И дождь полил. Да еще какой!

Едва они успели отъехать от ручья, окруженного деревьями, и оказались на тропе, вьющейся среди болот, небо разверзлось над ними. Тяжелые капли дождя падали все чаще, ветер, который еще так недавно ласкал их, превратился в неукротимое чудовище, готовое снести все на своем пути.

Услышав раскаты грома, Баяр испуганно заплясал на месте и замотал головой, не слушаясь больше Катриону. Когда гром прогремел прямо над ними, конь, захрипев, встал на дыбы и, несомненно, сбросил бы их на землю, не успей Роберт крепко натянуть поводья, отчего голова Баяра оказалась прижатой к его груди.

— Мы могли бы где-нибудь укрыться? — прокричал герцог девушке на ухо.

— Да, — перекрикивая ветер, ответила Катриона. Она вцепилась руками в гриву Баяра, а ногами крепко сжимала его шею. — Недалеко отсюда есть небольшая ферма. Может, успеем добраться до нее, пока ветер не превратился в ураган.

Даже небольшое расстояние они проделали с трудом — конь был до того напуган, что то и дело отказывался повиноваться и пятился назад, норовя вырваться. Из-за сильного ливня почти ничего не было видно, и только было они решили, что им не справиться с непогодой, как вдруг сквозь стену дождя Катриона увидела очертания домика, о котором говорила. Подъехав ближе, она соскользнула с Баяра на землю. Дождавшись, пока Роберт тоже спрыгнет вниз, девушка одной рукой взяла коня под уздцы, а другой схватила Роберта за рукав и повела их за собой.

Постучав в дверь, она закричала:

— Эй! Мистер Аллан! Вы дома? Это Катриона Макбрайан! Вы не пустите нас к себе — переждать грозу?

Ответа не последовало, и она снова застучала в дверь.

— Мистер Аллан! Ответьте! Вы дома?

Дождь лил с такой силой, что почти заглушал голос Катрионы. При вспышке молнии Баяр опять встал на дыбы, испуганно хрипя, глаза его были полны ужаса. Девушке пришлось отпустить Роберта, чтобы удерживать поводья обеими руками.

— Катриона!

— Все в порядке! Я держу его! — закричала она в ответ, подталкивая перепуганного насмерть коня к двери домика. Катриона быстро накрыла его голову вымокшей шалью. — Кажется, мистера Аллана нет дома. Ты сумеешь выбить дверь?

Обеими руками Роберт уперся в грубую деревянную дверь. Она не поддавалась. Тогда, отойдя назад, герцог с силой толкнул ее плечом, На второй раз его усилия увенчались успехом — дверь с треском распахнулась.

— Заходи! — крикнул он.

Пропустив Роберта вперед, Катриона вошла в дом, ведя за собой Баяра. Оказавшись в тепле и тишине, конь немедленно успокоился. Катриона подперла выбитую дверь мешком овса, стоявшим рядом.

За толстыми стенами крохотного домика им стало казаться, что гроза ушла куда-то далеко; шума дождя и грома не было слышно.

— А мистер Аллан не очень рассердится, узнав, что мы без разрешения проникли в его дом?

— Знаешь, он бы обиделся, если бы узнал, что, застигнутые в пути грозой, мы не воспользовались его жилищем для того, чтобы укрыться от бури. Мистер Аллан — добрый друг моего отца.

— Неужели он так же гостеприимен к лошадям, как и к людям? — поинтересовался Роберт.

Катриона тихо засмеялась.

— Ну конечно! Можешь не сомневаться: если бы мистер Аллан был сейчас дома, то и его скотина стояла бы рядом. Думаю, на время отъезда он отдал своих животных на чье-то попечение.

— Ты что, хочешь сказать, что мистер Аллан спит под одной крышей со своим скотом? — удивился герцог.

— Да почти все шотландцы держат крупных домашних животных в домах. Это очень древний обычай, а началось все с того, что наши предки опасались оставлять животных вне дома, чтобы тех не украли. Так что нам повезло: в доме наверняка есть еда и для Баяра. Поищу-ка я что-нибудь поесть и нам, а потом разведу огонь в очаге. Похоже, гроза разошлась вовсю и кончится еще не скоро.

Уже через полчаса в камине весело потрескивал огонь, а еще через некоторое время девушка выставила на стол две миски с горячей овсянкой и две кружки с вересковым элем.

— Это, конечно, не самая вкусная еда, зато мы согреемся, — проговорила она.

Занятые разговором, они почти забыли о разбушевавшейся стихии; лишь изредка вспышки молнии освещали комнату через маленькие окошки.

— Гроза напоминает мне Испанию, — вымолвил Роберт, откидываясь на спинку стула.

Катриона поставила чайник на плиту.

— Я читала о войне в газетах, которые привозил в Россмори твой отец. Многие фермеры отправили воевать своих старших сыновей — они служат в шотландских полках. Они возвратились домой, но им пришлось снова отправиться к месту службы, когда Наполеон бежал. Герцог кивнул.

— В Испании такую погоду называют el tempestad, что означает «буря, ураган».

— А на гэльском языке это звучит как gailleann nan sliabh, — улыбнулась девушка.

— Га-ли-и-нан-сли… — по слогам повторил Роберт.

— Нет, ты не совсем правильно произносишь. Все дело в положении губ. — Она взяла его за руку. — Положи пальцы на мои губы. — Роберт так и сделал, а Катриона тихо повторила: — Gailleann nan sliabh.

В жизни еще Роберт не испытывал такого искушения. Он даже не шевельнулся, когда она отпустила руку, не мог. Прижав пальцы к ее мягким губам, он старался совладать с охватившими его чувствами.

Некоторое время оба молчали. За окнами бушевала гроза. В очаге жарко пылал огонь. Сердце Катрионы неистово билось. В красноватом свете огня она наблюдала за Робертом и видела его нерешительность, неуверенность. Она замерла. А когда Роберт приблизился и, убрав руку, накрыл ее губы своими губами, девушка полностью растворилась в его поцелуе. Ей казалось, что их понесло вперед бурным течением. За окном неистовствовала непогода, и такая же буря разбушевалась в их телах.

Когда наконец Роберт отстранился от нее, Катриона была не в силах шевельнуться. Она пообещала себе, что не позволит ему никаких вольностей, и вот теперь не сдержала обещания. Ей хотелось сказать хоть что-то, но слова не шли на ум. Молчание могло бы стать угнетающим, если бы чайник, поставленный девушкой на огонь, вовремя не закипел.

Катриона резко вскочила и бросилась к очагу. Когда она вернулась к столу, Роберт сидел, нахмурившись.

— Прости, пожалуйста, — пробормотал он. — Мне не следовало делать этого.

— Но я не жалею, — решительно вымолвила она. — Ничуть.

Герцог не ответил; тогда Катриона встала из-за стола и подошла к окну.

— Похоже, непогода и не думает успокаиваться, — заметила она. — Нам не проехать в Россмори, так что, вероятно, придется спать здесь. На полу у камина.

— Но твои родные… Они же будут беспокоиться, — проговорил Роберт.

— Это уж точно, но они должны понять, что я спряталась где-то от дождя. А вот твои слуги в Россмори непременно разволнуются. Пожалуй, они решат, что я нарочно выманила тебя из замка и где-нибудь прикончила.

— То-то бы они обрадовались… — усмехнулся герцог.

— Это лишь означает, что они не только глупы, но и жестоки, — заметила Катриона, поднимая крышку большого деревянного сундука, стоявшего у стены. — Мистер Аллан один живет здесь, так что у него только два одеяла, но мы, пожалуй, расстелем на полу возле очага вот эти два коврика, и надеюсь, не замерзнем.

Только устраивая им постели, Катриона подумала, что им придется спать рядом. Как она будет чувствовать себя при этом? Прислушиваясь к ее шагам, Роберт подумал о том же, но твердо решил, что и пальцем ее не тронет.

Даже если это убьет его.

Солнце уже давно встало, и его лучи проникали сквозь маленькие окошки, когда, проснувшись, Катриона услыхала за дверью громкие голоса.

— Ну, если ее и здесь не будет, то я уж и не представляю, где искать.

По посыпанной гравием дорожке зашуршали шаги. Собака обнюхала дверь, а потом принялась скрестись в нее. Усевшись на коврике, девушка стала тереть спросонья глаза.

— Похоже, дверь кто-то высадил, — раздался чей-то голос. — Наверное, она там.

Пока Катриона пыталась разобрать, чьи голоса она слышит, дверь рывком отворили.