На нас?подумала Богиня, фрагмент ее осведомленности, кажется, был удивлен обнаружить себя в понятии о двух людях, действующих как один.

– Ты – уродливый сон, который не должен больше сниться, – сказала я, затем подняла голову, восхищаясь звуком своего голоса, отражающегося от стропил. Как блуждающие мысли, Богиня размышляла, находя точки соприкосновения в том, как нормально перемещаться между пустым местом и твердыми частицами.

– Рейчел, нет! – выкрикнул Дженкс, когда я потянулась к Лэндону, и мне удалось удержать мою руку от Богини, чтобы задушить его. – Пожалуйста, позволь ей уйти, – молил он, когда завис передо мной.

– Ты – достойный сон, – сказала Богиня Дженксу, забывая Лэндона, когда я повернулась к Айви. Она плакала, и я никогда не видела ее настолько красивой. – И ты, – сказала Богиня через меня, и Айви быстро заморгала, всхлипывая. – Нас. Мне нравится «мы», – сказала Богиня вслух, и я почувствовала, что она улыбнулась.

– Ты – исключительная обманщица, Рейчел Морган, – прошептала Богиня вслух, таким образом, она могла услышать, как ее слова отражались от потолка. Я начинала казаться сумасшедшей, и Бис стал белым, как мел. – Твоя цель состоит в том, чтобы сделать баланс. Масса имеет смысл через тебя. Я буду спать дальше и найду мои блуждающие мысли.

Нет!подумала я. Но было слишком поздно, Богиня дернула не только мои мысли, но и мое тело в линию.

Внезапно я существовала только как мысль, один глаз среди тысяч, но мысль, которая могла думать еще тысячу, которая была уникальна и единственная, в состоянии быть собой, и нами, и мы. Вокруг меня была Богиня, ее ловкие мысли выравнивались внутри меня. Она знала, как закончить сны, которые были не достойны того, чтобы сниться.

Она позволила мне помочь.

Я была и в лей-линии, и нет, и не было никакого пузыря защиты, чтобы приглушить ощущение энергии, текущее через места во мне. Вокруг меня были коллективные мысли Богини, эмоции были самой легкой вещью, которую можно было постичь. О, я могла услышать ее мысли, тысячи из них всех, в то же время трепещущие на краях, как фиолетовые крылья, но постичь единственный голос было похоже на выбор одной ноты во всем оркестре. Эмоции были проще, шире взмахов чувств... и большая часть Богини была в ярости.

Но ее части были напуганы, подумала я, когда расцвет ее страха подобрался ближе ко мне, как будто притянутый моим беспокойством. Внезапно стало легче отделять каждую испуганную мысль, мистики, возможно, фрагменты коллективного разума. Сомнения, страх, злость, они шептали, пока я не почувствовала к ней жалость.

Как слабеющая волна, страх Богини отошел, замененный на ее собственные мысли о сочувствии ее маленьким снам, которые ей снились, потерянные и одинокие. Внезапное переключение от страха к сочувствию было поразительным, и как только я поняла это, ее сострадание отошло, сменившись удивленными мыслями о том, что что-то могло существовать вне ее, что непригодная масса нашла способ поддерживать независимость мысли.

Внезапно я поняла, что привлекала те ее части, которые резонировали с моим нынешним настроением. Мысль использовать это для собственной выгоды прошла через меня, и я вздрогнула, когда Богиня коварно подумала исполнить желание обманщика: покрыть меня воображаемым жидким цементом. Шатаясь, я чувствовала себя пойманной в кошмарные американские горки, не в состоянии выбраться. Это было, как пытаться идти через болото, где земля постоянно движется.

Вот!внезапно подумала Богиня, и когда ее глаза отвернулись от меня, я вцепилась в сознание под всем этим. Мои мысли!

Но восторг Богини слишком быстро превратился в смятение. Они не слышат меня,поднялась тысяча плачей. Они не слышат меня!

Пытаясь думать сквозь ее шум, я наскребла истончившиеся остатки решимости Богини. Она думала не в трех измерениях, а в четырех. Мне нужно иметь массу, сказала я, пытаясь внушить ей, что ее блуждающие мысли не могли ее слышать, потому что были не в пространстве, а в массе. Нам нужно покинуть линию, выйти туда, где они.

Линия, линия, сокрушалась она. Здесь нет линии, здесь только...

Я сместила мою ауру и покинула линию, молясь, чтобы мы не оказались под землей. Богиня чувствовалась ускользающей от меня, я вздрогнула, когда маленькие когти мыслей врылись в мое сознание. С рывком, который пронзил меня, я почувствовала ее распространение от того где я была, регулирующее то, что я не могла, и также легко, как дыхание, почувствовала как становлюсь твердой. Вроде как. Она все еще была со мной, в пространстве внутри меня.

Удивление, восторг и понимание наполнили ее, выплескиваясь внутрь меня. Здесь есть линия,подумала Богиня, ее уверенность росла, пока она видела, понимала и принимала. А потом она начала с этим играть, перемещая мою ауру то туда, то сюда, пробуя, на что это похоже, переходить от массы в мысль, и обратно в массу.

Хватит!крикнула я. Сердце стучало, а легкие требовали воздуха, я постепенно вернулась к реальности, Богиня твердо внедрилась в меня, когда я упала на одно колено. Мои руки крепко сжали толстый желтый ворсистый ковер. Это было самое лучшее из того, что я когда-либо чувствовала, даже если это циновки, и я воспользовалась моментом, чтобы просто дышать. Я поймала тигра за хвост, и не знала, смогу ли пережить множество чужих мыслей мечущихся во мне.

Не так много!умоляла ее я. Меньше мыслей. Я не могу... вынести всю тебя... сразу.

Меня встретил отказ, и я уставилась на ковер, требуя, чтобы она на него посмотрела, поглощая тонкости его хаоса и тем, как они воздействуют на массу вокруг пространства цветом и текстурой.

Большая ее часть, наконец, это сделала, найдя в этом удовольствие, и я смогла дышать. Моя связь с лей-линией была нерушимой, и она лилась через меня с ревом и огнем. Я могла услышать звук щелканья по клавиатуре и низкий приглушенный голос. Я уставилась на свой носок, и Богиня подумала, что это поразительно – использовать что-то твердое, чтобы покрыть живую массу. Я в массе, которая разумна, подумала она. Невозможно. Только энергия может быть разумной.

– О Боже! – воскликнул кто-то, и щелканье по клавиатуре остановилось.

Я хотела посмотреть вверх, но боялась пошевелиться, я покачала большим пальцем на ноге.

– Э, Айер? – сказал мужской голос, и я сжалась.

– Что за черт? – сказал Айер, и я боролось за контроль, отодвигая Богиню на задний план, где она сосредоточилась на моих легких и частицах сущности, которые мне были нужны, чтобы удержаться от смерти и разрушения моих мыслей, рожденных из собранной массы. После двух трупов в моей передней гостиной, я подумала, что это может быть важно.

Жизнь, смерть, такой маленький переход, и такая большая разница. И это зависит от... этого маленького кусочка массы?подумала она, только сейчас понимая, почему ее предыдущие сосуды не могли ее удержать.

– Да, – прошептала я и была рада тому, что обладала достаточным контролем, чтобы снова говорить, когда я медленно вытягивала контроль над моим телом обратно к себе.

– Аураскоп ничего не зафиксировал, Айер. Она просто... появилась.

– Этот хитрый эльф прошел мимо, – сказал он, и я подняла голову, мое внимание пронеслось по двум рядам электронного оборудования, за которым работали мужчины и женщины в военной форме, прежде чем обратиться к темному окну. Я была в большой гостиной с высокими потолками, с окнами на всю стену, смотрящими на Низины, реку Огайо и Цинциннати за ней. Земля разлилась передо мной, потрясающе прекрасная с огнями и пожарами живых. Пятьдесят лет назад это была желанная недвижимость. Но сейчас уже не так: в дебрях и слишком далеко от города.

Богиня остановилась на этом, опираясь на мое понимание, когда я восполняла пробелы того, что она видела. А она видела ворсистый ковер, пустую гостиную, стену первоклассной электроники, которая не сочеталась с атмосферой 70-х в пустой гостиной, и место для камина. И, конечно, Свободных Вампиров, играющих в армию.