Слегка удержала за ворот, глядя прямо в его лицо. Словно обещала что-то. Что именно? Он до сих пор не мог понять, почему она так изменилась с их последней встречи. Стала как будто мягче и старалась ещё глубже водраться в душу. И не мог сказать, что ему это нравится.

— Вернусь, как только что-то разрешится. Думаю, дядюшке и его семейству есть, что мне сказать.

Маркуш всё же пожелала проводить брата, хоть утром они незримо повздорили. Не сказали друг другу ни одного грубого слова, не повысили голосов, но то, какими взглядами они обменивались, можно было сравнить с хорошей перепалкой. Всю дорогу до конюшен Маркуш сердито сопел, а чуть остыв, выдал как будто сам себе:

— Скорей бы она уехала…

Я не стала уточнять, кого он имеет в виду — и так понятно. Не стала выспрашивать, почему — и это бросалось в глаза при встрече с Юдит Месарош: неприкрытая неприязнь Маркуша и её ленивое желание понравиться ему лишь потому, что он — брат Альдора. Мне Юдит Месарош не пришлась к душе тоже: в каждом её направленном на меня взгляде чувствовалось презрение и подозрительность. Как будто она застала меня выходящей утром из покоев Альдора, а не в саду, катящую кресло с его братом. А уж яда в её не слишком-то вежливых словах хватило бы на целую бочку какого-нибудь снадобья. Альдор же за нашим знакомством наблюдал, точно за вознёй букашек в миске со скользкими стенками, и не принимал ничью сторону — ещё бы! Верно, опасался обиды любовницы — а в том, что Юдит делит с ним ложе, сомневаться не приходилось, хоть за всё время, проведённое в Анделналте, не довелось услышать о том ни одной сплетни. И потому я прекрасно понимала негодование Маркуша.

Завтракать не спустилась, как и младший де ла Фиер, который намеренно проигнорировал общество любовницы брата. Верно, им и вдвоём будет замечательно: никто не станет отвлекать друг от друга. А наша конная прогулка прошла молчаливо, хоть я до сих пор не оставила мыслей расспросить Маркуша о том, что он чувствовал во мне во время приступов. Было интересно и страшно — понять вдруг, что он всё обо мне знает. И только неведомо почему до сих пор не рассказал Альдору. Но я видела, что мальчишка сейчас точно не расположен к доверительным разговорам, а потому решила отложить их хотя бы до вечера, когда немного уляжется в его душе буря возмущения по поводу приезда Юдит Месарош.

Но как только стало известно, что Альдор уже собирается уезжать в Пьятра Гри, Маркуш сразу решил спуститься во двор. Верно, для того, чтобы лишний раз с укором посмотреть в глаза брата. Де ла Фиер сдержанно попрощался с Юдит и окинул напоследок взглядом всех, кто собрался его проводить. Остановился на мне, но я уже давно смотрела только на блестящие застёжки его тёмно-коричневой кожаной безрукавки и всё никак не могла добраться до лица. С некоторых пор это стало для меня особым испытанием.

— Офате! — окликнул он меня.

И я почти наяву услышала, как что-то треснуло в этот самый миг в терпении Юдит. Её вальяжно расслабленная, как у хозяйки дома, поза тут же напряглась. И взгляд вцепился в меня, словно когти. Да она сейчас и не отказалась бы, верно, разорвать меня на куски помельче.

Пришлось подходить. И смотреть на Альдора тоже пришлось — задрав голову, потому как он уже поднялся в седло и теперь склонился слегка, нависая надо мной, как острый клюв огромной птицы.

— Я снова доверяю вам Маркуша, — проговорил тихо. Как будто не хотел, чтобы стоящая неподалёку Юдит услышала. — После того, что случилось у Имре Фаркаша, надеюсь, вы будете внимательнее. И не допустите новых всплесков.

Я попыталась разглядеть его затенённое на фоне ослепительно ясного неба лицо. Ветер перебирал слегка разметавшиеся пряди его волос, что колыхались перед его глазами. И в них стояла только непроглядная чернота: наверное, никогда он не будет доверять мне до конца. Отчего-то понимание этого уязвляло.

— Я постараюсь, унбар, — не выдержала, сощурилась, и ресницы намокли от выступивших на глаза слёз — до того слепило их солнечными бликами, что метались в окнах замка. — Но, думается, мне нужно быть ещё и осторожнее.

Альдор выпрямился, хмуря чётко очерченные брови, между которыми прорезалась резкая морщинка.

— Здесь вы в безопасности.

— Я не уверена, — пришлось потупиться, чтобы невольно не взглянуть в сторону Юдит.

Отравить, конечно, не отравит, но жизнь она мне подпортить может изрядно за те дни, что в замке не будет Альдора. Надо бы стараться пересекаться с ней пореже. Если Альдор что-то и понял, то не стал ничего говорить. И как ни мало мне хотелось видеть его, а теперь я предпочла бы, чтобы он остался и держал на привязи свою влиятельную любовницу.

Но вереница всадников во главе с де ла Фиером скоро выехала за ворота. Ещё недолго слышался стук копыт по камням моста, а затем всё стихло. Я отвернулась от ворот, когда они закрылись, и едва не вздрогнула от того, как близко от меня оказалась Юдит. В её серых глаза стоял такой непрошибаемый лёд, что смотри она на меня достаточно долго — и точно заморозит.

— Предлагаю вам, офате, проводить Маркуша и зайти ко мне в комнату после, — спокойно и почти дружелюбно проговорила она, улыбаясь.

Да только этой улыбкой можно было резать похлеще кинжала. Я ответила ей тем же, сжимая сомкнутые в замок пальцы.

— Хотите познакомиться поближе? — отвлеклась, глянув через её плечо, когда Маркуш махнул рукой, подзывая меня. Кивнула и вновь перевела взгляд на Юдит: она рассматривала меня всю с головы до пят, совершенно того не скрывая.

И стало неловко от того, что я в том самом подаренном Альдором платье, которое собиралась перешить, надеясь на помощь служанки, хоть и не питала иллюзий насчёт того, что наряд станет значительно изящнее. Но хотя бы перестанет висеть на мне мешком. Пришлось чуть выше вскинуть подбородок, чтобы не выказать непрошенной досады за свой вид, благодарить за который можно было Альдора и Имре Фаркаша, после яростного внимания которого я готова была обрядиться даже в рогожу.

— Думаю, я ничего не потеряю, если не узнаю вас лучше, чем это уже случилось, — покачала головой Юдит. — Но у меня и правда есть к вам разговор.

Она повернулась и пошла к двери. С превеликим достоинством, будто всходила на престол, поднялась по лестнице крыльца и скрылась внутри. Маркуш проводил её мрачным взглядом, как и Рэзван, который тоже был здесь и уже собирался уходить, раздав все необходимые распоряжения слугам.

— Что она вам сказала? — спросил мальчишка резко, почти требуя ответа, когда я подошла.

— Сказала, что очень рада, что у Маркуша такая замечательная помощница, как я.

Маркуш фыркнул, конечно же, не поверив. Но допытываться не стал и даже, кажется, слегка развеселился. Я проводила его до комнаты и оставила отдыхать после конной прогулки, которая давала пусть и полезную, но всё же тревожно большую нагрузку его телу. Попросила Андру присмотреть за ним и, если понадобится, сразу же звать меня. Сама же, узнав у неё, где покои офате Месарош, отправилась туда. Пусть момент и неприятный, а оттягивать его нет смысла.

Оказалось, что живёт она в том же крыле замка, что и я, но только ярусом выше. И даже по двери можно было догадаться, что комната её не в пример больше и роскошнее. Так и оказалось. Я в такой спальне сошла бы с ума. В ней было всего много: резьбы на мебели, блеска начищенных канделябров и света огоньков в многочисленных светильниках, которые как будто немного угасли после того, как Альдор покинул замок, забрав с собой изрядную долю силы. Кровать с огромными витыми опорами, тяжёлый, с кистями, балдахин над ней и огромный — хоть танцуй на нём — стол, за которым и сидела Юдит, лениво перебирая что-то в обшитом золотистой тесьмой поясном кошеле.

Она только едва повернула ко мне голову. Взмахом руки отослала служанку, которая сидела подле неё, складывая аккуратной стопкой тонкие сорочки. Прежде чем уйти, та убрала рубашки в сундук. Похоже, кузина принца, о свободолюбивом и противоречивом нраве которой я была немало наслышана, собиралась задержаться здесь на значительный срок, раз обустраивается так основательно.