И начались мамины будни для Лизы. Несмотря на двоих нянь, горничных, экономку, с радостью помогавших Лизе ухаживать за ребенком, она безумно уставала, потому что ей было страшно оставлять свою крошечку с другими людьми. Да и постоянное и частое кормление грудью забирало много сил, ведь и ночью приходилось часто просыпаться для кормления, благо молока хватало, даже было и с избытком. Ребенок, за редким исключением, был с Лизой постоянно. Девочка вначале очень слабенькая и хрупкая к восьми месяцам набрала вес, стала очень хорошенькой, но все равно была маленькой. Лизу не оставляла тревога за нее, за ее хилое, как она считала, здоровье, хоть и не болел ребенок ни разу. Несмотря на то, что девочка родилась недоношенной, она в положенное время стала держать головку, улыбаться, лепетать, лопотать, сидеть, ползать. Лиза дочь назвала Верой. С каждым месяцем было все отчетливее видно, что девочка не похожа на Сашу, это огорчало Лизу. Вначале еле видный пушок на голове превратился в рыжие кудряшки, глаза оказались не голубыми, а зелеными, да и черты лица были далеки от идеальных черт Саши, девочка, как все вокруг уверяли Лизу, была похожа на нее. А Лиза не видела в чертах Верочки себя.

Но за собой Лиза стала замечать что-то странное. Конечно, все матери чувствуют своих детей, но Лиза точно знала, когда проснется Верочка, почему она капризничает, хочет ли она есть, спать, холодно ли ей или наоборот жарко. Свою дочь она ощущала, как саму себя, все потребности, эмоции, чувства Верочки ощущала как свои собственные, но в тоже время она четко понимала, где ее чувства, а где Верочкины. Это было странно и необъяснимо.

Когда приезжала Ксения и, вежливо улыбаясь, выслушивала Лизины рассказы о ребенке, то она ощущала, что чувствует Ксения совершенно другое, отличное от того, что пыталась демонстрировать. Хотя внешне Ксения весело улыбалась, сюсюкала с ребенком, но Лиза чувствовала, что ребенок вызывает у нее раздражение, непонимание забот Лизы и недоумение по поводу постоянных рассказов о маленьких успехов дочери. Баронесса Борх навестила несколько раз Лизу, но у той разговоры были только о дочери - как она ест, почему-то стала беспокойно спать, что такого поела Лиза, что у Верочки запор и так далее. Восторги Лизы, что девочка уже держит головку, пытается брать в руку игрушку, вставать на четвереньки, улыбается и смеется не вызывали у Ксении интереса. И постепенно визиты баронессы почти прекратились. Лиза даже не заметила этого, все ее время и мысли были заняты ребенком.

Как-то раз произошло вообще вопиюще странное событие. Однажды, Верочке тогда было полгода, Лиза оставила ее на кровати буквально на минутку, чтобы взять со столика свежую рубашонку. Взяв рубашку и повернувшись, она увидела, как Верочка стоит на четвереньках на краю кровати и передвигает руки в пустоту. Еще миг и она полетит вниз головой с высокой кровати! Лиза кинулась к ребенку и выбросила руки вперед в попытке подхватить ребенка, но Верочка уже падала, и она не успевала ее поймать. Лизу обуял такой ужас, что перехватило дыхание и остановилось сердце. Время, казалось, замедлилось, воздух стал вязким, тягучим. Верочка очень медленно опустилась на пол. Лиза добежав, наконец, до ребенка, подхватила совершенно невредимую, весело смеющуюся дочь. Плача и целуя ребенка, Лиза пыталась осознать, что же сейчас произошло? Или остановилось время или ребенок слевитировал на пол и это сделала она, Лиза? Надо бы это было рассказать Дмитрию, но Лиза так и не решилась это сделать.

Карницкий за эти месяцы написал несколько коротких писем, завалил их с Верочкой подарками, посылки от него курьеры привозили, чуть ли не через день. Сам же Дмитрий приезжал раз в неделю и, то оставался недолго и спешно уезжал. Лиза порывалась извиниться перед ним и поблагодарить за все, что он сделал, за помощь, но каждый раз слова застревали у нее в горле и не хотели выговариваться. Она только благодарила за подарки и просила больше не присылать. Карницкий криво улыбался и ничего не обещал. О Саше они почти не разговаривали. С разрешения Лизы Карницкий все свое время проводил с Верочкой. Когда Верочка была совсем крохотной, она успокаивалась и спокойно засыпала на руках Карницкого, хотя до этого капризничала и не давала покоя ни матери, ни няням. Затем, немного подросшая девочка, не признающая никого кроме матери и нянь, и то она не всегда шла к няням на руки, радостно кидалась к Карницкому. Сидя у него на руках, она весело смеялась и что-то лопотала, рассматривала его мундир, трогала и пыталась попробовать на зуб значки, аксельбанты, медали, отколупывала, вернее пыталась, знаки различия на погонах и вороте. Лиза пыталась забрать ребенка, но поднимался такой рев, что приходилось отдавать Верочку обратно Дмитрию. А тот и не возражал, он тоже что-то рассказывал ребенку, чаще всего это были детские стишки и прибаутки, чем очень удивлял Лизу, подбрасывал девочку вверх, от чего у матери замирало сердце. А ребенок весело смеялся и никак не хотел слезать с рук Карницкого. И только наигравшись, устав и проголодавшись, Верочка переходила на руки Лизы. Пока Лиза кормила и укладывала ребенка, Карницкий уезжал, оставив записку, что не может задержаться более. И так было каждый раз. Лиза подозревала, что и ему, как и ей, было неловко, и он не знал как дальше прекратить отношения.

Но Лиза ошибалась, Карницкий ждал, когда подрастет ребенок, когда пройдет время и воспоминания о Горчакове поблекнут, подернутся пеленой времени и может большая часть забудется. Он даже привязался к ребенку, пусть он от Горчакова, но это он, Дмитрий, помог этому ребенку родиться, он первый взял девочку на руки. И он ловил себя на мысли, что этот ребенок дорог ему, эта маленькая девочка вызывала у него нежность, желание баловать и защищать ее, так же как и ее мать. Он ждал...

В конце июля приехал курьер из Альянса Магов, он привез письмо, что граф Александр Горчаков официально признан погибшим, до этого он считался без вести пропавшим. Лиза проплакала над этим письмом всю ночь. Теперь она официально является вдовой. Нет! Лиза не хотела в это верить, она отказывалась это принять. Прошел почти год, как Дмитрий принес ей эту страшную весть, и все это время Лиза надеялась, что Саша вернется, что все окажется ошибкой, недоразумением. Но прошел год, Саша не вернулся и теперь он официально считается мертвым. И даже могилы нет у него.

Лиза всю ночь разговаривала с Сашей: "Если ты жив, Саша, то где же ты? Нет, не так! Ты жив, я все равно верю, что ты жив, но где же ты, почему оставил меня? Ты забыл меня? Родной, любимый, где же ты? Вернись ко мне, Саша! Вернись к нашей дочери! Ты даже не знаешь, какая у нас замечательная дочка! Саша, если бы не наша девочка, то я не перенесла бы разлуку с тобой и изматывающие душу мысли, что возможно ты погиб, как внушают мне окружающие. Нет, ты жив, я верю несмотря ни на что. Я верю, что ты появишься, я не знаю, почему ты до сих пор не со мной. Я думаю, что существуют какие-то непреодолимые пока препятствия, но я верю, что ты их преодолеешь".

Через два дня после письма приехал какой-то странный тип, утверждающий, что он наследник графа Горчакова и родовое имение принадлежит теперь ему. А Лизе остается только имя вдовствующей графини Горчаковой и пенсия, как вдове мага, погибшего в бою и пособие на ребенка до достижения им совершеннолетия. Пока он разрешает графине Горчаковой пожить здесь, но до осени, а в сентябре требует освободить имение, так как он женится и собирается поселиться здесь.

Лиза растерялась - как такое может быть? Она жена графа Горчакова, у них есть дочь, она наследница, а не этот хлыщ, который является родственником Саши в какой-то там степени. Да не может быть все это правдой! И что же теперь делать? Куда она пойдет? Кто может помочь? Отец не хочет ничего о ней слышать. Экономка сказала, что нужно срочно написать Карницкому. Но у Лизы есть еще старший брат. Лиза написала Владимиру на его адрес в Новограде, но ответа не дождалась. Карницкий тоже перестал приезжать, навещал их до этого почти каждую неделю, а тут пропал и не появлялся уже два месяца, только присылал короткие записки и небольшие посылки с подарками, в основном это были игрушки для Верочки.