– А я вот не могу поверить, что теперь замужем за настоящим альпийским спасателем. Такая честь, – она пытается его рассмешить, растормошить.

– Привыкнешь, – он обнимает ее в ответ. – Я ж привык к мысли, что сплю с дочкой самого Бертана Деларю.

Солнце встает над горнолыжным комплексом, находящимся на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. Светило церемонно раскланивается с трех- и четырехтысчниками вокруг, придирчиво оглядывает деловито забегавшие по тросам новенькие кабинки «Доппельмайер», зажигает огни в чистых окнах многочисленных гостиниц и кафе.

На белом снегу яркими пятнами краски виднеются кляксы техники: большие кляксы – красные и желтые «Пистон були» и «Приноды», разноцветнее кляксы поменьше – Арктические коты, Рыси, Полярисы, Ямахи – снегоходы всех фирм и расцветок.

Результат работы ночной смены трудяг-ратраков – белоснежный «вельвет» приглашает самых неугомонных и самых страждущих оставить на нем свой первый росчерк кантом. Кафе гостеприимно распахнули свои двери для тех, кто уже успел с утра пораньше выложиться на трассе и устать, чтобы сесть, перевести дух, выпить чашку чая или горячего шоколада и полюбоваться через огромные окна на горы вокруг.

Все это очень похоже на Альпы. Но это не Альпы. Над крышей приводной станции самого верхнего подъемника развевается флаг – бело-сине-красный. В кафе и гостиницах звучит русская речь, хотя тут говорят и на многих других языках – английском, французском, немецком.

Это свежеотстроенный российский горнолыжный курорт. Здесь все пытаются сделать по образцу лучших альпийских аналогов, в него вложены сотни миллиардов рублей, приглашены самые известные европейские специалисты. Курорт готовится через пару лет принимать крупные международные горнолыжные соревнования. А пока он открыт для всех желающих.

В одно из верхних кафе заходит пара посетителей. Это первые клиенты в этот яркий солнечный январский день. Бармен дружелюбно улыбается им. Посетители – двое молодых мужчин лет двадцати-пяти – двадцати семи, один бордер, другой лыжник, заказав себе по чашке чаю, принимаются бурно обсуждать свои первые за сегодня спуски и впечатления.

– Атас!.. – бордер ерошит влажные волосы. – Вот это каааайф!.. Вот это гору отгладили!

– Ага, – соглашается лыжник. – «Вельвет» такой, что ух! Несет! У меня даже слезы под очками выступили от скорости!

– Ну что, по чайковскому и еще три круга нарежем?

– Легко!

– А ты пацана видел?

– Вообще безбашенный! – восхищенно качает головой лыжник. – Пролетел мимо, я даже охнуть не успел. Но валил технично, четко, на кантах.

– Спортсмен, наверное. Из детской секции.

– Нет, – качает головой лыжник. – Спортсмены на другой горе тренируются.

– Ну, тогда не знаю…

Дверь открывается, впуская еще одного посетителя. Двое беседующих оборачиваются и видят, как в кафе входит предмет их обсуждения.

Парнишка лет одиннадцати-двенадцати, довольно высокого роста и крепкого телосложения для своих лет. Дорогущее шмотье самых известных брендов, шьющих одежду для катания, горнолыжные ботинки «Atomic» самой последней модели – видимо, родители на чадо денег не жалеют. Привычным движением задирает очки на шлем, а затем снимает и сам шлем. Коротко стриженые волосы отдают рыжиной, яркие зеленые глаза, до невозможности конопат. В общем, колоритный хлопчик. Друзья с интересом разглядывают парнишку, а тут как раз начинается неожиданное представление.

– Василий! – бармен через стойку церемонно протягивает пацану руку. – Мое почтение!

Тот со всей серьезностью отвечает на рукопожатие взрослого.

– Антон, доброе утро. Погода сегодня замечательная, не так ли?

Бывшие собеседники, а теперь – наблюдатели за разыгрывающейся перед их глазами сценой, едва успевают подавить невольный смешок.

Мало того, что тон мальчишки не по-детски серьезен, так и говорит он… Для человека по имени «Василий» – так просто обхохочешься. С акцентом, картавит, хотя звучит это забавно и даже… мило.

– Да, погода чудесная. Василий, вам как всегда?

Лыжник и бордер переглядываются. Вам?! Все интереснее и интереснее…

– Да, будьте так любезны.

– Как трасса, Василий? – бармен Антон выполняет заказ – наливает из аппарата горячий шоколад.

– С каждым днем все лучше и лучше. Местами – даже на твердую четверку.

– Ребята на ратраке стараются, – бармен ставит перед парнишкой заказ.

– Это заметно, – тот пригубливает напиток. – Хотя в паре мест все равно бортики нарыли. Но по сравнению с тем, как готовили склон два месяца назад…

Бармен согласно кивает.

– Как отец?

– Не знаю, – подмигивает мальчишка улыбающемуся Антону. – Он уходит на работу, когда я еще сплю. Приходит вечером домой и запирается в кабинете с бумагами и ноутбуком.

Антон сочувственно качает головой.

– А матушка?

– А матушка в Чили. Через пару недель обещалась быть. Приедет, вставит нам с отцом… как это говорят… пиз…

– Пистон? – услужливо подсказывает бармен.

– Вроде другое слово, – задумчиво хмурится рыжий пацан. – Но что-то вставит точно.

– За что?

– Отец снова желудком страдает. Живет на таблетках.

– Печально. Надеюсь, там ничего серьезного.

– Ерунда. Вот маман приедет – и у него сразу все пройдет.

– Хорошо, – бармен усмехается. – А вам-то, Василий, за что пистон?

– Палец сломал. И по математике двойка за четверть.

– Ай-ай-ай… Как же вы так неаккуратно?

– Да палец фигня, зажил уже. А вот математика – это полная засада!

Собеседник сочувственно молчит.

– Спасибо за шоколад, Антон.

– Куда сейчас?

– В парк поеду, на трамплины, – мальчишка натягивает балаклаву.

– Отрабатывать «бэк-флип»?

– Не, поработаю над приземлением в «свиче». Что-то нет у меня стабильности в этом элементе.

– Ну, удачи! Берегите себя, Василий.

– И вы себя, Антон, – серьезно отвечает парнишка.

– КТО ЭТО?! – едва хлопает дверь кафе, оба оставшихся посетителя тут как тут, не сводят любопытных глаз с бармена. – Что это за Вася такой?

– Вася Литвинский, – бармен невозмутимо протирает стойку от капель шоколада.

– Кто он?!

Бармен смотрит на своих собеседников слегка недоуменно. Пожимает плечами.

– Сын Артема Борисовича Литвинского.

– А кто этот Артем Борисович?!

Антон смотрит на них уже как на полоумных. Но поясняет:

– Начальник местной лавинно-спасательной службы. Вы что, не знаете, кто такой Литвинский?

И лыжник, и бордер синхронно-отрицательно качают головами.

Бармен снисходительно пожимает плечами – дескать, бывают же такие экземпляры…

– Погоди, погоди… – лыжник хмурит лоб. – Литвинский, говоришь? Знакомая фамилия… Литвинский, Литвинский… – и, едва не задохнувшись своей догадкой: – Так это что – Литвин, что ли?

– Он самый, – подтверждает Антон.

– Что за Литвин? – вмешивается в разговор бордер.

– Да погоди ты! – отмахивается тот от товарища. – ТОТ самый Литвин? Литвин МакЛауд? Альпийский Охотник? Тот самый, который…

– Тот самый, – преувеличенно размеренно отвечает бармен.

– О ком вы говорите, я вообще не понял?! – бордер по-прежнему не понимает, о чем речь.

– Блин, Влад! Этот Литвин… легендарная личность в Альпах. Мне его в прошлом году показывали, когда я в Кицбюэле был. Он русский, но уже лет пятнадцать там живет. Сертифицированный спасатель. Но дело не в этом даже, – лыжник качает головой, будто не веря тому, что сам говорит. – Он… сколько его раз лавины таскали – мне кажется, он и сам не знает. И он выживал. Каждый раз. Как заговоренный. Он вот, говорят, может на склон посмотреть и сказать точно – поедет склон или нет. И никогда не ошибается. Он вечно во всякие жопы ввязывается, в самые тяжелые и безнадежные спасательные операции. Он, наверное, не одну сотню людей спас. Ну, е-мое, так и не объяснишь… Литвин – это Литвин. Он там почти легенда. Его все знают.