Оставшиеся трое детей и мама-кошка пока оставались на моем попечении, от коего старательно росли, пушистели и круглели.

Я искренне предполагала, что Рэй воспринимает кошачье семейство как неизбежное зло и просто мирится с его присутствием до того, как не позвонила ветеринару, обеспокоенная одним странным фактом:

— Вы знаете, — сообщила я. — Что-то у котят совсем пропал аппетит. Я как не проверю — миски всегда полные.

Врач деловито задала мне несколько вопросов по кошачьему поведению, а получив на все отрицательные ответы неожиданно уточнила:

— А вы одна живете?

— Нет, — ответила я несколько растерянно. — С парнем. Но он к ним совершенно безразличен!

— Угу-ага, — флегматично кивнула ветеринар. — Но вы все же корм-то проверьте. Сколько должно было оставаться, знаете?

— Конечно! — почти оскорбленно отозвалась я и пошла заглядывать в пакеты.

После чего, торопливо и смущенно распрощавшись со специалистом, понеслась проводить разъяснительные беседы о корме и перекорме с воюющим (в этот раз виртуально) ардом.

За заботами-хлопотами время летело, и к концу недели стало ясно, что за Рэя я и впрямь переживала напрасно. Ард оклемался и снова стал походить на живого человека, а не на секс-машину с расширенным набором функций. Хоть после тренировки он все еще исправно спал, а я подшучивала на тему того, что дневной сон для младенца — залог здоровья!

Вот и сейчас Рэй выплыл из спальни, когда я увлеченно совмещала приятное с полезным — собирала собачий скелет на скорость. Ард отобрал у меня пульт под возмущенный визг, выдернул из кресла, перекинув через плечо, и почти сразу же плюхнул на диван. Я хоть и вопила, на деле против таких трюков не возражала совершенно — приятно, все же, ощущать себя пушинкой в мужских руках! Особенно когда пушинка из меня сомнительная.

Рэй навалился сверху, придавливая меня, и под очередную порцию «спасите-помогите!» впился в мои губы поцелуем. Я куснула его за губу, мстя за проигранный раунд и с наслаждением впилась ногтями в гладкие мышцы спины. Сколько раз уже проделывала этот трюк, а наслаждение все так же — неописуемое!

Поцелуи перемежались с жарким дыханием и мелкими укусами. Широкие шершавые ладони скользили по моему телу по-хозяйски неторопливо, дразняще проникали под одежду, не торопясь раздевать, и я, тяжело дыша, податливо выгибалась навстречу этим движениям, когда Рэй вдруг пробормотал мне на ухо, тут же ласково прихватив его губами:

— А сегодня, между прочим, пятница!

Я недоуменно моргнула и вопросительно вскинула брови.

В глазах Рэя, навалившегося на меня всем телом, плясали черти. Плутовское выражение лица стало совсем уж откровенным — он явно ждал от меня какой-то осознанной реакции, но я все никак не могла сообразить — какой.

— Пятница, Ли! День минета в твоем расписании!

— Что-о-о?! — возмущенный вопль вырвался сам собой, и я изо всех сил пихнула бессовестного паршивца.

Рэй с хохотом повалился набок, но вместо того, чтобы позволить мне отскочить, перехватил меня за талию и затащил на себя и усадил на живот, разглядывая меня снизу вверх с предвкушением и неприкрытым удовольствием. Кажется, вгонять меня в краску смущения ему нравилось и без прочих, прилагающихся к ситуации бонусов.

Я гневно засопела и дернулась, порываясь встать. Железные лапищи удержали меня за талию.

— Рэй! — возмутилась я.

— Линетт! Ты сама внесла предложение! — и столько праведного негодования было на бессовестной физиономии, что мне захотелось его задушить. Диванной подушкой.

— Странно, что ты эротический массаж не вспомнил! — ядовито фыркнула я, и все-таки вырвалась, соскочила на пол, одергивая и поправляя одежду.

— Не хотел ставить тебя в неловкое положение, — нахально заявил Рэй, закидывая руки за голову, от этого движения футболка натянулась и плотно облепила широкую грудь, так что я невольно зацепилась за это зрелище взглядом и заподозрила Харди в неконституционных методах воздействия. — Я же понимаю, что ты сказала сгоряча, не подумав и ты не умеешь!

С рычанием швырнув в Рэя той самой диванной подушкой, я с досадой поняла две вещи. Первая — мне нужно больше тренировать меткость. Вторая — массаж эта верткая сволочь не любит.

Крутанувшись на пятках, я демонстративно ушла в кухню, огрызнувшись напоследок:

— Я и минет не умею! — не понимая, зачем вообще поддерживаю эту тему вместо того, чтобы сказать твердое «Нет!» и закрыть вопрос.

— Ничего сложного, — с жаром откликнулся Рэй.

Он нагнал меня возле дверей кухни, и горячие ладони легли мне на талию, обжигая даже сквозь футболку. Рэй прижался всем телом, и несмотря на спор и смущающую тему, это было ужасно приятно. Как и горячие губы, скользящие по шее, и легкие укусы…

Я засопела, не позволяя себе растечься лужицей.

— Рэй, я не хочу! И не буду! — вместо твердого, уверенного и спокойного голоса у меня вышел какой-то полупридушенный цыплячий писк. — И мне… мне противно!

Возможно, и не стоило говорить мужчине так о самом дорогом, но больше у меня аргументов не было. Я почти обреченно ждала новой волны уговоров, но вместо этого услышала негромкий смешок. Развернувшись в его руках, которые охотно позволили мне это и тут же сползли с талии на попу, я внимательно вгляделась в его лицо, опасаясь увидеть разочарование и насмешку.

Но серые глаза были веселыми и теплыми. И ласковыми. И… И кажется, в ближайшем будущем меня ждет веселое время — Рэй распробовал новое удовольствие.

Укоризненно фыркнув, я проворчала:

— Взял тоже моду — девочку смущать! Не стыдно?

— Ни капельки, — честно и весело признался Харди, многозначительно прижимая меня к стене. — Это уж-жасно мило!

— Взрослый мужик, а туда же! — неодобрительно поджала я губы.

Н-да, попытка откопать совесть этого конкретного арда была заранее обречена на провал.

Рэй смотрел на меня с высоты своего роста, и горел в его взгляде огонек, заставлявший меня плавиться. Подкашивал коленки. Лишал воли…

За донесшуюся от ардовского терминала трель звонка я ухватилась как утопающий за соломинку, вырываясь из порочного круга смущения, неудовлетворенности и желания с крохотной долей любопытства.

— Тебе звонят! — я выпуталась из объятий Рэя и снова сбежала — на этот раз обратно в комнату, всей спиной демонстрируя готовность жертвовать своим удовольствием ради важнейших дел.

— Пусть звонят, — Рэя, кажется, и моя суматошная беготня по квартире тоже забавляла, потому что он за мной двинулся, как приклеенный.

— А вдруг что-то важное? Срочное? А вдруг всех спасать надо?

— Когда всех надо спасать — не звонят, а сразу выдергивают, — хмыкнул Рэй, снова пытаясь меня поймать. Я увернулась, и он вздохнул, но таки оставил попытки и потянулся за терминалом.

А, приняв вызов, вышел из комнаты. В негромкий голос я вслушиваться не стала. Выровняла дыхание, поправила одежду, стрельнула глазами в сторону прикрытой двери спальни и упрямо взялась за пульт, чтобы вернуться к недособранному скелету.

Рэй вышел далеко не сразу, понаблюдал несколько мгновений, как я демонстративно увлечена игрушкой (еще бы щеки не пылали так — и вообще была бы воплощение невозмутимости!) и внезапно спросил почти осторожно:

— Ли, что ты скажешь, если я сейчас уйду? Пиво пить. С мужиками.

Я вопросу искренне удивилась, но была настолько рада, что неловкая ситуация окончательно осталась позади, что только легкомысленно отмахнулась:

— Я скажу: «Вали!».

Таймер мигнул, и я досадливо — опять проиграла! — отбросила пульт в сторону. И неожиданно от мысли, что сейчас Рэй уйдет, а я опять останусь в квартире одна, сделалось тоскливо. Игрушка не дается, бу, учебой на сегодня мозг уже перегружен, читать не хочется, для фильма нет настроения…

А, собственно, почему я должна сидеть? Рэй идет гулять, значит, и мне можно! В конце концов, я уже больше двух недель в столице, а еще ничегошеньки ровным счетом не видела! Непорядок!

И, решительно подскочив с дивана, я влетела в спальню и принялась одеваться вместе с Рэем.