Натаниэль шагнул к ней, и все вокруг перестало существовать. Осталось лишь одно дикое желание обладать ею, прижимать к себе ее тело, слиться воедино, гладить ее нежную кожу, шептать бессвязные слова любви, впиться губами в ее рот, искать и находить все новые и новые ласки…

И, глядя на Габриэль, Прайд понимал, что и она чувствует то же самое, и ее тело так же истосковалось по нему.

Графиня положила руки ему на плечи, откинула голову и, зазывно улыбаясь, приоткрыла губы. Лорд взял ее руками за шею, чувствуя, как неистово забился ее пульс.

Габриэль, застыв, ждала, когда Натаниэль еще больше приблизится к ней, сделает что-нибудь. Но он так и стоял, не двигаясь, и глаза его горели – такого неистового огня во взгляде своего любовника девушке еще не доводилось видеть. Желание жгло ее. Ощущений, подобных этим, Габриэль не испытывала прежде. Она поняла, что в эту ночь все будет не так, как всегда.

– На что ты смотришь? – спросила она, когда затянувшееся молчание стало невыносимым.

– На тебя, – просто ответил он.

Графине показалось, что взгляд Натаниэля проникает ей прямо в душу, в самые сокровенные ее уголки.

Но Прайд по-прежнему не двигался. Габриэль судорожно вздохнула, провела рукой по его волосам и попыталась прижать его рот к своему. Прайд все еще держал ее за горло, а Габриэль, изнывая от страсти, все сильнее прижималась к его бедрам. Ее руки заскользили по его спине, ягодицам. Своими ласками графиня пыталась показать Прайду, сколь велико ее желание, она хотела, требовала, чтобы он ответил ей.

Но вот она отстранилась от лорда, тяжело дыша, ее губы стали пунцовыми, глаза мерцали в темноте. Ей казалось, что его пальцы впечатались в ее кожу, графиня чувствовала биение его пульса – удары их сердец совпадали. И все же Натаниэль не начинал любовной игры. Он так и стоял, сжимая ее горло и глядя на нее – в ее непроницаемые глаза, на ее губы, жаждущие его поцелуев.

– В чем дело? – изменившимся, хрипловатым голосом спросила графиня. – Чего ты хочешь?

– Вот этого, – ответил Прайд.

Он наконец-то отпустил ее шею, рванул ворот ночной сорочки Габриэль и разорвал ее пополам.

У девушки было такое чувство, словно она окунулась в ледяную воду: кожа покрылась мурашками, соски напряглись. Она облизнула губы, глаза ее широко раскрылись. Прайд сорвал с Габриэль разорванную сорочку и бросил на пол.

– Я хочу вот этого, – проговорил он тихо.

Натаниэль провел пальцем по ее горлу, груди, животу и, дотронувшись до шелковых волос, прикрывающих ее лоно, стал ласкать самое сокровенное место Габриэль. Ноги Габриэль задрожали, она была в таком состоянии, что не смогла бы контролировать себя, даже если бы захотела.

И Прайд знал это. Он управлял ею, ласкал ее тело так же уверенно, как несколькими минутами раньше, в гневе, связывал его. И Габриэль, страстная, независимая, импульсивная Габриэль таяла под его руками, как воск.

Натаниэль прижал ее к себе – грубое полотно его рубашки царапало ее нежную кожу. И тут он поцеловал ее. Поцелуй был жестким и властным, его язык глубоко проник в ее рот. Графиня, обессилев, откинула голову назад, изогнулась под его руками, как ива на ветру.

Не прерывая поцелуя, Прайд опустил девушку на пол. Ее кожа обрела необычайную чувствительность, каждая клеточка ее тела жаждала его прикосновений.

Но вот поцелуй закончился. Встав на колени возле Габриэль, Прайд стал ласкать ее груди, соски.

Глаза их встретились, и впервые за эту ночь Натаниэль улыбнулся. Он расстегнул свой пояс, и его восставшая плоть вырвалась наружу.

– Подойди поближе, – прошептала Габриэль, протягивая к нему руки.

Прайд слегка приподнял Габриэль, и она стала губами и языком ласкать его. Натаниэль закинул голову назад, ему не удалось сдержать стонов удовольствия.

Казалось, время остановилось. Они ласкали, обнимали, целовали друг друга, и, когда эта сладкая пытка стала невыносимой, он вошел в нее. Габриэль обвилась своим телом вокруг него, стараясь прижаться к Натаниэлю как можно сильнее.

Но Прайд не спешил. Медленными, очень медленными движениями он входил в нее все глубже и глубже. Он смотрел на графиню – в его глазах опять появился хищный огонь, на губах заиграла легкая усмешка победителя.

Габриэль замерла. Она не могла больше терпеть, и, когда Прайд понял, что возбуждение ее достигло апогея, его движения стали быстрыми и резкими.

Их тела слились воедино, в единый ритм бешеной любовной пляски. И когда его плоть взорвалась в ее лоне обжигающим огнем, они вместе закричали, празднуя победу любви.

– О Господи! – спустя вечность выдохнул Прайд. Его дыхание все еще было прерывистым. – Что это было?

– La petite mort.[5]

Габриэль, едва могла говорить. Натаниэль слабо улыбнулся:

– Французский язык очень точен.

Он откатился в сторону, лег на живот и уткнул лоб в сложенные руки. Сердце его понемногу успокаивалось, дыхание замедлялось.

Габриэль с трудом приподнялась и села, мигая, глядя на залитый лунным светом сеновал. Ее разорванная сорочка лежала на куче соломы.

– Похоже, мне придется бежать через двор нагишом. Зачем ты это сделал?

– Бог его знает, – ответил Прайд, садясь рядом с ней. – В тебе есть что-то дьявольское.

Натаниэль взял ее плащ и бережно закутал девушку. Ее кожа была влажной.

– Ты простудишься, – сказал он.

– Сомневаюсь, – улыбаясь, ответила она, но потом поежилась. – Впрочем, сейчас только март.

– Мне всегда казалось, что я здравомыслящий человек, – заговорил Прайд. – А теперь у меня такое чувство, словно я направляюсь в Бедлам[6]. Вставай.

Натаниэль помог ей встать и взял ее лицо ладонями.

– И ведет меня за собой распутная разбойница! – продолжал он. – Черт, что же мне делать с тобой, Габриэль?

– Похоже, в эту ночь ты сделал все, что мог, – ехидно заметила она. – Ты поборол меня, связал, заткнул рот, а затем доставил невероятное удовольствие. Чего же еще ты хочешь?

Натаниэль насмешливо усмехнулся:

– Ты невыносимая женщина, простому смертному с тобой не совладать. А теперь ступай в свою теплую спальню.

Прайд запахнул полы у нее на груди.

– Иди отсюда, быстро!

С этими словами он подтолкнул графиню к лестнице.

– Я надеялась, ты будешь повежливей, – проворчала Габриэль, повинуясь его руке. – Правда, не представляю себе, как бы у тебя это получилось – в эту ночь ты превзошел себя в своей грубости.

Графиня ступила на приставленную к люку лестницу, усмехнулась и стала медленно спускаться.

Лорд Прайд постоял у окна, глядя, как она бежит через двор, а затем входит в дверь гостиницы.

Как могло случиться, что такая страстная, такая желанная для него женщина была предательницей? И почему он терял разум, находясь рядом с ней, когда ее тело становилось частью его тела?

Натаниэль и раньше задавал себе эти вопросы, но, как и прежде, не мог дать на них ответа.

– Так шеф тайных агентов в Париже? – изумленно спросил Талейран.

Его рука, держащая бутылку над двумя хрустальными бокалами, застыла в воздухе. Это было вовсе не похоже на министра иностранных дел Франции, который вообще крайне редко казался удивленным.

– Именно так.

Габриэль, приехавшая к Талейрану в дом на улице д'Анжу, развязала ленты своей шляпы и бросила ее на обитую кожей кушетку. Затем она взглянула на себя б зеркало, висевшеенад камином, и заколола выбившуюся прядь волос.

– Где? – поинтересовался Талейран, протягивая графине бокал с бургундским.

– Благодарю.

Габриэль с улыбкой взяла бокал с вином и вдохнула его аромат.

– Не знаю, где он, – честно добавила она. – Он не сказал мне. Ядолжна ждать, когда он со мной свяжется.

– Осторожный человек, как я и думал, – задумчиво кивнул Талейран. – Из твоего письма я заключил, что существует какая-то связь… – тут министр красноречиво помолчал, – между тобой и лордом Прайдом.