Гладкая головка мазнула клитор, и молния удовольствия выстрелила вверх. Я легонько потерлась об мужскую плоть, умножая удовольствие. Рэй рвано выдохнул в мою ключицу, поцеловал ее, и, одним движением найдя вход, вошел в меня — и я полностью опустилась к нему на колени, принимая его полностью, на всю длину.

Хорошо-о-о!

Замерла, смакуя, глаза в глаза.

И задвигалась, подчиняясь требовательному толчку внутри.

Плавные, размеренные движения. Жадные губы на мой груди. Ладони на ягодицах, сжимающие, поддерживающие. И влажная плоть внутри.

Каждый толчок — до упора. До преграды где-то во мне.

Каждый вздох — хрип.

И самый сладкий, самый древний в мире ритм.

Предвещающий награду. Предвещающий пик.

Да! Так! Еще раз! Еще! Пожалуйста, не отстраняйся, милый.

Дотронься до меня еще раз так. Стисни. Сожми.

Я извиваюсь. Я отдаюсь тебе вся.

Бери.

Только не отпускай меня.

Только держи!

Удары горячей плоти, и ослепительная черта все ближе. Мои движения вверх-вниз, и его — во мне, и вот он, сияющий пик, и…

Да!

Гортанный вскрик Рэя, мой хриплый выдох, и горячая струя во мне спровоцировала блаженные судороги.

Я обвалилась Рэю на плечо, прижавшись щекой, обвившись вокруг него диким вьюнком. Оплела всем телом, чувствуя его объятия поверх своих.

Господи, как же это хорошо!

И дай мне, Господи, сил, пережить все это и не влюбиться!

Доктор Лисовец заявилась, когда Рэй был в ванной. Я впустила их вместе с Нитой, предложила чай, от которого обе дружно отказались, стукнула в дверь ванной, побуждая Харди поторапливаться, и повела гостий в комнату. Я думала, что в этот раз осматривать будут исключительно арда, но как бы не так — медицина не знала жалости. Нита первым делом подняла диван и, привычно придерживая его бедром, выудила на свет божий уже знакомое мне оборудование.

Так что, когда Рэй вышел из ванной, ради разнообразия, на этот раз одетый, хищницы в белых халатах (на самом деле — в цветных, но это не принципиально) успели обследовать меня с ног до головы и нацедить пробирку крови на ужин.

То есть, на анализы. Конечно же, на анализы!

— Выглядишь неплохо, — вместо приветствия сообщила Эдна Рэю, и тот лишь пожал плечами — нечто среднее между «я не специально» и «а я вам говорил!». Доктор хмыкнула, и велела:

— Укладывайся!

Со стороны процедуры выглядели даже скучно. А вот доктору и Ните явно нравились — они одобрительно хмыкали, обменивались непонятными фразами и вообще выглядели воодушевленными.

— Ну, что ж, — подвела итог доктор Лисовец, пока Нита деловито и уверенно собирала аппаратуру. — У тебя в этот раз рекорд — после отметки в минус тридцать единиц восстановился за пять дней. Молодец и все такое, только давай больше без таких вот достижений, ага?

— Это уж как повернется, — ухмыльнулся Рэй, натягивая майку, и я, бессовестно пялившаяся на него во время обследования, перехватила точно такой же взгляд Ниты. Обменялась с ней понимающими взглядами, и когда Рэй вынырнул из горловины, мы обе уже сидели с видом пай-девочек.

— С диеты можешь начинать переходить, — продолжила давать инструкции доктор, делая вид, что ничего не заметила.

Но, видимо, что-то такое витало в комнате, потому что ард обвел нас подозрительным взглядом, почему-то всех трех, но никаких улик не выявил, и вынужден был сосредоточиться на Эдне.

— С нагрузками поаккуратнее — не торопись, ради всего святого! Не убежит от тебя твоя форма, если ты проявишь ка-а-апельку благоразумия! — проникновенно вещала она.

Мы с Нитой молчали.

Я откровенно разглядывала ардовскую задницу.

Нита с бесстрастным видом косилась на нее же.

Доктор удерживала умное выражение на лице.

Рэй явно чувствовал себя идиотом, не мог понять, почему, и чувствовал себя им еще больше.

Лично я к Ните претензий не имела совершенно — во-первых, задница не моя, а вовсе даже Вивиан, а не мое — не жалко, а во-вторых — должны же люди иметь маленькую моральную компенсацию за нервную работу и выезды на дом во внеурочное время?

Выпроваживал медиков Рэй, и закрыл за ними двери с явным облегчением. Странно, с чего бы это?!

Я прошла за ним в кухню не сразу, задержалась, чтобы прохихикаться в ладонь, а потому, когда подошла, моему взору предстало зрелище арда, заканчивающего, так сказать, ужин.

Вернее, Рэй как раз скручивал в тугой рулончик пластиковую тубу, содержимое которой успел съесть.

Почему-то именно сейчас, в этом ракурсе, я вдруг обратила внимание, насколько он осунулся. Одежда сидела явно свободно. Майка так уж точно совершенно неприлично болталась.

— Заканчивал бы ты со своими концентратами, — жалостливо сказала я.

— Нельзя, — мотнул головой ард и метко запулил упаковку в мусорный контейнер. — На твердую пищу надо переходить постепенно. Желудок отвык.

— Сварить тебе бульончик?

— Зачем? — удивился Рей и открыл один из шкафчиков.

Я, если честно, даже не знала, что в этом месте была дверца, на его стильной навороченной кухне — и теперь с умным видом рассматривала стройные ряды баночек, с надписями «Говяжий бульон. Первый стол». «Тушеный цыпленок. Общий стол». Особняком стояла баночка, га которой этикетка была закрашена маркером, а поверх вручную написано «Нулевой стол».

Хм… Нулевой стол — это же голод?!

Заинтригованная, я подошла и взяла заинтересовавшую банку.

Она была пуста и даже тщательно вымыта.

— Армейский юмор, — слегка смутился Рэй, отбирая у меня добычу и возвращая ее на место.

Я закатила глаза: мужчины!

И упустила момент, когда Рэй приблизился.

Он подошел близко-близко, оперся ладонями о стену по бокам от меня, и негромко спросил:

— Как ты?

— Более-менее, — улыбнулась я. — Хотя, когда ко мне нагрянули с визитом доблестные вооруженные силы, была несколько удивлена…

Он хмыкнул, наклонился и потерся носом о мой нос.

Я отвернулась, уворачиваясь от неожиданной нежности.

Не надо, пожалуйста! Через неделю с лишним ты окончательно поправишься, и я поеду домой, и пусть все останется как есть, хорошо? Не хватало только и вправду влюбиться в тебя…

Не знаю, понял ли Рэй мой бессловесный посыл, но он улыбнулся и легонько боднул мой висок лбом. Сделал вид, что ничего не заметил. А может, и впрямь не обратил внимания — мужчины не предают этим мелочам такого большого значения, как мы, девушки…

— Освоилась? — спросил ард, и не думая отступать.

Его вторжение в мое частное пространство нисколько не напрягало, наоборот. Было удивительно уютно стоять с ним вот так, в полном одиночестве, в теплом сиянии кухонного света, надежно отрезанными от беспокойного города и всего мира стенами квартиры. В кольце сильных рук, не обнимающих, но все равно ограждающих от всего на свете. И нестерпимо хотелось обнять его самой. Я задавила это желание, позволив себе лишь малость — положить руки на ремень, зацепиться за него пальчиками…

Я спохватилась, что так и не ответила на вопрос, и неопределенно качнула головой, предоставляя ему толковать это движение, как пожелает, и спросила:

— А ты уже совсем поправился? — отчасти потому, что и впрямь об этом переживала, а отчасти, чтобы не молчать совсем уж неловко.

— Нет еще, — выдохнул Рэй мне в макушку. — Спать в ближайшее время буду много. Хотя уже не так, как раньше. Постепенно вернусь в норму…

Он зевнул, не разжимая челюстей, и вдруг выдал:

— Завтра тебе экскурсию по квартире устрою, — и я поняла, что мое пожатие плечами он истолковал верно. — А сегодня — пойдем спать…

Я улыбнулась и отпустила его ремень.

И правда, спать пора. Хватит уже на сегодня приключений!

Я задержалась немного на кухне, чтобы попить воды, но когда из гостиной раздалось раскатистое Рэевское «Так!», поняла, что приключения сегодня только начинаются.

Я бросилась вперед, ко входу в гостиную. Так и есть! Кошачье семейство, спрятавшееся от шумных гостей за надежное, проверенное кресло, с наступлением тишины успокоилось, и вылезло на оперативный простор.