— Послушай, я могу послать тебе кого-нибудь прикрывать тебя с тыла. Я хочу сказать, что она обязательно попытается снова добраться до тебя и на этот раз уж постарается, чтобы осечки не произошло. И мне не хотелось…

— Никакого прикрытия. — С такими напарниками не оберешься мороки, разве что только они специалисты высшего класса, а я серьезно сомневался, что погоревший “дух” сможет подобрать для меня что-то подобное.

— Я знаю кое-кого… Первый класс. Он догадался, о чем я подумал.

— Для меня безопаснее будет работать в одиночку. Но все же мне нужна кое-какая информация.

— Какого рода?

— Любая, имеющая отношение к тайской секретной службе. Думаю, что знаю, кто подставил меня, но, возможно, у них есть кто-то еще.

— Хочешь нащупать симпатичного маленького кротика? Ладно, все подготовлю для тебя. Что-нибудь еще?

— Все остальное я раскопаю сам. — Мне надо будет провести объемную исследовательскую работу, как только я смогу найти подходящих людей для нее.

— Удачи, старина. И поберегись, ладно? Будь очень осторожен.

Через час я уже сооружал ночную систему защиты, которую разработал, едва вернулся из больницы. Одну узкую кровать я придвинул к дверям, другой блокировал проход между ней и углом комода; теперь снайпер, если взобрался бы на крышу дома по другую сторону улицы, меня не увидел.

Но ложиться на дно было еще преждевременно. В нормальных условиях я бы так и сделал и, уйдя в тень, курировал бы оттуда ход событий. Пепперидж был прав: они обязательно предпримут еще одну попытку и на этот раз уж постараются, чтобы она оказалась успешной, ибо ими руководят оскорбленная гордость и восточный фанатизм. Я примерно представлял, что ждет тех, кто не оправдал доверия Марико Шоды — в больнице я услышал, как днем на улице подобрали женщину в черном комбинезоне, в сердце которой по рукоятку торчал нож, и ее пальцы, вцепившиеся в рукоятку, так и закостенели на ней. Да, они снова постараются выйти на меня, и мне придется действовать на виду, пока не получу необходимую информацию, которая позволит мне выйти на цель. А до тех пор мне придется все время быть настороже.

Здесь, в “Красной Орхидее”, я должен максимально обезопасить себя. Я провел весь день, обнюхиваясь, как лис у курятника: я обошел все этажи, выбрался на крышу и по пожарной лестнице спустился до подвала; я запоминал расстояния, тупики и мертвые зоны, двери и переходы, пока не освоил здание настолько, что мог бегом миновать его за пять секунд, — а это позволит мне выжить, если они явятся за мной сюда.

Уснул я только к полуночи, лежа на левом боку, потому что ныл шрам, тянувшийся до середины спины, опухла правая кисть, которой я врезал по физиономии, болезненно пульсировал шов под повязкой на другой руке, — но по подштопанной артерии ритмичными толчками бежала кровь, и ко мне постепенно возвращалась жизнь, с которой я чуть не расстался, если бы все прошло по ее плану.

Шода.

Когда я уже почти засыпал, меня посетила предательская мысль. Китьякара знает, что со мной случилось, но не ждет, что я возьмусь за это задание — так почему бы не согласиться с этим, не вернуться домой и спокойно жить себе?

Потому что вот тут и был мой дом, в котором я лежал, свернувшись как лис в темноте — мне хорошо потрепали нервы и пустили кровь, но у меня хватит ума и хитрости дожить до утра.

— В общем, он полное дерьмо. В постели просто потрясающ — но и все: вот в чем и беда, как я думаю: — Она перегнулась через бамбуковый столик, ее хрупкие плечи склонились к нему, и в глазах отчетливо читалась решимость. — Я хочу сказать, что секс — это далеко не все, что нужно для настоящих отношений, не так ли? — И она аккуратно отправила в рот кусочек мяса. — Вы так не считаете?

Эта та девушка в зеленом шелковом платье, на которой сегодня был костюмчик цвета хаки и плоское золотое ожерелье; ее пушистые волосы облачком вились вокруг головы, а ее глаза настойчиво вопрошали, что я думаю по этому поводу.

— Не слишком ли много я болтаю?

Я наткнулся на нее час назад, выходя из таиландского посольства, и, увидев меня, она сразу же остановилась.

— Ох, здравствуйте, послушайте, мне так неудобно, что я… Ну, что я была так груба с вами в тот вечер. — Речь шла о ее просьбе проводить ее до такси, когда она захлопнула дверцу прямо перед моим носом, даже не сказав “спасибо”.

— Я и забыл. — Я предложил ей присоединиться ко мне за ленчем, потому что, похоже, она работала в посольстве или поддерживала с ним какие-то связи, которые могли мне пригодиться. Я прямо высох без информации, и чем скорее мне удастся выяснить то, в чем я нуждался, тем скорее смогу залечь на дно, где буду чувствовать себя в безопасности.

— С удовольствием. — Ее серо-голубые глаза сузились, изучая меня. — Как насчет “Эмпресс-плейс” около реки?

Расположившись рядом со мной на плоском пластиковом сиденье велорикши, она затараторила.

— Мы развелись всего пару месяцев назад, и он все еще считает, что я прямо готова снова прыгнуть к нему в постель — но на этот раз в роли его паршивой любовницы, вот уж большое спасибо, — а в тот вечер он крепко подвыпил, и если бы вы не посадили меня в такси, он буквально зажал бы меня в углу и сорвал платье… Господи, ну разве не ужас! И кстати, — она повернулась на сиденье и положила тонкую, без колец, руку мне на колено, — вот почему я даже не успела поблагодарить вас: я была в такой ярости! Или перепугана, сама толком не разберу. — Она убрала руку. — Я Кэти Маккоркдейл.

— Мартин Джордан.

— Ну еще бы. Все о вас только и говорят. Нервы у меня напряглись.

— Где?

— В Британском Верховном Комиссариате — я там работаю. Вас же чуть не убили, не так ли?

— Во всяком случае, пытались.

Она заглянула мне в глаза, собираясь что-то сказать, но передумала и вместо этого произнесла нечто другое:

— Как вам удалось спастись?

— Просто повезло.

Велорикша проскользнул мимо такси и стоящего автобуса, и она ухватилась за поручень сиденья.

— Я ужасно разволновалась, когда услышала эти новости.

— Да никаких известий и не было, — осторожно заметил я.

— Что? Ах да, знаю. Я хочу сказать, что когда услышала о вас от моего босса. На следующий день в газетах в самом деле ничего не было, что меня и удивило. Так кто же вы на самом деле! — Еще один взгляд в упор.

— Хотел бы я тоже знать, — сказал я, — в чем причина, такой таинственности.

— Ее причина — в таиландском посольстве. Я знаю. Мы поинтересовались. Их посол позвонил сингапурскому министру внутренних дел и осведомился у него, не может ли тот приглушить эту историю.

— Что ж, эти места считаются у туристов достаточно безопасными, и они исправно читают газеты.

— Может быть, и так. — Она не сводила с меня глаз. — Но вряд ли. Так в чем же дело? Я ничего не ответил.

— Шефу полиции было дано указание в силу государственных интересов вести расследование предельно скрытно. Я сама слышала.

Что и объясняло; почему вокруг моей койки не толпилась целая команда ребят из отдела по расследованию убийств.

— Я и сам не имею представления, что происходит, — промямлил я.

— Неужели? — она вежливо рассмеялась. — Есть и еще кое-что, интригующее меня. Я совершенно уверена, что встретила первого человека, которому удалось справиться с пятью вооруженными убийцами. И довольно неплохо.

— Они были довольно неуклюжи. Она снова засмеялась и спросила:

— Как вам нравится в “Эмпресс”? Вроде самая обыкновенная забегаловка, но вы можете договориться с уличным разносчиком — и вам принесут и поставят на стол любое блюдо: китайское, малайзийское, индийское, — словом, какое пожелаете. Или вам все это известно… вы бывали тут раньше?

— Просто проходил мимо. А тут довольно мило. “Эмпресс” был переполнен, но несколько человек уже вставали, когда мы вошли. Они освободили нам угловой столик, из-за которого была видна река, и первые десять минут я провел, исподволь изучая окружение, потому что вокруг кишело не менее ста человек, и, если кто-то решил бы побаловаться с пистолетом, я не смог бы остановить его. Но, с другой стороны, пока я не ушел на дно, мне было безопаснее появляться в открытую. Осечки себе Шода больше не позволит: история с лимузином должна внушить ей определенное благоразумие. Предполагалось, что малышка Джасма убьет меня одним ударом ножа, после чего мое тело выкинули бы в вонючую трясину, а машина благополучно вернулась бы в агентство по прокату.