– Даже так, – сказал он, когда положил мне руку на плечо в угрожающем жесте. – Было бы лучше, если бы ты просто... – Его слова провалились в ничто, он потирал пальцы, как будто открывая, освобождая что-то.

– Ты провел тысячи лет с Кери. В чем разница?

Его рука упала, и я почувствовала холод.

– Кери была моим рабом. Ты обращаешься с Трентом, как с равным.

– Он и есть равный.

С резким движением он потянулся к своей книге.

– Нет, это не так, – проворчал он.

– Да? Ну, ты любил Кери, – обвинила я. – Ты любил ее тысячу лет.

– Я. Ее. Не. Любил! – прогремел он, и я съежилась, когда пыль просеялась со стропил.

– Прекрасно, – буркнула я. – Этого не было. – Я схватила мяч для гольфа, собираясь отправиться домой. Он был моим билетом для возвращения, хотя бы пока солнце не село, и Бис не проснулся.

Увидев, как я стою там с дерзко вздернутым подбородком, явно настроенная уйти, Ал смягчился и сухо указал мне на свой стул. Я, чувствуя одновременно облегчение и неловкость, с излишним усилием стукнула мячом по столу, и села на жесткий стул. Держа книгу заклинаний растопыренными пальцами своих толстых красных рук, он подошел и встал позади меня, и я ощутила на нем запах столетий безвременья, пропитавший его насквозь так, что смыть невозможно. Он все объяснит мне, как и обещал, но я была более чем уверена – наш разговор далек от завершения.

– Не слишком-то приятно выглядит, – сказала я, взглянув на заклинание, на котором была открыта книга.

Хлопнув рукой по столу, Ал слишком близко наклонился через мое плечо.

– Хороших проклятий не существует.

Стол сдвинулся с места, когда он оперся на него, встав большей частью за моей спиной, чем рядом, он всматривался в книгу поверх своих очков.

– Шаг первый, – сказал он громко. – Эскиз пентаграммы. Ты можешь это сделать, не так ли?

Я сдула со стола и взяла магнитный мел.

– Тебе нужна книга для этого?

– Нет. – Он демонстративно уронил красочный квадратик шелка, и я вытерла грифельную доску от случайных ионов. – Я не делал этого целую вечность. Еще вопросы? Тогда стандартная пентаграмма удобного размера. Острие идет вверх, если лей-линии текут в твою реальность, и вниз, если они вытекают. – Он помедлил, затем саркастически произнес, – В какую сторону они текут, Рейчел?

Засомневавшись, я попыталась угадать. Мы были примерно на четыре этажа под землей.

– Уже закат?

Он недовольно откашлялся, прочищая горло, и когда я повернулась, произнес:

– Нет.

– Тогда острие идет вверх, – сказала я, в основном себе, когда приступила к рисунку. Я только недавно узнала, что лей-линии – источник большей части магии, если не всей, они текли как потоки между реальностью и безвременьем. Энергия текла в реальность ночью и вытекла, когда солнце вставало, но так как линии были разбросаны по всему земному шару, движение уравнивалось, если только линия была несбалансирована. И если так случалось, то тогда страдали оба мира.

Не знаю, что хуже всего – нападение на Трента, или, что моя линия могла быть искаженной, об этом я рассуждала под мягкие звуки скользящего мела, смешивающиеся с потрескиванием огня, они расслабляли. Осечки шли из Лавленда. Черт побери, это была моя линия. Я знала это.

– Уже лучше, – сдержано дал свою оценку Ал, когда я закончила, но я видела, что он был доволен. Я практиковалась. – Тигель[7] – в центр, мяч – в тигель. Как ты говоришь, проще простого. – Он неожиданно схватил книгу со стола, заставив меня подскочить, и добавил, – Шаг второй. Сжечь предмет до состояния пепла. Используй заклинание, чтобы избежать загрязнения.

Тигель холодил пальцы, когда я поместила его в полость пентаграммы, и попыталась свернуть мяч так, чтобы он весь поместится в медную миску. Очевидно, нам был нужен пепел.

– Мне нужен защитный круг? – спросила я, а потом, вспомнив ожег на пальцах утром, я вытащила крошечную часть мяча, чтобы использовать ее в качестве соединительного моста.

Ал склонился над моим плечом, и его губы были так близко от моего уха, что я чувствовала тепло его дыхания.

– Существует ли причина, по которой ты делаешь пентаграмму?

Я повернулась к нему лицом, не отстраняясь.

– Да, существует. – Может быть, упоминать Кери – было плохой идеей, я посмотрела вдоль стола на небольшое кресло, принадлежавшее ей, которое все еще там стояло, хотя женщины уже не было.

Поворчав, он махнул рукой, и я, используя внешний круг и соединяя точки пентаграммы в качестве основы, потянулась к ближайшей лей-линии, чтобы установить защитный круг. Энергия потекла, соединяя меня со всем вокруг, и я позволила ей свободно литься, когда копия моей ауры, окрашенная обычными красными разводами безвременья, начала создавать сферу наполовину поверх стола, наполовину под ним. Я стремительно отодвинула стул назад, так чтобы мои колени не оказались под столом и случайно не разрушили проклятье. Пока я смотрела, как мой жиденький слой копоти на ауре скользит и подрагивает по поверхности молекулярно-тонкого барьера, я ощутила энергию без каких-либо признаков горечи или шероховатости диссонанса. Все было в порядке. Линии были в порядке.

Но страх оказаться в ловушке чар гашения инерции заставил меня сделать паузу. Я не творила никакой сильной магии, с того момента как попыталась оттолкнуть мяч для гольфа Лаймбкоса и взорвала его, я была нерешительной.

– Я все еще жду... – Ал растягивал слова.

Ну, сейчас у меня был защитный круг, подумала я, удерживая хватку на линии и сжимая маленький кусочек мяча в руке, я осторожно произнесла:

– Celero inanio.

Порыв черного дыма окутал мяч, и на мгновение, сильный запах горящей резины перекрыл вонь жженого янтаря. Тяжелый дым клубился, поднимаясь вверх, он достиг внутренней части моего маленького круга, где, наконец, рассеялся.

В центре пентаграммы и тигля образовалась кучка пепла. На мгновение меня переполнило облегчение. Мой контроль был в порядке. А затем мое настроение пошло на убыль. Что-то из Лавленда вызывало осечки. И если это была не я, то что это было?

– Очень хорошо. – С книгой в руке, Ал сел передо мной в кресло, которое обычно было моим, и я подумала, что он прятался за мной все это время, чтобы избежать возможного ожога, если бы я сделала что-то неправильно.

Раздраженно, я следила за ним через длинный стол между нами.

– Ты такой трусишка.

Он поднял одну бровь и пододвинул по столу ко мне масло.

– Капни на пепел маслом календулы, – сказал он сухо. – Не спрашивай меня почему, но это должно быть масло календулы. Это что-то из-за связей в ДНК, позволяющих лучше гореть.

Неуверенно, я взяла масло.

– Сколько?

Ал открыл книгу и всмотрелся в нее поверх своих синих тонированных стекол.

– Не говорится, милая. Я бы использовал сумму, равную массе пепла.

Моя ладонь зачесалась, когда я нарушила защитный круг, аккуратно выливая то, что как я думала, было правильным количеством масла, на пепел. Это было коряво для меня, но у магии демонов было больше свободы, чем у земного колдовства, которому я классически обучалась, оно возникало из соединения земного и лей-линий, вне независимости от того, как они сплетались.

– Сожги его, используй то же заклинание, которое ты использовала для создания света, – сказал он, и я коснулась смеси масла и пепла, чтобы получить связь с жидким составом, таким образом, следующее проклятие подействует на него, а не сожжет, скажем, мои волосы. Но когда я возобновила свой круг, Ал потянулся и сломал его, шокируя меня напоминанием о том, что он был сильнее меня... даже если я очень усердно работала.

– Без защитного круга, – сказал он, и я поникла.

– Почему бы и нет? Что-то является причиной осечки, и я не хочу взорваться. Я имею в виду, ты только что получил свою кухню, и она уже на пол пути к тому, чтобы снова выглядеть прилично.

Ал поморщился, осматривая в пространство и объясняя: