомцы, доктор с веселой женушкой, которая много чего мне обещала. Ну, держитесь, теперь! – едва слышно пробормотал Попел не желая нарушить предутреннюю тишину.

В лодке тоже заметили его и разом засуетились. Дама принялась призывно махать бравому студенту рукой, а доктор в последнем бессильном рывке попытался таки стянуть крепко застрявший челн на глубину.

Вацлав, перестав толкать вперед плоскодонку, хватало и силы течения, осторожно ощупывал свои батожком дно, не желая попасть в ту же ловушку, что и обманщик-доктор. Он плавно подвел свое плавсредство к месту аварии, ткнувшись носом в отмель.

– Доброе утро, господин доктор! – издевательски поклонился бывший студент.

– Здравствуйте, сударь, – только и смог выдавить из себя потерпевший крушение Кноринг.

– Я смотрю, ваше путешествие не затянулось?

– Так уж вышло.

– Это вас бог наказал, за то, что вы меня бросили! – сурово заявил Попел. – Ведь я спас вас обоих от неминуемой смерти, а может еще чего похуже! И чем же вы мне отплатили? Черной неблагодарностью! По всем божеским и человеческим законам теперь я имею право расколоть ваш высокоученый череп и выбросить в Мюдль на корм ракам, кои, говорят знающие люди, очень большие охотники до мертвечины. Впрочем, я, наверное, не стану марать руки, а просто брошу вас здесь. Воображаю, как обрадуются наемники, когда найдут беглецов, а они, уж будьте покойны не угомонятся, пока не сыщут ваши милости. То-то будет потеха!

Доктор уселся обратно в полузатопленную лодку и скукожился повинно свеся голову. Ответить ему явно было нечего. Зато супруга с жаром принялась за дело.

– Ах, милый пан Вацлав, не будьте столь жестокосердны! Признаю, мы не очень-то красиво поступили с вами, но какой у нас был выбор? Ведь эти разбойники в любой момент могли хватится нас! К тому же, видит бог, я все время твердила мужу, что это грех бросить вас одного, но он меня не послушал…

– Что?! – изумленно воскликнул Кноринг, но жена не дала ему ни единого шанса оправдаться.

– Молчи, старый дурак! – пихнула она его в бок носком башмака, после чего продолжила щебетать, как ранняя пташка.

– Пан Попел, зачем вспоминать былое? Вы ведь настоящий герой и, конечно же, не бросите нас в беде? Пожалуйста, помогите нам скорее, мы как никогда нуждаемся в вашей сильной руке. Наш корабль дал течь и начал набирать воду, вычерпывать ее было нечем, а когда мы ударились о камни, доски и вовсе треснули и разошлись…

– Экая неприятность, – бессердечно улыбнулся им молодой человек.

– Карл, что же ты молчишь?! – еще раз пихнула супруга фрау Кноринг. – Попроси нашего друга о помощи, ведь это именно ты виноват перед ним!

– В самом деле, коллега, не годится сейчас вспоминать прошлые обиды. Вы ведь не злой человек, я знаю. Помогите нам и, клянусь честью, я сделаю все, чтобы вы не пожалели о своем великодушии!

– Да-да, наш дом в Ростоке – ваш дом, мы выделим вам комнату с пуховой периной и кроватью с балдахином! А какими обедами я буду вас кормить, милый пан Вацлав! – А во взгляде и голосе милой фрау так и читалось обещание не только накормить, но и лично согреть постель чешского молодца. – Герр Кноринг обязательно похлопочет, чтобы вас взяли на медицинский факультет университета и примет вас к себе помощником на врачебную практику, верно милый?

– Д-д-да, пожалуй, – не без сомнения в голосе проблеял окончательно раздавленный такими масштабными перспективами доктор. От него не укрылись авансы, бросаемые дражайшей супругой в адрес незадачливого студиозуса, но делать нечего, жить лекарю хотелось куда сильнее, чем сохранить свою честь…

– Черт с вами, – вздохнул бывший наемник, соблазнившись таки обещанными благами, – я еще раз спасу ваши неблагодарные задницы!

Наклонившись, он ухватил Кноринга за грудки и легко встряхнул того, так что лязгнули зубы.

– Вот что я скажу вам, господин доктор, – прошептал он. – Если вы или ваша супруга вздумаете еще раз сыграть со мной какую-нибудь глупую шутку, я найду способ заставить вас горько пожалеть о подобной опрометчивости!

– Конечно, герр Попел! – пискнул в ответ, полузадушенный врач.

– А теперь перебирайтесь ко мне и не забудьте прихватить с собой весла. Вы будете грести, а я по-прежнему останусь стоять на корме. Вы же, фрау Кноринг, садитесь на носу. Давайте я помогу вам.

И он, галантно прихватив даму за талию, как пушинку перенес ее в свой челн.

– А теперь вперед! И не жалей рук, герр доктор! А не то, клянусь святым Вацлавом, мне придется крепко вздуть вашу милость!

Вот уже который месяц на недавно заведенной под Воронежем верфи целыми днями не переставая с утра до темноты, а ночи в это время коротки, стучали топоры, скрипели пилы и перекрывала все сочная ругань на немецком, голландском, шведском и, конечно же, русском языках, так что иногда казалось, что дело происходит не на Руси, а как минимум в Вавилоне во времена знаменитого столпотворения.

Собранные со всего света мастера строили для русского царя флот. Началось все, как обычно, с малого. В Голландии были заказано два корабля, 32х- весельная галера и 36-пушечный галеас, после чего их в разобранном виде доставили сначала в Архангельск, а затем по внутренним водным путям должны были переправить на Волгу и там собрать. Однако со временем планы изменились, и строить корабли стали в Воронеже.

Руководить всеми этими работами были поставлены приказный дьяк Минин и иноземец Ян Петерсон, служивший государю еще в те времена, когда тот был простым германским принцем, и не думал, не гадал, что станет царем в далекой России. Нельзя сказать, что бы они друг с другом не ладили, но споры промеж ними иной раз случались довольно громкие.

– Вот ты мне скажи, господин хороший, – кипятился Нефед Кузьмич, – почто иноземные мастера не закладывают большие корабли, а токмо малые?

– Потому что так будет правильно, – флегматично отвечал ему норвежец. Доставая из кармана кисет с душистым табаком.

– А в царевом указе сказано, что бы этих, ка их проклятущих, галеасов, построить цельных три штуки, а галеров не менее двадцати вымпелов. Тьфу ты пропасть, слова-то какие выдумали!

– Галеры строить проще, вот сразу целый десяток и заложили. Мастера научатся и смогут строить более крупные суда.

– Так ить леса-то не хватит на всех!

– Значит, построят только галеры, – пожал плечами царский шкипер и раскурил свою трубку, обдав стольник клубами густого дыма.

– Вот басурманин проклятущий, – не выдержал издевательства Минин, – опять дымом плюется, ровно сатана адским пламенем. А ведь есть царево повеление табака не курить!

– Мне его величество разрешает, – равнодушно заметил Петерсон и отвернулся.

Причина их разногласий была весьма проста. Хитроумный дьяк сразу же сообразил, что галеас корабль более крупный и сильнее вооруженный, а потому и награда за его постройку будет куда весомей. А многоопытный шкипер, вся жизнь которого так или иначе была связана с кораблями, сразу же понял, что сушеного леса на все царские хотелки не хватит, а потому как говорят русские осетра волей неволей придется урезать.